Университет Райса

Университет Уильяма Марша Райса
По-английски	William Marsh Rice University
Девиз	англ. Letters, Science, Art
Основан	1912
Тип	частный
Целевой фонд	$ 5,5 млрд. (2014)
Президент	Дэвид Леброн
Место расположения	Хьюстон, Техас, США 29°42′59″ с. ш. 95°24′33″ з. д.29.71639° с. ш. 95.40917° з. д. / 29.71639; -95.40917
Кампус	городской (1,2 км²)
Студентов	6 487
Бакалавров	3 920
Магистров и докторов	2 567
Преподавателей	643
Цвета
Талисман	Сова Сэмми
Официальный сайт	[www.rice.edu/ www.rice.edu]
Категория на Викискладе

К:Учебные заведения, основанные в 1912 году

Университет Уильяма Марша Райса (англ. William Marsh Rice University) или Университет Райса (англ. Rice University) или просто Райс — частный исследовательский университет США, расположенный в Хьюстоне, штат Техас, вблизи Хьюстонского района музеев и Техасского медицинского центра.

Основан в 1912 году и назван именем Уильяма Марша Райса — человека, вложившего всё своё состояние в создание свободного университета, который открылся уже после его смерти. С тех пор университет значительно преуспел в исследованиях и образовании, подготовил множество выдающихся выпускников, среди которых 81 лауреат стипендиальной программы Фулбрайта, 17 лауреатов стипендии Маршалла, 11 лауреатов стипендии Родса, 303 лауреата стипендии Национального научного фонда. Для своих масштабов университет имеет очень высокий уровень научно-исследовательской деятельности с объёмом финансирования на 2010 год — 95,9 млн долл. Университет Райса ведёт прикладные исследования в области искусственного сердца, структурного химического анализа, космических наук и нанотехнологий.

Университет разделён по модели Оксфордского и Кембриджского университетов, в его состав входят 11 колледжей и 8 академических школ.

Спортивная команда Райса, включающая олимпийских чемпионов, входит в Дивизион-1 Национальной ассоциации студенческого спорта, один из его основных соперников — Университет Хьюстона.

История

История университета начинается с безвременной кончины массачусетского бизнесмена Уильяма Марша Райса. Он сделал своё состояние на недвижимости, строительстве железных дорог и торговле хлопком в Техасе. В 1891 году Райс решил основать учебное заведение в Хьюстоне и выделил на эту цель бо́льшую часть своего состояния. Но утром 23 сентября 1900 года Райс был найден мёртвым своим слугой, предположительно он умер во сне. Вскоре после этого Нью-Йоркский адвокат Райса — Альберт Патрик попытался обналичить чек на огромную сумму, подписанный Райсом, однако кассир банка заметил исправления в имени получателя чека. После чего Патрик заявил, что Райс изменил свою волю и решил оставить состояние своему адвокату, а не на создание учебного заведения. Последующее расследование во главе с окружным прокурором Нью-Йорка привело к аресту А. Патрика и слуги Райса — Чарльза Джонса, который и отравил своего хозяина хлороформом пока тот спал.

Друг Райса и его личный адвокат в Хьюстоне, Джеймс Бейкер (отец известного политика Джеймса Бейкера III), взялся за дело о подделке чека и всячески помогал реализовать идею своего друга. Потребовалось почти десять лет, чтобы Джонса и Патрика признали виновными в заговоре с целью хищения денег и убийстве.

Недвижимость Райса оценивалась в 4,6 млн долл. в 1904 году ($ 112 млн сегодня), для управления и контроля над этими активами был создан совет попечителей.

В 1907 году Советом попечителей на должность главы пока ещё планируемого университета, выбран заведующий кафедрой математики и астрономии в Принстонском университете Эдгар Оделл Ловетт. Его кандидатуру рекомендовал президент Принстонского университета и будущий президент США — Вудро Вильсон. В 1908 году Ловетт принял предложение и 12 октября 1912 года официально вступил в должность, став первым президентом университета Райса (на то время Институт Райса (англ. Rice Institute)). Он тщательно готовился к назначению на должность: в период с 1908 по 1909 гг. посетил 78 высших учебных заведений по всему миру, особое впечатление на него произвели эстетика единства архитектуры в Пенсильванском университете, а также система жилых колледжей в Кембриджском университете в Англии, что спустя некоторое время было сделано и в университете Райса. Эдгар Ловетт стремился к созданию университета «высшего сорта».

