Университет Гренобль 3
| Университет Стендаля | |
 | |
| Оригинальное название |
Université Stendhal |
|---|---|
| Год основания | |
| Тип |
государственный университет |
| Президент |
Lise Dumasy |
| Студенты |
12 150[1] |
| Расположение | |
| Сайт |
[www.u-grenoble3.fr www.u-grenoble3.fr] |
Университет Гренобль 3 имени Стендаля (фр. Université Stendhal-Grenoble 3) — французский университет, относится к академии Гренобль. Основан в 1970 году[2]. Назван в честь французского писателя Стендаля.
Содержание
История
История университета начинается в 1339 году с открытия университета Гренобля, который состоит из четырех факультетов: медицина, каноническое право, гражданское право и филология. Вследствие майских волнений 1968 года университет Гренобля расформировывается на три узкоспециализированных университета: Гренобль 1, Гренобль 2 и Гренобль 3. В начале XIX века, Наполеон создает императорский университет. Гренобль становится штаб-квартирой академии, которая объединяет в 1879 году юридические и гуманитарные науки, полностью независимые друг от друга и находящихся под опекой ректора. Созданный Третьей Республикой, университет Гренобля насчитывал 560 студентов в конце XIX века. Бывший Институт электротехники стал политехнический Институт Гренобля.. В 1898 году начинаются первый попечительный совет и помощь, в результате внедрения Института Фонетики (1904 г.) Теодора Россет, а затем Института географии Алпин(1908). В 1906 году филологический Факультет поддерживает Жульена Лушара, преподавателя русского языка и итальянской литературы, который создал французский Институт во Флоренции ,которымм он руководил до 1918 года. Она также обеспечивает « опеки » - институты, французский, Неаполь, Рим. До 1960-х годов численность сотрудников университета увеличивается в соответствии с возможностями принимать студентов в заведение живущих в окружностях Гренобля : 3 950 студентов, в 1946 году-4 378 в 1955 году и 7 740 в 1960 году. С 1960 по 1971 общее число студентов достигло до 25 000 тысяч студентов.
В рамках схемы " Университет 2000, университет Гренобль-3 управляет с 1996 года двумя новыми учреждениями, расположенные на кампусе, Дом Языков ( Maison des langues) и Культур, а другой-в Эшироль, Институт связи и средств массовой информации.
С момента создания, Гренобль-III открывает новые области и новые возможности, о науках и языках, коммуникации и прикладные иностранные языки (LEA).
Структура
В состав университета входит 5 факультетов, межфакультетный департамент иностранных языков и докторская школа[3].
Факультеты:
- Факультет английского языка.
- Факультет языков, литературы и иностранных цивилизаций.
- Факультет филологии и искусства.
- Факультет наук о коммуникациях.
- Факультет лингвистики.
См. также
Напишите отзыв о статье "Университет Гренобль 3"
Ссылки
- [www.u-grenoble3.fr сайт университета]
Примечания
- ↑ [www.u-grenoble3.fr/1175506240334/0/fiche___article/ Университет Стендаля] (фр.). — университет в цифрах. [www.webcitation.org/68YILCxnm Архивировано из первоисточника 20 июня 2012].
- ↑ [www.u-grenoble3.fr/1175503255134/0/fiche___article/ Университет Стендаля] (фр.). — история университета. [www.webcitation.org/68YIM6Ana Архивировано из первоисточника 20 июня 2012].
- ↑ [www.u-grenoble3.fr/01065883/0/fiche___pagelibre/ Университет Стендаля] (фр.). — структура университета. [www.webcitation.org/68YINFGdO Архивировано из первоисточника 20 июня 2012].
Отрывок, характеризующий Университет Гренобль 3
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
