Университет Консепсьон

Университет Консепсьон (UdeC)
Оригинальное название	Universidad de Concepción,  (исп.)
Международное название	University of Concepción,  (англ.)
Девиз	Для свободного развития духа (Por el desarrollo libre del espíritu,  (исп.); For the free development of the spirit,  (англ.))
Год основания	1919
Ректор	Серхио Лаванчи Мерино
Студенты	24 767 (2011)
Бакалавриат	23 130
Аспирантура	2 166
Докторантура	1570 (2009)
Преподаватели	1 164
Расположение	Чили Чили, улица Виктора Ламы, №1290
Кампус	в Консепсьоне, Чильяне и Лос-Анхелесе
Сайт	[www.udec.cl/pexterno/ сайт]

К:Учебные заведения, основанные в 1919 году

См. также: Универсидад де Консепсьон

Университет Консепсьон (исп. Universidad de Concepción; также известен по своей аббревиатуре: UdeC) один из самых престижных университетов в Чили и третий самый старый университет в стране. Это самый первый университет, который основали на юге Чили. Университет входит в ассоциацию «Совета ректоров чилийских университетов» и относится к сети университетов «Южный крест». Основной университетский городок (кампус) расположен в Консепсьоне, а дополнительные кампусы в Чильяне и Лос-Анхелесе.

В соответствии с одним из самых известных рейтингов университетов в мире «QS World University Rankings», университет Консепсьон занял девятое место в 2012 году как лучший университет в Латинской Америке. В 2011 году по рейтингу «CSIC» стал вторым лучшим в Чили и 19 лучшим в Латинской Америке. В 2010 году латиноамериканский бизнес журнал «AméricaEconomía» по рейтингу «SIR Iberoamerican Ranking» присудил ему 3-е место в стране.

Университету принадлежит сеть из 11 библиотек. Главная центральная библиотека занимает площадь 10 000 м² на 5-ти этажах и в ней хранится 100 000 книг, журналов, диссертаций, газет и т. п.

История

Предпосылки основания

В конце XIX и начале XX века, многие ученые из Консепсьона стали просить о строительстве университета на юге Чили, чтобы профессионально заниматься наукой за пределами столицы Чили Сантьяго. Однако этот замысел подразумевал масштабный проект, который требовал высокий уровень организации строительства, а он тогда ещё не существовал. В феврале 1917 года, чилийская газета «El Sur» сообщила:

«Такая идея создания университета не возможна, так как отсутствуют строительные организации, которые бы желали его построить».

— Diario El Sur, 1917.

Комитет по строительству университета

Для строительства университета был организован комитет «Pro университет» в количестве 33 человек. Известными членами комитета были: Энрике Молина Джармендия, Эдмундо Ларенас, Виржинио Гомес и Педро Ноласко (англ. Pedro Nolasco). Комитет также ещё обязался построить клиническую больницу, которая должна была стать основой медицинской школы при университете. 23 марта 1917 года состоялась первая официальная встреча комитета с гражданами Консепсьона. После дебатов с гражданами, комитет взял на себя ответственность по реализации этих двух проектов. Проекты были тесно связаны между собой, так как больница должна была стать основой для медицинской школы нового университета. Членами комитета были следующие известные люди: .

Чтобы официально утвердить создание университета в Консепсьоне, комитет направил проекты в Национальный Конгресс Чили. После того, когда документы Конгресс утвердил, 14 мая 1919 года Энрике Молина Джармендия основал университет и стал его первым ректором. В настоящее время университет финансируется различными организациями, которые входят в «Университет Консепсьон Корпорейшион» (англ. «University of Concepción Corporation»), а одним из основных этих организаций является «Лотери» (англ. «Lottery»). С этого финансирования, университет Консепсьон стал одним из самых современных и значимых университетов в Чили.

Структура университета

Университет Консепсьон делится на три университетских городка, расположенных: в Консепсьоне, Чильяне и Лос-Анхелесе. Самым основным и главным является кампус в Консепсьоне.

