Уокер, Эмери

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эмери Уокер
Emery Walker
Род деятельности:

Гравер, типограф

Дата рождения:

2 апреля 1851(1851-04-02)

Дата смерти:

22 июля 1933(1933-07-22) (82 года)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сэр Эмери Уокер (2 апреля 1851 — 22 июля 1933) — английский гравер, книгопечатник.



Биография

Вырос в Норфолке, где его отец работал экипажником, то есть занимался изготовлением карет. После того, как отец ослеп, Уокеру пришлось оставить школу, и подрабатывать, чтобы помочь семье.

В воскресной школе он учился у английского пейзажиста Генри Доусона (1811—1878). Его старший сын основал в 1872 году фирму «Typographic Etching Company» («Типографская гравировальная компания»). Здесь Уокер познакомился с основами печатного искусства, а также получил представление о коммерческом производстве. С 1883 года Уокер был секретарем «Демократической федерации» — социалистической организации в Хаммерсмите. Здесь же он познакомился с Уильямом Моррисом.

В 1886 году он основал собственную фирму «Уокер и Ботал, автоматизированное и фотографическое гравирование» («Walker & Boutall, Automatic and Photographic Engravers»). В 1888 году Уокер стал сооснователем Выставочного общества искусств и ремесел (Arts and Crafts Exhibition Society). По поручению Выставочного общества, Уокер написал свой знаменитый очерк по истории книгопечатания. Этот очерк побудил Морриса к основанию издательства «Келмскотт-пресс». Моррис предложил заниматься книгопечатанием вместе, но Уокер отказался, однако оказывал теоретическую помощь.

После смерти Морриса Уокер совместно с Томасом Кобденом-Сандерсоном создал собственное издательство — Doves Press. Оно оказало заметное влияние на движение частных книгопечатен начала XX века.

Напишите отзыв о статье "Уокер, Эмери"

Ссылки

  • [www.kolohouse.ru/index.php?mact=News,cntnt01,detail,0&cntnt01articleid=59&cntnt01origid=15&cntnt01returnid=53 О книгопечатании. Эссе Уильяма Морриса и Эмери Уокера]
  • [www.emerywalker.org.uk/ Фонд Эмери Уокера]
  • [worldcat.org/identities/lccn-n50-24587 Список произведений Эмери Уокера, а также ему посвященных работ на сайте WorldCat]

Отрывок, характеризующий Уокер, Эмери

– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.