Уничтожение бизонов в США

Уничтожение бизонов в США — бесконтрольная массовая охота на бизонов с 1830-х годов в коммерческих целях, приведшая к угрозе исчезновения этого вида животного в Северной Америке. Индейцы традиционно охотились на бизонов только для удовлетворения своих жизненных потребностей: для пропитания, а также изготовления одежды, жилища, орудий и утвари, и выживание многих племен зависело от бизонов. В XIX веке некоторые индейские племена также занялись коммерческим промыслом бизонов, продавая шкуры американским торговцам. Тем не менее, именно действия белых американских охотников и железнодорожных компаний США имели критические последствия для популяции бизонов.

В начале 1800-х годов ради шкур убивали около 200 тысяч бизонов в год. Между 1830 до 1860 годами на восточное побережье США одна за другой прибывали повозки, набитые шкурами бизонов. С началом активного освоения запада после окончания гражданской войны и прокладкой железной дороги, значительно упростилась доставка охотников на равнины и перевозка их добычи назад на восток для отправки в Европу, вызвав существенное снижение популяции бизонов. В результате хищнического истребления численность бизонов к началу XX века снизилась с нескольких десятков миллионов до нескольких сотен. Французский биолог Жан Дорст (Jean Dorst) отмечал, что первоначально общая численность бизонов составляла примерно 75 миллионов, но уже в 1880—1885 годах в рассказах охотников Севера США говорилось об охоте на «последнего» бизона. В период 1870 по 1875 год ежегодно убивали примерно 2,5 миллиона бизонов. Историк Эндрю Айзенберг писал о снижении численности бизонов с 30 миллионов в 1800 году до менее тысячи к концу века.

В 1887 году английский натуралист Уильям Гриб, который проехал по прериям, отметил:

Повсюду виднелись бизоньи тропы, но живых бизонов не было. Лишь черепа и кости этих благородных животных белели на солнце.

Экономические причины

С самого начала колонизации Северной Америки в Европе большим спросом пользовались шкуры разных североамериканских животных, и бизоны не стали исключением. Из шкур бизонов выделывали одеяла и ковры, теплые мантии и другую одежду. Кожу также использовали для изготовления приводных ремней для разнообразных промышленных станков. Черепа и другие кости отправлялись на фабрики удобрений. В связи с длительностью перевозки на большие расстояния, мясо бизонов обычно либо продавалось поблизости, либо бросалось гнить на специально выделенных для этих целей полях, где потом собирали кости. Лишь в очень дорогих ресторанах восточного побережья США в меню можно было встретить язык бизона. Зимой, благодаря низкой температуре, появлялась возможность поставлять мясо намного дальше. С прокладкой железных дорог и началом использования вентилируемых и охлаждаемых вагонов потребление мяса бизонов возросло.

Американские железнодорожные компании внесли существенный вклад в сокращение численности бизонов не только обеспечением охотников и торговцев быстрым транспортом. Во время строительства железных дорог они покупали у охотников мясо бизонов для кормления строителей. Позже, они стремились к сокращению численности бизонов из-за того, что огромные стада бизонов, пересекающие железнодорожные пути или находившие укрытие от ветров за железнодорожными насыпями, задерживали поезда на время от нескольких часов до нескольких дней. Также были случаи столкновения локомотивов с животными, что вызывало повреждение техники и железнодорожного полотна. Руководители железнодорожных компаний осознали и потенциальную выгоду от близости огромного количества бизонов к путям следования поездов, и стали привлекать пассажиров возможностью стрелять по бизонам из окон вагонов. Также были организованы специальные охотничьи рейсы.

Большую известность получил скаут по прозвищу Буффало Билл (настоящее имя William F. Cody), охотившийся на бизонов для снабжения Армии США и работников железной дороги «Канзас пасифик рейлуэйз». В январе 1872 года он также был скаутом во время известной охоты на бизонов Великого князя Алексея Александровича. Согласно заявлениям самого Билла, за время работы на железнодорожную компанию в 1867—1868 годах он убил более 4 тысяч бизонов в течение 17 месяцев. Именно тогда он и получил своё прозвище. Широкая международная известность пришла к Буффало Биллу после создания им шоу-труппы Buffalo Bill’s Wild West в 1883 году.