Создание и рост университета

В 1911 году заложен краеугольный камень первого здания института, которым стало здание Администрации, ныне известное как Ловетт Холл, названное так в честь первого президента. В годовщину убийства Уильяма Райса объявлен девиз института и начались занятия, на первый курс зачислили 77 студентов. В Райсе было организовано совместное обучение юношей и девушек, что необычно для тех времён.

Спустя три недели после открытия здесь состоялся захватывающий международный академический фестиваль, который привлёк внимание всего научного мира. В 1916 году институт окончили его первые студенты, получившие 35 степеней бакалавра и одну степень магистра, а в 1918 году присвоена первая докторская степень.

Памятник основателю, бронзовая статуя в виде сидящего Уильяма Райса, был среди первоочередных объектов строительства, в 1930 году он установлен на площади у Ловетт Холла. Структура университета с организацией жилых колледжей, предложенная президентом Ловеттом, была принята в 1958 году: появились колледж Бейкера, колледж Райса, Хансзен колледж и Уиесс колледж.

В 1959 году был запущен Компьютер института Райса (выведен из эксплуатации в 1971). В 1960 году Институт Райса официально переименован в Университет Уильяма Марша Райса.

Университет выступал в качестве временного посредника в передаче земли между Humble Oil, компанией Refining и НАСА для создания центра по разработке пилотируемых космических кораблей (ныне Космический центр имени Линдона Джонсона) к 1962 году. Президент Джон Кеннеди затем выступил с речью на стадионе Райса, где заявил, что США намерены высадиться на Луну к концу 1960-х годов и «стать ведущей космической нацией в мире». Связь университета с космическим центром НАСА в Хьюстоне сильна и по сей день.

В оригинале устава университета говорилось, что к обучению принимаются только «белые жители Хьюстона и штата Техас». В 1963 году Совет управляющих Университета Райса подал иск, с целью изменения устава для приёма студентов всех рас и взимании платы за обучение.

В 1974 году открылись две новые школы: Высшая школа менеджмента Джесси Джонса и Музыкальная школа Шеферда. В 1979 году открылась школа социальных наук.

Около 40 лет жильё на кампусе университета предоставлялось только мужчинам. Колледж Джонса стал первым колледжем, предоставляющим жильё женщинам, а вскоре к нему присоединился и Колледж Брауна. Согласно легенде, колледжи для женщин и для мужчин располагались на противоположных концах кампуса как способ сохранения приличного поведения, которое здесь высоко ценится, на территории даже были запрещены скамейки, из-за опасения, что они «могут привести к тесным взаимоотношениям полов». По мере роста университета в 1968 году открылся Колледж Ловетта, в 1971 году — Колледж Сид Ричардсона, в 2002 году — Колледж Мартел.

Новейшая история

В 1990 году в Университете Райса прошёл экономический саммит промышленно развитых стран мира. В 1993 году открылся Институт общественной политики Джеймса Бейкера III, расположенный на кампусе Райса. В 1999 году университетская команда по бейсболу заняла 1-е место в стране и удерживала лидерство в течение восьми недель. А в 2003 году выиграла национальный чемпионат по бейсболу, победив команды Техасского и Стэнфордского университетов.

В 2008 году президент университета Дэвид Леброн опубликовал план из десяти пунктов под названием «Видение второго века», в котором было запланировано увеличение финансирование научных исследований, укрепление существующих программ и расширение сотрудничества, а также создание нового развлекательного центра, ремонт стадиона и открытие двух новых жилых колледжей: колледжа Дункана и колледжа Макмертри (открыты в 2009 году).

В 2001 году Университет Райса посетил президент Российской Федерации Владимир Путин, где встретился с Джорджем Бушем старшим и выступил с речью, в которой подчеркнул важность взаимоотношений России и США, и обсудил перспективы сотрудничества в космической отрасли.

Позиции и репутация

В 2010 году университет Райса занял 17-ю позицию в рейтинге «Национальные университеты» издания U.S. News & World Report, 47-ю в общемировом рейтинге Times Higher Education World University Rankings, а также 99-ю позицию в Академическом рейтинге университетов мира. В 2014 году Университет Райса занял 45 позицию в Академическом рейтинге университетов мира, а также 32 строчку в рейтинге лучших вузов США по версии Forbes.