Кампус в Консепсьоне

Кампус расположен в университетском районе, который называется «Ciudad Universitaria» («Университет города»). Район содержит музеи, скульптуры и парки. Кампус начал научную деятельность с 1919 года. Сегодня кампус имеет площадь 1 425 900 м² и в него входят образовательные здания науки и техники, культуры и научно-исследовательский центр города Консепсьона. На территории студенческого городка есть Чилийский художественный музей Каса-дель-Арте Хосе Клементе Ороско (известный как Каса-дель-Арте, Дом искусств или как англ. «Pinacoteco»). В нём находится самая большая коллекция в стране картин за пределами столицы Сантьяго. Одна из самых известных работ в нём это фреска кисти мексиканского художника Джорджа Гонсалеса Камарена, которая расположена в холле дома искусств университета Консепсьон и называется «Объединение стран Латинской Америки» (исп. «Presencia de América Latina»es, известная также как исп. «Integración de América Latina»). Главная тема фрески это единство и братство различных латиноамериканских культур. Фреска выполнена на площади в 300 м² на стене акрилом на грубой штукатурке. Она была написана в период с ноября 1964 года по апрель 1965. Эта фреска является подарком от мексиканского правительства.

В 2010 кампус был признан за одну из самых главных архитектурных работ в Чили в первой половине 20-го века. За это университет получил награду «Obra Bicentenario» по архитектуре, которую присудили за значительное произведение за последние 100 лет, которое изменило лицо города Консепсьон в Чили и улучшило качество жизни его жителей.

Кампус в Чильяне

Этот кампус был основан в 1954 году при поддержке многих институтов таких как: Организация Объединенных Наций, ОАГ, американских и европейских университетов и других. Этот кампус в основном сосредоточен на сельскохозяйственных науках и имеет приблизительно 1400 студентов, более 100 преподавателей и 250 административных сотрудников на 2011 год. Он расположен на площади в 100 га.

Кампус в Лос-Анхелесе

Кампус в Лос-Анхелесе был основан в 1962 году по просьбе граждан Лос-Анхелеса и ректора университета Дэвида Стичкина Брановера. В настоящее время кампус имеет 1700 студентов и 58 преподавателей.

Факультеты университета

Университет Консепсьон состоит из 18 школ, департаментов и кафедр:

• Департамент агрономии.
• Отдел архитектуры, градостроительства и географии.
• Отделение биологических наук.
• Школа экономики и делового администрирования.
• Отдел физических наук и математики.
• Департамент лесного хозяйства.
• Школа права и социальных наук.
• Департамент природных и океанографических наук.
• Департамент химических наук.
• Кафедра социальных наук.
• Школа ветеринарных наук.
• Школа образования.
• Кафедра фармацевтической химии.
• Школа гуманитарных и искусств.
• Инженерная кафедра.
• Департамент сельскохозяйственного машиностроения.
• Школа медицины.
• Школа стоматологии.

Ректоры университета

Ректор: Серхио Лаванчи (англ. Sergio Lavanchy). Вице-канцлер Эрнесто Фигероа Хьюдобра. Вице-канцлер по экономическим и административным вопросам: Альберто Ларраин Прат. Вице-президент по исследованиям и разработкам: Варнава Ривас Кирос. Генеральный секретарь Родольфо Вальтер Диас. Ниже представлены ректоры, которые возглавляли университет:

Ректор	Период
Энрике Молина Джармендия (англ. Enrique Molina Garmendia)	1919-1956
Дэвид Ститчкин Брановер (англ. David Stitchkin Branover)	1956-1962
Игнасио Гонсалес Гиноувес (англ. Ignacio González Ginouvés)	1962-1968
Дэвид Ститчкин Брановер (англ. David Stitchkin Branover)	1968
Эдгардо Энрикес Фродден (англ. Edgardo Enríquez Frödden)	1969-1972
Карлос Фон Плессинг Бэнч (англ. Carlos Von Plessing Baentsch)	1973
Гильермо Гонсалес бастион (англ. Guillermo González Bastias)	1973-1975
Генрих Рочна Виола (англ. Heinrich Rochna Viola)	1975-1980
Уильям Клерикус Эчегоуен (англ. Guillermo Clericus Etchegoyen)	1980-1987
Карлос Фон Плессинг Бэнч (англ. Carlos Von Plessing Baentsch)	1987-1990
Сезар Аугусто Парра Муньос (англ. César Augusto Parra Muñoz)	1990-1997
Серхио Мерино Лаванчи (англ. Sergio Lavanchy Merino)	1998 -

См. также

• Консепсьон

Ссылки

•  (исп.) www.udec.cl/pexterno/ Официальный сайт университета Консепсьон
•  (исп.) www2.udec.cl/pinacoteca/index-2.html Университете Консепсьон на сайте Латинской Америки
•  (исп.) www.livingatlaschile.com/?s=%2388+Mural+of+Latin+America Короткий документальный фильм о фреске художника Джордже Гонсалеса Камарена в университете Консепсьон

Отрывок, характеризующий Университет Консепсьон

– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!