Попытки предотвращения истребления

Значительное снижение численности бизонов к началу 1870-х годов побудило обсуждения в Конгрессе США возможных мер по предотвращению полного уничтожения популяции. В марте 1871 года мистер МакКормик от штата Аризона представил на обсуждение билль H.R.157, предусматривающий запрет на убийство бизонов на правительственных землях США в целях, отличных от потребления мяса в пищу или сохранения шкуры для личного пользования. Однако, этот законопроект даже не обсуждался в силу неизвестных обстоятельств. 14 февраля 1872 года мистер Коул, штат Калифорния, предложил резолюцию, обязавшую Комиссию по территориям расследовать вопрос целесообразности принятия законов для защиты от истребления популяций бизонов, лосей, антилоп и других диких животных. Уже 16 февраля 1872 года мистер Уилсон, штата Массачусетс, представил в Сенат США билль S. 655, ограничивающий охоту на бизонов. Билль был отправлен в Комиссию по территориям для дальнейшего изучения вопроса. 5 апреля 1872 года мистер МакКормик, штат Аризона, произнес перед Палатой представителей речь о необходимости ограничений на убийства бизонов, в которой он зачитал свой прошлый проект билля H.R.157, а также ряд материалов, свидетельствующих об угрозе истребления бизонов, включая письмо президента Американского общества по предотвращению жестокости к животным. Однако, эти усилия не имели результата вплоть до января 1874 года, когда мистер Форт, штат Иллинойс, представил законопроект H.R.921, предназначенный для предотвращения бесполезных убийств бизонов. Документ был снова отправлен на изучение в Комиссию по территориям, и в марте 1874 года комиссия рекомендовала принять законопроект. После некоторых обсуждений, билль был принят и в июне 1874 года отправлен в Сенат США, который одобрил законопроект в третьем чтении. Тем не менее, Президент Грант наложил вето на этот закон. Осознание зависимости от бизонов индейских племен, которых правительство США не без проблем пыталось переселить на выделенные в резервациях земли, препятствовало своевременному принятию необходимых законов. В 1875 году американский генерал Филип Шеридан заявил на слушаниях в Конгрессе:

Охотники за бизонами сделали за последние два года больше для решения острой проблемы индейцев, чем вся регулярная армия за последние 30 лет. Они уничтожают материальную базу индейцев... Пошлите им порох и свинец, коли угодно, ... и позвольте им убивать, свежевать шкуры и продавать их, пока они не истребят всех бизонов!

Шеридан даже предлагал учредить специальную медаль для охотников, подчёркивая важность истребления бизонов. Полковник Ричард Додж (Richard Irving Dodge) говорил:

Смерть каждого бизона — это исчезновение индейцев.

Попытки принятия других законов, ограничивающих или запрещающих повсеместно охоту на бизонов, или же вводящих налог на шкуры бизонов, продолжались до марта 1876 года, после чего новых усилий в этом направлении в Конгрессе США более не предпринималось.

Хотя уже в 1872 году был создан национальный парк Йеллоустон, на территории которого в то время обитало небольшое стадо бизонов и действовали некоторые ограничения на охоту, лишь в 1894 году был принят закон, повсеместно запрещающий охоту на животных в этом федеральном заповеднике. Небольшая популяция бизонов была сохранена во многом благодаря существованию этого и ряда других национальных парков, а также усилиям правительств штатов и частных организаций и филантропов.

См. также

• Геноцид индейцев
• Экологическая война США против Вьетнама
• Экоцид

Ссылки

• Моуэт Ф. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/3948/ Конец бизоньей тропы]. Вокруг света, № 7 (2574), июль 1988.
• Дорст Ж. [www.igrunov.ru/vin/vchk-vin-discipl/ecology/books/vchk-vin-discipl-ecol-dorst-ch_2.html До того как умрет природа]. М.: Прогресс, 1968.
• Isenberg A. [books.google.com/books?id=s_lyumM8d84C&hl=ru&source=gbs_navlinks_s The destruction of the bison: an environmental history, 1750—1920]. Cambridge University Press, 2001.

Отрывок, характеризующий Уничтожение бизонов в США

– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.