Кампус

Кампус Университета Райса располагается на лесистом участке земли площадью 1,15 км² (285 акров).

На территории кампуса находятся 5 улиц: Гринбрайар-стрит, Бульвар Райса, Бульвар Сансет, Главная улица и Университетский бульвар. Большая часть зданий построена в пределах первоначального пятиугольного участка, лишь новые объекты, среди которых жилые дома аспирантов, научно-исследовательский центр расположены за пределами университетского городка.

Гордость университета его «зелёная зона», своеобразный дендрарий, в котором растут порядка 4000 деревьев.

Первый президент университета Эдгар Ловетт подчеркивал важность создания единого архитектурного стиля для зданий кампуса. Большинство зданий Райса выполнены в византийском стиле, фасады выложены розоватым кирпичом, в них сделаны дворики, арки и колонны. Однако есть и исключения, некоторые здания представлены в современном стиле, такие как Павильон Броштейн со стеклянными стенами, Колледж Ловетт с его брутальным стилем и Дункан Холл в средиземноморском стиле.

Примерно три четверти студентов Райса живут на территории кампуса. Здесь расположены 11 колледжей, которые являются неотъемлемой частью студенческой жизни в университете. Каждый из них назван именем исторической личности, внёсшей свой вклад в создание и развитие университета. В каждом колледже работают столовые и общежития. Пять колледжей: Макмертри, Дункана, Мартел, Джонса и Брауна расположены на северной стороне университетского городка, на южной — колледжи Бейкера, Уилл Райс, Ловетта, Хансзена, Сид Ричардсона и Уиесс. Колледж Бейкера самый старый, он был построен в 1912 году, а колледжи-близнецы Дункан и МакМертри самые новые.

В 1950 году открылся футбольный стадион Райса вместимостью 70 000 мест. После реконструкции 2006 года были улучшены сиденья и количество мест сократилось до 47 000.

Университет и Хьюстонский независимый школьный округ совместно учредили 8-милетнюю школу Райса, которая открылась в 1994 году.

Обучение

Университет Райса является частным и управляется попечительским советом, состоящим из 25 членов с правом голоса, которые назначаются на 4 года и могут избираться на последующий срок. В совет попечителей входят лица, проживающие только в штате Техас, причём как минимум четверо из них должны быть из Хьюстона или его пригорода. Советом попечителей выбирается администрация университета: президент, шесть вице-президентов и другие должностные лица. Президент председательствует в совете профессорско-преподавательского состава, который имеет право изменять учебные планы, создавать новые образовательные программы и утверждать кандидатов на получение степеней. Университет обладает эндаументом с капиталом в 3,6 млрд долл. (по состоянию на 2009 год).

Студенты поступают на первый курс университета без зачисления в конкретную академическую школу (кроме музыкальной и архитектурной школ), им предоставляется возможность самим определить свой основной предмет. Так в ходе обучения студент может изменить направление своих исследований или же дополнить их.

Обучение организовано в 8-ми школах, шесть из которых специализируются на основном образовании и две на послевузовском образовании. Университет предлагает 40 программ подготовки бакалавров, 51 — магистров и 29 докторских программ.

Стоимость обучения в бакалавриате на 2010—2011 учебный год составила $ 33 120, на университетские сборы — $ 651, на учебную литературу — $ 800 и на личные расходы — $ 1550. Проживание на кампусе и питание обойдутся в $ 11 750. В итоге общая стоимость обучения в Университете Райса составила $ 47 871 в год.

Студенческая жизнь

Университет имеет удачное расположение и инфраструктуру не только для образования и исследований, но и для отдыха. Рядом находится городской парк, в котором работают Хьюстонский музей естественных наук, Хьюстонский зоопарк, Театр Миллера и 18-луночное поле для гольфа. Неподалёку расположились более десятка музеев и художественная галерея, работающая в течение учебного года. Лёгкий доступ к театрам, району ночных клубов обеспечивает Хьюстонский трамвай, главные ворота кампуса буквально примыкают к станции.

