Университетский устав 1835 года

Университе́тский уста́в 1835 года — правовой акт Российской империи, определявший устройство и порядки в университетах империи. Был принят 26 июля (7 августа) 1835 года.

В этом уставе управление университетами перешло к попечителям учебных округов, подчинённых Министерству народного просвещения (Гл.1, п.8). Совет профессоров лишился самостоятельности в учебных и научных делах; попечитель, по своему усмотрению, мог председательствовать в Совете и Правлении (Гл.1, п.52). Ректоры и деканы стали избираться не ежегодно, а на четырёхлетний срок. Ректоры по-прежнему утверждались императором, а деканы — министром; профессора — попечителем.

Вместо 4-х отделений (факультетов) вводились 3 факультета — философский, юридический и медицинский, но философский (Гл.2, п.11) разделялся на 2 отделения (фактически — факультеты, поскольку на каждом полагалось иметь декана):

• 1-е включало философский, исторические и языковые науки (историко-филологическое);
• 2-е включало естественные науки (физико-математическое).

Вводилась также «особая, не принадлежащая ни к какому факультету кафедра для всех вообще студентов греко-российского исповедания» (Гл.2, п.14).

В состав Совета университета были включены экстраординарные профессора.

С целью поощрения студентов им ежегодно положено было давать задачи: «от философского факультета — по две, а от юридического и медицинского — по одной», удовлетворительное решение которых отмечалось вручением золотой или серебряной медалями (Гл.6, п.103).

В уставе появилось положение об Университетской полиции (Гл.4, пп.42—46), которая «имеет целью соблюдение благочиния и порядка между принадлежащими к университету лицами, содержание в чистоте зданий и предохранение их от опасности огня».

Рекомендуемая литература

• Уставы Московского университета, 1755—2005: [сборник] / [авт.-сост. Гена Е. И.]. — М.: Империум Пресс, 2005. — 479 с. — ISBN 5-98179-031-8.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003557835#?page=2 Сравнительная таблица уставов университетов 1884, 1863, 1835 и 1804 гг.] — СПб., 1901.

Отрывок, характеризующий Университетский устав 1835 года

Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.