Уокер, Джон Эрнст
| Джон Эрнст Уокер | |
| John Ernest Walker | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: |
Великобритания |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
открыл ферментативный характер синтеза АТФ |
| Награды и премии: |
|
Джон Эрнст Уокер (7 января 1941 года, Галифакс, Великобритания) — английский химик, лауреат Нобелевской премии по химии. Директор Данновского отдела питания человека в Медицинском исследовательком совете в Кембридже.
Биография и научная работа
Джон Эрнст Уокер родился в Галифаксе и провёл детство в сельской местности. В 1964 году он окончил Колледж Святой Катерины Оксфордского университета, а в 1969 году в этом же университете сделал диссертацию по пептидным антибиотикам. После этого Уокер работал за границей: в США в Висконсинском университете в Мадисоне (1969—1971) и во Франции в Жив-сюр-Иветт и в Институте Пастера (1971—1974). Затем Уокер вернулся в Англию, где начал работать в лаборатории молекулярной биологии Медицинского исследовательского совета, одного из важнейших исследовательских центров Великобритании. В 1978 году он стал исследовать митохондриальные мембранные белки (по сути это была АТФ-синтаза). Уокер раскрыл ферментативный характер синтеза АТФ в клетке.
В 1997 году Уокер получил Нобелевскую премию по химии за это открытие вместе с Полом Бойером.
Общественная деятельность
В 2016 году подписал письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО) [1][2][3].
Напишите отзыв о статье "Уокер, Джон Эрнст"
Примечания
- ↑ [www.washingtonpost.com/news/speaking-of-science/wp/2016/06/29/more-than-100-nobel-laureates-take-on-greenpeace-over-gmo-stance/ 107 Nobel laureates sign letter blasting Greenpeace over GMOs]
- ↑ [supportprecisionagriculture.org/nobel-laureate-gmo-letter_rjr.html Laureates Letter Supporting Precision Agriculture (GMOs)]
- ↑ [supportprecisionagriculture.org/view-signatures_rjr.html Список нобелевских лауреатов подписавших письмо]
Ссылки
- [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1997/walker-autobio.html Автобиография Джона Уокера на сайте Нобелевского комитета] (англ.)
|
Это заготовка статьи об учёном-биологе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Уокер, Джон Эрнст
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
