Уокер, Дэвид

Дэвид Уокер (англ. David Walker; 28 сентября 1785, Уилмингтон (Северная Каролина) — 28 июня 1830, Бостон) — американский аболиционист, деятель движения за уничтожение рабства в США.

Биография

Родился в семье свободной негритянки и раба, был свободным. В молодости много ездил по рабовладельческому Югу и рано проникся ненавистью к рабству. К 1827 году переехал в Бостон, где открыл лавку, торгующую поношенной одеждой. Сотрудничал в негритянской газете «Фридом Джорнэл»(Freedom´s Journal).

В сентябре 1829 года, ещё до появления в США организованного в национальных масштабах аболиционистского движения, Уокер издаёт памфлет «Призыв Уокера в четырёх статьях с преамбулой к цветным гражданам мира, но в частности и особенно к проживающим в Соединённых Штатах Америки». Памфлет содержал призыв к неграм Юга восстать с оружием в руках против рабовладельцев и являлся одним из наиболее ярких произведений американской антирабовладельческой литературы. В своей аргументации за вооружённую борьбу Уокер исходил из права народа на восстание против угнетения, заложенное в Декларации независимости 1776 года. Уокер разоблачал расизм и отстаивал право негров на гражданское равноправие, высказывал идею о необходимости объединения всех цветных народов мира в борьбе за своё раскрепощение.

До марта 1830 года выпустил ещё два дополненных издания своего «Призыва» и организовал доставку его на Юг. Памфлет вызвал репрессии рабовладельцев против негров. На Юге была назначена премия за голову Уокера. Памфлет Уокера оказался стимулом к борьбе негров за своё освобождение. Вскоре после его выхода в свет развернулось восстание под руководством Н.Тёрнера.

Д. Уокер был найден мёртвым у себя дома. Причина смерти не была установлена.

Литература

• Aptheker H. One continual cry. Walker´s Appeal…Its setting and its meaning… — N. Y., 1965.

Отрывок, характеризующий Уокер, Дэвид

Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.