Уоллес, Эдгар

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эдгар Уоллес
Edgar Wallace

Эдгар Уоллес,1928 г.
Имя при рождении:

Richard Horatio Edgar Wallace

Дата рождения:

1 апреля 1875(1875-04-01)

Дата смерти:

10 февраля 1932(1932-02-10) (56 лет)

Гражданство:

Великобритания

Род деятельности:

писатель, сценарист, журналист

Жанр:

триллер, детектив

Язык произведений:

английский

[www.edgarwallace.org/ arwallace.org]
[www.lib.ru/DETEKTIWY/UOLLES/ Произведения на сайте Lib.ru]

Эдгар Уоллес Ричард Горацио (англ. Richard Horatio Edgar Wallace) (1 апреля 1875 — 10 февраля 1932) — английский писатель, драматург, киносценарист, журналист. Более известен как Эдгар Уоллес. Автор 175 новелл, 24 пьес и огромного количества статей в периодических изданиях. Основоположник литературного жанра «триллер». По его произведениям создано более 160 фильмов. Родился в Гринвиче (Лондон) в актёрской семье, причём отец даже не знал о его существовании. Эдгар Уоллес работал корреспондентом агентства «Рейтер» и лондонской газеты «Daily Mail». Умер писатель в Голливуде во время работы над сценарием фильма «Кинг-Конг».





Биография

Родители

Эдгар Уоллес родился в Гринвиче, пригороде Лондона 1 апреля 1875 года. Его биологическими родителями были актеры Ричард Горацио Эдгар (англ. Richard Horatio Edgar), который даже не знал о его существовании, и Мэри Джейн «Полли» Ричардс (англ. Mary Jane "Polly" Richards), урожденная Блэр. Мэри Джейн Блэр родилась в 1843 году в Ливерпуле, в ирландской католической семье. Семья Мэри несколько лет была вовлечена в шоу-бизнес и Мэри росла театральной «мастерицей на все руки» — рабочая сцены, билетёрша, актриса эпизодов. Несмотря на приятную внешность и талант, больших успехов она не добилась. В 1867 году она закончила театральную карьеру и вышла замуж за Джозефа Ричардса (англ. Joseph Richards), капитана торгового флота, родившегося в Ливерпуле в 1838 году. Он также происходил из семьи ирландских католиков.

Вскоре Мэри забеременела, но в январе 1868 года, когда она была на восьмом месяце беременности, Джозеф Ричардс погиб в море в возрасте 30 лет. К моменту рождения дочери, Кэтрин Ричардс, Мэри сильно нуждалась. Приняв сценический псевдоним Полли, Мэри вернулась на театральные подмостки, чтобы прокормить себя и дочь. В 1872 году Мэри присоединилась к труппе семейного тетра Мэриотт (англ. Marriott), где у неё сложились прекрасные отношения с руководителем театра — Элис Эдгар (англ. Mrs. Alice Edgar). У Элис было трое взрослых детей, Грэйс Эдгар, Аделин Эдгар и Ричард Горацио Эдгар, единственный сын, вызывавший большие волнения у матери. Обладая приятной внешностью, Ричард играл романтических героев, но был ленив, хотя и очарователен. Элис хотела, чтобы он женился на здравомыслящей молодой женщине и обзавелся детьми.

В июле 1874 труппа «Мэриотт» добилась большого коммерческого успеха. По случаю успеха за кулисами была организована шумная вечеринка, после которой Ричард Горацио Эдгар и Полли оказались в постели. Как оказалось позже, Ричард об этом ничего не помнил, а в августе Мэри поняла, что беременна. Она испугалась, что когда правда о её беременности выяснится, то все разрушит. Мэри, сославшись на «неотложные дела», уезжает в Гринвич, где остается до рождения Эдгара 1 апреля 1875 года.

Она просит акушерку подыскать добрую семейную пару, которой она могла бы доверить воспитание своего сына. 9 апреля 1885 года Полли отвозит Эдгара в семью Фриманов, которые были любящей парой и заботливыми родителями десятерых детей. Пообещав навещать сына, Мэри отправилась в Лондон, где узнала, что Ричард уже месяц как женат на другой.

Детство и первые шаги в карьере

Известный, как Ричард Фриман (Richard Freeman), Эдгар провел счастливое детство. Особенно тесно он был связан с 20-летней Кларой Фриман, которая по сути стала ему второй матерью. Его приемный отец, Джордж Фриман, был добрым и уважаемым человеком, он позаботился о том, чтобы Ричард получил хорошее образование. В период с 1875 по 1878 годы Полли навещала сына так часто, как могла, и помогала материально, хотя и сохраняла эмоциональную дистанцию.

