Уоктер, Мэтт

Мэтт Уоктер Matthew Walter Wachter
2012 год
Основная информация
Полное имя	Matthew Walter Wachter
Дата рождения	5 января 1976(1976-01-05) (48 лет)
Место рождения	Поттсвилл, Пенсильвания, США
Годы активности	2001 — по н. в.
Страна	США США
Профессии	Басист, клавишник
Инструменты	G&L L-2000
Жанры	альтернативный рок хард-рок Прогрессивный рок спэйс-рок пост-гранж Нео-прогрессивный рок
Коллективы	Thirty Seconds to Mars, Angels & Airwaves
Лейблы	Virgin Immortal Geffen Records

Мэтт Уоктер (англ. Matthew Walter Wachter, р. 5 января 1976) — басист, клавишник и бэк-вокалист рок-группы Angels & Airwaves. Является бывшим басистом группы альтернативного рока Thirty Seconds to Mars, с которой работал с 2001 по 2007 годы. Он присоединился к Angels & Airwaves в апреле 2007 года, заменив собой Райна Синна, прежнего басиста коллектива. В июне 2014 Мэтт временно ушел из Angels & Airwaves по семейным обстоятельствам.

Биография

Уоктер родился в Поттсвилле, Пенсильвания. Будучи ребёнком, они с семьёй проводили много времени в Нью-Джерси и Бостоне.

В детстве Мэтт был очень активным ребёнком, играл в бейсбол и футбол, а также занимался плаванием. Его интерес к музыке проявился в пятилетнем возрасте. С того момента и лет до восьми Мэтт экспериментировал с различными инструментами — в основном пианино и барабанами.

Особенно интересной музыка для Мэтта стала в средней школе, и он начал проводить большую часть своего времени играя в группах. Мэтт быстро научился играть на басу потому что, как он утверждал, он «хотел играть в группе, а группе нужен был басист». До этого у Мэтта не было опыта игры на басу, и вообще серьёзного опыта игры на гитаре.

Thirty Seconds to Mars

Мэтт присоединился к Джареду Лето, Шеннону Лето и Солону Бикслеру в 2001 году, тем самым пополнив состав Thirty Seconds to Mars.

Играя на сцене, Уоктер принимает странную позу: он «косолапит» ноги (то есть пальцы ног поворачивает друг другу) и смотрит на ступни. Он объясняет это тем, что так ему проще концентрироваться на игре и не отвлекаться на фанатов.

Во время концерта в Эль Пасо, штат Техас, 1 марта 2007 года — Джаред Лето объявил зрителям, что это выступление для Мэтта в качестве участника группы станет последним. Он посвятил ему финальную песню «R-evolve». После этого группа, за исключением Мэтта, раздавала автографы.

Полученные травмы

С начала работы в Thirty Seconds to Mars Уоктер жаловался на сильные головные боли после выступлений, хотя никаких проблем, пока он на сцене, не было. После медицинского обследования выяснилось, что у него развилось сотрясение мозга от того, что он трясет головой. Это натолкнуло его маму на мысль предложить ему «покачивать бедрами как Элвис», (об этом упоминалось в фанатском ежегоднике). С тех пор трясти головой он перестал.

Два первых концерта в туре 2006 года «Forever Night, Never Day», в котором группа была хедлайнером, пришлось отложить, потому что Мэтт получил травму (это произошло когда он менял одну из фар на своей машине) тем самым сдвинув начало тура ещё на две недели. В связи с этим появилось следующее обращение группы фанатам:

От 30 Seconds to Mars, 2 марта 2006 года, четверг: В результате несчастного случая, произошедшего этим утром, мы вынуждены сообщить вам, что два первых шоу тура будут перенесены на более поздние даты. (Солт-Лейк-Сити (4 марта) и Денвер (5 марта)). Наш любимый басист Мэттью Уолтер Уоктер порезал себе палец до кости и нуждается в медицинской помощи. Он будет в полном порядке, но нужно некоторое время на лечение…'

