Уолтерс, Вернон Энтони
| Вернон Энтони Уолтерс Vernon A. Walters<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 2 июля 1973 — 4 сентября 1973 | |||
| Предшественник: | Джеймс Шлезингер | ||
| Преемник: | Уильям Колби | ||
| Рождение: | 3 января 1917 Нью-Йорк, США | ||
| Смерть: | 10 февраля 2002 (85 лет) Уэст-Палм-Бич, Флорида, США | ||
| Место погребения: | Арлингтонское национальное кладбище | ||
| Награды: |
| ||
Вернон Энтони Уолтерс (Vernon A. Walters) (3 января 1917, Нью-Йорк, США—10 февраля 2002, Уэст-Палм-Бич, Флорида, США) — американский государственный деятель и дипломат. Считался убежденным антикоммунистом и одновременно лоббистом интересов южноамериканских диктаторов.
Биография
Родился в семье британского страхового агента, который перебрался в Европу в 1923 г. Обладал способностями к иностранным языкам, когда его семья переехала в США в 1934 г., он говорил на французском, итальянском, испанском и немецком. В итоге он овладел 7 языками. Во время Второй мировой войны служил в разведывательных подразделениях в Марокко, был адъютантом генерала Марка Кларка, командующего силами США в Италии. Был переводчиком президента Гарри Трумэна на нескольких послевоенных конференциях.
В начале 1950-х помогает Авереллу Гарриману во время его дипмиссий в Корею, Иран. В 1953 г. участвовал в военном перевороте, закончившимся восстановлением шахского режима в Иране, организованном ЦРУ. В 1956—1960 гг. был штатным помощником президента Эйзенхауэра. В 1958 г. был переводчиком вице-президента Ричарда Никсона во время тура «доброй воли» по Южной Америке, когда в Каракасе их автомобиль забросала камнями разъяренная толпа.
В 1962 г. его направляют в Бразилию, когда в бразильской армии росло возмущение реформистским режимом президента Гуларта. Он с точностью до даты предсказал предстоящий военный переворот, который возглавил его армейский друг генерал Кастело Бранко. Это спровоцировало представления о сопричастности Уолтерса к произошедшим событиям.
Во время вьетнамской войны он становится военным атташе в посольстве США в Париже. На этом посту неоднократно организовывал секретные переговоры госсекретаря Киссинджера с представителями Северного Вьетнама. В 1972 г. президент Никсон назначает Уолтерса заместителем директора ЦРУ. Его считают причастным к разработке военного переворота, свергнувшего реформистское правительство Бразилии в 1964 г. и к падению правительства Сальвадора Альенде в Чили в 1973 г. В 1976 г., когда два агента DINA убили в Вашингтоне бывшего министра обороны в правительстве Альенде — Орландо Летельера, имя Уолтерса было обнаружено в их бумагах. Однако расследование не смогла подтвердить вины высокопоставленного американского разведчика.
После прихода к власти администрации Джимми Картера он увольняется в звании генерал-лейтенанта и переходит на работу в транснациональный нефтяной картель. В мае 1981 г., вернувшись на госслужбу при президенте Рейгане, он рекомендует возобновить помощь США Гватемале — на тот период одному из самых тоталитарных режимов в западном полушарии.
В 1985—1989 гг. — постоянный представитель США при ООН, его кандидатура встретила недовольство развивающихся стран, в 1988—1991 гг. — посол США в ФРГ, активно содействовал объединению Германии.
Уйдя в отставку, занялся написанием мемуаров. Его имя увековечено в Зале славы военной разведки США.
Источники
- Silent Missions — Autobiography Publisher — Doubleday 1978; ISBN 0-385-13500-9 SBN-13: 978-0385135009
Напишите отзыв о статье "Уолтерс, Вернон Энтони"
Ссылки
- [www.latinamericanstudies.org/us-relations/vernon-walters.htm Gen. Vernon A. Walters; CIA Official, Diplomat] (англ.)
- [www.arlingtoncemetery.net/vawalters.htm Vernon A. Walters, Lieutenant General, United States Army, Public Official] (англ.)
Отрывок, характеризующий Уолтерс, Вернон Энтони
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