Труппа театра Мэриотт начала понемногу разваливаться, старшие дочери Элис вышли замуж, а сама она уже была не в силах управлять театром. Ричард и его жена Дженни обосновались в Шотландии, где и родились их дети, в том числе сводный брат Эдгара по отцу, Джордж Мэриотт Эдгар (1880—1951), который был известен как Мэриотт Эдгар, поэт, комик, сценарист, писавший в том числе для английского актера Стэнли Холлоуэя (англ. Stanley Holloway).

Полли перешла работать в театр Гамильтон (англ. Hamilton), где её заработки значительно уменьшились и она уже не могла оплачивать содержание своего сына в семье Фриманов. Объявив об этом Фриманам, она предложила отдать Эдгара в работный дом, но это предложение встретило ожесточенное сопротивление семьи, которая очень полюбила Эдгара. Больше Мэри его не навещала, возможно, из-за стыда.

Эдгар унаследовал приятную внешность своего отца, и был экстравертом. Будучи подростком, Эдгар сменил несколько занятий. В 1894 году он был недолго обручен с девушкой из Дэпфорда (англ. Deptford) по имени Эдит Энстри (Edith Anstree), но предпочел бежать, нежели столкнуться лицом к лицу с необходимостью урегулирвать этот вопрос должным образом, и не желая задеть её чувства.

В 1894 году Эдгар записался в пехотные войска, готовящиеся к отправке в Южную Африку.

Однако армейская жизнь не понравилась Эдгару. Он не был физически выносливым, солдатская жизнь была трудна и для его ног, и для ушей. Он перешел в Медицинский полк Королевской армии (Royal Army Medical Corps), где служба не была такой трудной, но была еще менее приятной. Позднее он вновь перевелся, теперь уже в Военную прессу, где и нашел себя.

До 1898 года он служил военным корреспондентом Daily Mail на англо-бурской войне. Он также писал и вел колонки в иных изданиях. В этот период Эдгар знакомится с писателем Редьярдом Киплингом, которым он восхищался.

Женитьба, первый успех, возвращение в Англию (1898—1902)

Четверо справедливых и карьера автора «триллеров»

Второй брак, трагедия и успех (1918—1929)

Голливуд, смерть и годы после смерти (1929—1935)

Библиография

Джон Г. Ридер

  • Шестое чувство Ридера (1925)
  • Вождь террористов (1932)
  • Сообразительный мистер Ридер

Секрет Гамона

  • Джентльмен в черной маске
  • Секрет Гамона

Четверо Благочестивых

  • Власть четырех (1905)
  • Сильнее Скотленд-Ярда (1908)
  • Преступники-сыщики (1921)

Разное

  • Бандит
  • Бриллиантовая пряжка
  • В паутине преступлений
  • В сетях аферистки
  • Ворота измены (1927)
  • Гостиница на берегу Темзы (1929)
  • Дверь с семью замками (Семь замков усыпальницы) (1926)
  • Джентльмен в черной маске
  • Долина привидений (1922)
  • Доносчик (1927)
  • Дюссельдорфский убийца
  • Жена бродяги
  • Женщина-дьявол
  • Зеленый стрелок (1923)
  • Зловещий человек (1928)
  • Когда на Лондон нагрянули банды (1932)
  • Комната № 13 (1924)
  • Король Бонгинды (1929)
  • Красный круг (1922)
  • Крик ночи
  • Кэтти (1919)
  • Лицо во мраке (1924)
  • Лорд поневоле
  • Люди в крови (1927)
  • Мания старого Деррика
  • Мелодия смерти (1915)
  • Мертвые глаза Лондона (1924)
  • Мститель (1925)
  • Неуловимый
  • Отель на берегу Темзы (1930)
  • Пернатая змея (1927)
  • Потерянный миллион (1923)
  • Поток алмазов
  • Похищенная картина (1929)
  • Преступление Летучего отряда (1928)
  • Руки вверх!
  • Светящийся ключ (1930)
  • Синяя рука (1926)
  • Сын палача (1925)
  • «Сыны Ракузы»
  • Таинственный двойник (1924)
  • Тайна булавки (1923)
  • Тайна желтых нарциссов
  • Тайна яхты «Полианта» (1926)
  • Трефовый валет (1920)
  • У трех дубов (1924)
  • Фальшивомонетчик (1927)
  • Черный аббат (1926)
  • Шутник (1926)

Пьесы

Напишите отзыв о статье "Уоллес, Эдгар"

Ссылки

  • [publ.lib.ru/ARCHIVES/U/UOLLES_Edgar_Richard_Goracio/_Uolles_E._R._G..html Краткая биография и библиография писателя]

Отрывок, характеризующий Уоллес, Эдгар

– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.