Кевин Уокер
| ♂Кевин Уокер Kevin Walker | |
 | |
| Появление |
«Patriarchy» (1.01) |
|---|---|
| Исчезновение |
«Walker Down the Aisle» (5.22) |
| Причина |
Финал сериала |
| Исполнитель роли | |
| Число эпизодов |
109 |
| Информация | |
| Возраст |
39 (в 5 сезоне) |
| Род занятий |
Адвокат |
| Семья | |
| Семья |
Нора Уокер (мать) |
| Супруг(а) | |
| Дети |
Оливия Уокер - Уэнделл (приемная дочь) |
| IMDb | |
Кевин Герберт Уокер (англ. Kevin Herbert Walker) — вымышленный персонаж американского телесериала «Братья и сёстры». Роль исполняет британский актёр Мэттью Риз.
Содержание
Значение
Персонаж значим в истории американского эфирного телевидения тем что он стал первым главным героем телесериала, а не повторяющимся, приглашенным или просто с малым экранным временем и незначительной сюжетной линией, как было со многими ЛГБТ персонажами на телевидении. По словам создателей сериала, их целью было показать героя максимально реалистичным и равным с обществом, не хуже и не лучше других, что в итоге и вылилось в похвалу от авторитетных критиков.[1]
Ещё один примечательный факт что ранее на телевидении практически никогда не показывали поцелуи между мужчинами-геями. В сериале «Мелроуз Плейс» сцена с поцелуем была хоть и снята, но в конечном счете вырезана при финальном монтаже, а в ситкоме «Уилл и Грейс», где один из главных героев гей за всю восьмилетнюю историю была всего пара поцелуев, а сериал 1980-х «Тридцать-с-чем-то» и вовсе потерял прибыль от рекламы из-за того что в кадре было показано как двое мужчин лежали в постели.[2] В одном из эпизодов сериала «Отчаянные домохозяйки», который выходил на ABC часом ранее чем «Братья и сёстры» между двумя персонажами второго плана, Эндрю Ван де Кампом и Джастином был показан поцелуй в спальне. Довольно высокие рейтинги сериала и успехи у рекламодателей были восприняты ЛГБТ сообществом как начало признания не традиционных главных героев на телевидении.
Кроме того свадебная церемония Кевина с Скотти в финале второго сезона стала девятой однополой свадьбой в истории американского телевидения, и первой в истории с главным героем-геем.[3] Все предыдущие однополые свадьбы, в таких шоу как «Розанна», «Друзья», «Симпсоны», «Северная сторона» и «Спин-Сити», были лишь между незначительными персонажами, которые не имели регулярного появления в сериалах.[4]
Сюжетная линия
Кевин родился 18 апреля 1971 года,[5] став четвёртым ребёнком в семье Норы Уокер и Уильяма Уокера. Первый сексуальный опыт у Кевина был с девушкой по имени Сара Джимбл, а следующим летом он занимался сексом с парнем по имени Такер Бут, на семейном ранчо. Он встречался с одним парнем, и однажды его сестра застала их и рассказала об это Китти Уокер. Кевин попросил её не рассказывать свой секрет матери Норе, а в конечном счете сам ей рассказал вскоре на Рождество, и та поддержала его.
Кевин и Скотти познакомились когда второй проходил в качестве ключевого свидетеля в одном из дел Кевина. Скотти был стереотипным геем, и обвинял Кевина в его в «гетеросексуальном» поведении на работе и по жизни.
Следующие отношения у Кевина были с Чадом Барри (Джейсон Льюис), красивой звездой мыльной оперы, который скрывал то что он гей, прикрываясь невестой.
Кевин работал юристом в первых сезонах, а после перешел на работу к сенатору Роберту МакКалистеру, который в тот момент баллотировался на пост президента от либералов. В тот период у него были отношения с братом Роберта — Джейсоном, которые закончились когда тот уехал в Малайзию в качестве миссионера.
Спустя некоторое время после отъезда Джейсона, Кевин снова столкнулся со Скотти, когда у того не было денег и жилья. Он предложил ему временно пожить у него и стать просто друзьями. Между тем Джейсон не отвечал на звонки Кевина и в один прекрасный момент ему просто надоело его ждать и он решил расстаться с ним. Однажды вечером, Кевин и Скотти немного выпили, и на утро проснулись в одной постеле. Несколько дней спустя он, наконец, получил звонок от Джейсона. Он сказал Джейсону, что он спал со Скотти, а затем расстался с Джейсоном.
Когда Скотти требовалась медицинская страховка, Кевин сделал ему предложение. Скотти, обидевшись что Кевин думает лишь о финансовом положении отверг предложение.
Однажды Кевин решил помочь своему дяде Соулу пережить кризис. Кевин видел его на гей-мероприятии, хотя тот отрицал своё присутствие там. Соул спросил, как человек его возраста может быть геем. Кевин ответил что это не просто в любом возрасте. Это привело к тому что Кевин понял насколько для него важны отношения со Скотти. Когда он вернулся домой, он предложил ему брак, опустившись на одно колено. Скотти, вдохновленный поступком Кевина согласился, и в финале сезона они вступили в брак. В пятом, и последнем сезоне они удочерили девочку по имени Оливия, а также вернули своего сына Дэниэля, который был зачат в четвёртом сезоне с использованием суррогатной матери, которая в конечном счете сначала увезла его, а потом бросила.
Напишите отзыв о статье "Кевин Уокер"
Примечания
- ↑ [www.usatoday.com/life/television/reviews/2007-02-08-brothers-sisters-preview_x.htm ABC’s 'Brothers' shows signs of maturing — USATODAY.com]
- ↑ [web.archive.org/web/20081007193845/www.afterelton.com/TV/2006/12/kissing.html Is a Gay Kiss on TV Finally Just a Kiss? | AfterElton.com]
- ↑ [abcnews.go.com/Entertainment/story?id=4824155&page=1 Top This: A Gay Ceremony on ABC’s 'Brothers & Sisters' — ABC News]
- ↑ [www.insidesocal.com/outinhollywood/2008/05/scotty_and_kevin_isnt_tvs_firs.html Out in Hollywood]
- ↑ blogs.abc.com/brothersandsisters/2006/12/its_beginning_t.html
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070802023019/www.afterelton.com/people/2007/1/rhys.html Matthew Rhys interview]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кевин Уокер
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