При зачислении студенты распределяются по колледжам случайным образом, исключение составляют лишь братья и сёстры. Жильё на кампусе гарантируется на первые 3 года обучения.

Традиции

За время своего существования в каждом колледже сформировались собственные традиции, наиболее известные и значимые: Бейкер-13, Бир-Байк и Неделя Вилли.

Бейкер-13

Традиция, в которой 13-го и 31-го числа каждого месяца (или 26-го, если дней меньше 31) в 22 часа студенты бегут по университетскому городку в одних ботинках и намазанные кремом для бритья. Авторами традиции стали студенты колледжа Бейкера. Как правило, «забег» привлекает небольшое число студентов, однако в ночь Хэллоуина, а также в первый и последний учебные дни года их собирается значительно больше.

Бир-байк

Бир-Байк является сочетанием очной велогонки, конкурса на скорость питья пива, а также перестрелки шариками с водой. Традиция берёт начало с 1957 года, тогда же были разработаны правила конкурса, такие как запрет громоздкой и влажной одежды, способной поглотить или скрыть от других пролитое пиво. Каждый жилой колледж, а также ассоциация аспирантов участвуют своей командой, помимо этого, есть женские сборные, есть даже команды выпускников, для которых Бир-Байк возможность вспомнить студенческие годы, познакомиться с первокурсниками.

В 1990 году также появился термин Неделя Вилли — неделя до начала Бир-Байка, оживлённое время у студентов, когда они шалят и проказничают.

Бир-Байк одно из наиболее заметных студенческих событий в Райсе. В 2009 году велосипедная гонка была посвящена памяти профессора, доктора Билла Уилсона, который умер в начале года.

Выпускники и преподаватели

В университете Райса работали многие известные учёные, нобелевские лауреаты, выпускники университета добились значительных успехов и стали знаменитыми писателями, политиками, учёными, астронавтами.

Преподаватели

• Герман Джозеф Мёллер — американский генетик, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1946).
• Ричард Смолли — американский физик, открыватель фуллеренов, лауреат Нобелевской премии по химии за 1996 год.
• Роберт Кёрл — американский химик, лауреат Нобелевской премии по химии за 1996 год.
• Франклин Чанг-Диаз — инженер, физик и астронавт NASA.
• Эдуард Джереджян — американский дипломат армянского происхождения.
• Джулиан Хаксли — английский биолог, эволюционист и гуманист, политик. Один из создателей Синтетической теории эволюции. Первый генеральный директор ЮНЕСКО и Всемирного фонда дикой природы.
• Нил Лейн — американский физик. Директор Национального научного фонда США в 1993—1998 годах.

Выпускники

• Роберт Вудро Вильсон — американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике в 1978 году.
• Шеннон Уокер — американская женщина-астронавт и учёный.
• Пегги Уитсон — американский биохимик, астронавт НАСА, первая женщина-командир Международной космической станции.
• Джанис Восс — американский инженер и астронавт НАСА.
• Джон Оливас — американский инженер и астронавт НАСА.
• Такао Дои — японский астронавт и ветеран двух миссий НАСА.
• Ребекка Силфон — студентка на домашнем обучении из США, ставшая победительницей национального конкурса по произношению слов.
• Говард Робард Хьюз младший — американский промышленник-предприниматель, инженер, пионер и новатор американской авиации, режиссёр, кинопродюсер, а также один из самых богатых людей в мире.
• Дейв, Хатт (англ.) — американский разработчик программного обеспечения, сотрудник Apple, где он является частью команды разработчиков браузера Safari.
• Кэндес Бушнелл — американская писательница и обозреватель.
• Элизабет Мун — американская писательница, работающая в жанре научной фантастики.
• Уильям Лютер Пирс — американский политический деятель, писатель.
• Эннис Паркер — американский политик, мэр Хьюстона.
• Джеймс Аддисон Бейкер III — американский политик, занимавший пост главы администрации президента Рейгана, секретаря Казначейства США, с 1989 по 1992 — государственного секретаря США.

См. также: Категория:Выпускники Университета Райса

Ссылки

• [geonames.usgs.gov/pls/gnispublic/f?p=gnispq:3:::NO::P3_FID:1345164 Информационная система географических названий США: Университет Райса]

Отрывок, характеризующий Университет Райса

– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.