Уолш, Джеймс Морроу
| Джеймс Морроу Уолш James Morrow Walsh<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Уолш в 1903 году в Оттаве.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 17 августа 1897 года — 5 июля 1898 года | |||
| Рождение: | 22 мая 1840 Прескотт, Верхняя Канада, Канада | ||
| Смерть: | 25 июля 1905 (65 лет) Броквилл, Онтарио, Канада | ||
| Военная служба | |||
| Род войск: | Северо-Западная конная полиция | ||
| Звание: | Суперинтендант | ||
Дже́ймс Мо́рроу Уо́лш (нем. James Morrow Walsh, 22 мая 1840 года, Прескотт — 25 июля 1905 года, Броквилл) — офицер канадской Северо-Западной конной полиции, политический деятель, предприниматель, первый комиссар Юкона[1].
Содержание
Ранние годы
Джеймс Морроу Уолш родился в большой семье. Его мать звали Маргарет Морроу[2]. Его отец, Льюис Уолш, был судовым плотником. Уолш был хорошим атлетом, но бедным студентом. Несмотря на это в 1862 году он с отличием окончил Военную школу в Кингстоне. Его инструктором по стрельбе был Джордж Френч,ставший впоследствии первым комиссаром Северо-Западной конной полиции.[3]
Во время фенианских набегов Уолш служил лейтенантом 56 полка гренвилловского полка, впоследствии получив чин капитана. В 1868 году он получил сертификат первого уровня Кавалерийской школы Кингстона и продолжил обучение в полицейской стрелковой школе в Торонто. Он Уолш должен был присоединится к экспедиции Уолсели на Ред-Ривер, однако 19 апреля 1870 года женился на Мэри Элизабет Моат из Бруквилла. Чтобы поддержать жену он стал управляющим Северо-американским отелем в Прескотте, а в свободное время организовал местную милицию. Со временем у Джеймса и Мэри родилась дочь Кора.[3]
Северо-Западная конная полиция
Благодаря своим связям, Уолш стал одним из первых, кто присоединился к Северо-Западной конной полиции в сентябре 1873 года. Его работа с новобранцми и мастрерство наездника впечатлили начальство и Уолш получил чин инспектора в 1874 году[2]. Во время марша на запад в июле того же года Уолш находился в отряде D, позже в том же году его перевели в отряд B, где он прослужил следующие 10 лет.[3]
Под командованием Уолша отряд Северо-Западной конной полиции воздвиг в 1875 году на юге Саскачевана форт, ставший западной штаб-квартирой полиции в 1878 году. Во время кампании американской армии против индейцев сиу в 1876 Джеймс Морроу Уолш заключил соглашение о помощи с Сидящим Быком, впоследствии они стали хорошими друзьями[1].
Уолш своим вольнодумством и популярностью среди населения вызывал недовольство среди командного состава полиции. После ряда перестановок и проблем, связанных с индейцами лакота, он покинул в 1883 году полицию и вернулся в Бруквилл.[3]
Предпринимательская деятельность
Позднее Уолш обосновался в Манитобе. Уолш вместе с двумя партнерами основал угольную компанию Dominion Coal, Coke and Transportation Company со штаб квартирой в Брэндоне, Манитоба[4]. Его дела шли успешно во многом потому что основным клиентом компании являлась канадская тихоокеанская железная дорога.[3]
В это же время Уолш заводит дружбу с Клиффордом Сифтоном, позднее ставшим министром внутренних дел в правительстве Лорье[2]. Вскоре после того как Уильфрид Лорье стал премьер-министром Канады, Джеймс Уолш написал ему большой меморандум, объясняющий необходимость сокращения Северо-Западной конной полиции[4].
Комиссар Юкона
16 августа 1897 года в составе Северо-Западных территорий был образован округ Юкон[5]. Клондайкская золотая лихорадка является основным объектом внимания Северо-Западной конной полиции. В результате меморандума и связей в правительстве Уолш становится первым комиссаром Юкона, его восстанавливают в полиции и назначают суперинтендантом. Уолш подчиняется непосредственно Сифтону, минуя штаб-квартиру полиции.[2][4]. После того как 13 июня 1898 года была образована независимая единица Территория Юкон в составе Доминиона Канада, Уолш оставался на своем посту около месяца.. Пытаясь организовать эффективное правительство и работая напрямую с Оттавой он столкнулся с политическими противоречиями и был вынужден подать в отставку[3].
Увековечение памяти
В честь Джеймса Морроу Уолша назван форт в провинции Саскачеван[1] и горы в Северной Америке на территории Юкон[6].
Напишите отзыв о статье "Уолш, Джеймс Морроу"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Eric J. Holmgren. [www.thecanadianencyclopedia.com/index.cfm?PgNm=TCE&Params=A1ARTA0008429 Walsh, James Morrow] (англ.). Канадская энциклопедия. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/670m9Xtrw Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 [www.collectionscanada.gc.ca/confederation/023001-4000.82-e.html Canadian Confederation / James Morrow Walsh] (англ.). Библиотека и архив Канады. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/670mAB83S Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.pc.gc.ca/eng/lhn-nhs/sk/walsh/natcul/histo.aspx#James Fort Walsh National Historic Site of Canada / James Morrow Walsh] (англ.). Парки Канады. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/670mAdyVp Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
- ↑ 1 2 3 Roderick C. Macleod. [www.biographi.ca/009004-119.01-e.php?&id_nbr=7128&interval=20& Walsh, James Morrow] (англ.). Словарь канадских биографий. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/670mBjKxL Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
- ↑ [rulers.org/canprov2.html Yukon] (англ.). rulers.org. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/66zxSbvvf Архивировано из первоисточника 17 апреля 2012].
- ↑ [www.hougengroup.com/yukonHistory/nuggets_year/2000s.aspx?nugget=1900#NWMP Mountie Mountains] (англ.). Hougen Group. Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/670qmSATA Архивировано из первоисточника 18 апреля 2012].
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Уолш, Джеймс Морроу
– Тишка! Об чем за обедом говорили?– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