Любовь и брак

Уоктер женился на своей возлюбленной Либби Лоусон после длительных отношений, в начале августа 2006 года. Они познакомились, когда он был в туре с другой группой 8 лет назад. Пока влюблённые женились в Бостоне и проводили медовый месяц, оставшиеся три участника Thirty Seconds to Mars отправились играть в Warped Tour, наняв на время басиста Тима Келлехера из My Darling Murder на замену Уоктеру. Басист рок-группы The Used и друг, Джеф Говард, заменял Мэтта 4 августа во время выступления на шоу «Сегодня вечером» (The Tonight Show). Через две недели Мэтт присоединился к группе, чтобы вместе закончить летние выступления. Уоктер, ярый болельщик «Бостон Ред Сокс», рассказал, что он быстро обыграл идею свадьбы в Фенвейском Парке, но даже не стал спрашивать мнения на сей счет своей жены, зная, что она не согласится. Да и сам он не верил, что он хотел пожениться на бейсбольном стадионе.

14 мая 2009 года у Мэтта и Либби родилась дочь, Сейлор Мэй Уоктер.

Татуировки

Уоктер — большой любитель боди-арта, и говорит, что имеет больше 20 татуировок. Некоторые из них: надпись «Rock-n-Roll» на животе, две ласточки на груди, бомба с крыльями на правом плече, и нож с выкидным лезвием, с цитатой на латинском языке на правом боку. Эти необычные татуировки были сделаны художником Джошем Хофманом в Старом городе в Филадельфии, шт. Пенсильвания (прим. перев. — Olde City, богемный район в центральной части г. Филадельфии, где живут многие художники и архитекторы). Также у него есть татуировки в виде черепов в честь Диа Дэ Лос Муэртос (прим. перев. — Dia de los Muertos (исп.) или Day of the Dead, праздник 1-2 ноября, который празднуется в странах Латинской Америки и некоторых странах Европы, в США Хэллоуин или День всех Святых), вытатуированных на каждой ступне, и ещё много других рисунков на различных частях тела. Он и его жена имеют одинаковые татуировки в виде отмычек.

Дополнительные факты

• Уоктер работает специально приглашённым ведущим на Get the Fuck Up (GTFU) Radio. Это радио-шоу ведут его два друга Аарон Фарли (Aaron Farley) и Джереми Уэйсс (Jeremy Weiss), оно в ротации на Little Radio в Лос-Анджелесе.
• Говорили, что Уоктеру довелось поработать на скотобойне. Но он признался в интервью журналу KAOS2000 Magazine, что он и группа выдумали эту историю, чтобы разнообразить одно скучное интервью.
• В музыке Уоктер всегда был подвержен влиянию Led Zeppelin, Pink Floyd, The Clash и Sex Pistols, особенно когда был ребёнком.
• Любимое блюдо Уоктера — макароны с сыром. Ещё ему нравится жареное мясо.
• Уоктер дипломированный массажист.
• Говорят, что у Уоктера характерная походка — несколько с важным видом — что позволяет ему быть узнанным издалека.
• У Уоктера и его жены есть собака породы боксёр, которую Мэтт любит наряжать на Хэллоуин.
• Уоктер преданный фанат сериала «24 часа» и Кифера Сазерленда, исполнителя главной роли Джека Бауэра.
• Уоктер любит видеоигры.
• Когда Мэтта спросили, о чем он думал, когда впервые встретил свою будущую жену, он ответил: «Я не думал. Я чувствовал».

Дискография

С Thirty Seconds to Mars

• 2005: «A Beautiful Lie»

С Angels & Airwaves

• 2007: «I-Empire»
• 2010: «Love»
• 2011: «Love: Part 2»

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=s-92W2TFoPM Интервью Уоктера Википедии]  (англ.)  (Проверено 4 июня 2010)
• [thirtysecondstomars.com/ Официальный сайт группы 30 seconds to Mars]
• [www.angelsandairwaves.com Официальный сайт группы Angels & Airwaves]
• [action182.ru/blog/angels-and-airwaves/ Неофициальное фан-сообщество Angels & Airwaves]

Отрывок, характеризующий Уоктер, Мэтт

Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.