Уоррен, Роберт Пенн

Роберт Пенн Уоррен
англ. Robert Penn Warren
Дата рождения:	24 апреля 1905(1905-04-24)
Место рождения:	Гутри, Кентукки, США
Дата смерти:	15 сентября 1989(1989-09-15) (84 года)
Место смерти:	Страттон, Вермонт, США
Гражданство:	США США
Род деятельности:	поэт прозаик
Жанр:	проза, поэзия
Язык произведений:	английский
Награды:	Стипендия Макартура (1981) Стипендия Родса (1928)
[www.lib.ru/INPROZ/UORREN Произведения на сайте Lib.ru]

Роберт Пенн Уоррен (англ. Robert Penn Warren; 24 апреля 1905, Гутри, Кентукки, США — 15 сентября 1989, Страттон, Вермонт, США) — американский поэт, писатель, литературный критик.

Биография

Образование и преподавательская карьера

Окончил в 1925 году Университет Вандербильта (бакалавр, с отличием) и в 1926 году Калифорнийский университет в Беркли (магистр). Продолжил обучение в аспирантуре Йельского университета в 1927—1928 годах. Как стипендиат Родса обучался в Оксфордском университете в 1930 году. По стипендии Гуггенхайма учился в Италии. В это же время вышел в свет его первый поэтический сборник.

Педагогическую деятельностью начал в Юго-Западном колледже (теперь Phodes-колледж) (Мемфис, штат Теннеси), преподавал в Университете штата Луизиана в Батон-Руж в 1933—1942 годах.

В 1957 ему присуждены Национальная книжная и Пулитцеровская премии за книгу стихов «Обещания» (Promises). В последующих книгах, таких как «Иначе говоря» (Or Else, 1974), «Пока ещё здесь: стихи 1977—1980» (Being Here: Poetry 1977—1980, 1980), «Подтверждение слухов: стихи 1979—1980» (Rumor Verified: Poems 1979—1980, 1981), «Новые и избранные стихотворения 1923—1985» (New and Selected Poems 1923—1985, 1985) личность представляется в сложной взаимосвязи с историческим временем. Вершиной его творчества является роман «Вся королевская рать» (All the King’s Men, 1946) — впечатляющее исследование карьеры демагога-южанина, прототипом которого считается губернатор Луизианы Хьюи Лонг . Роман удостоен Пулитцеровской премии 1947 года.

Уоррен испытал себя и в литературной критике. Написав в соавторстве с К. Бруксом такие классические образцы т. н. «новой критики» как «Как понимать поэзию» (Understanding Poetry, 1938) и «Как понимать прозу» (Understanding Fiction, 1943). В «Наследии гражданской войны» (Legacy of the Civil War, 1961) Уоррен особенно ярко высказался как публицист, где подверг беспощадному анализу современные представления об «алиби» южан и «добродетельности» северян. «Демократия и поэзия» (Democracy and Poetry, 1975) отражает разочарование в современной культуре и предлагает в качестве альтернативы поэзию. Среди многочисленных знаков признания заслуг Уоррена — пост консультанта по поэзии в Библиотеке Конгресса (1944) и Боллингеновская премия (1967). В 1986 он стал первым поэтом-лауреатом США. В 1987 году удостоен Национальной медали США в области искусств. Умер Уоррен в Стрэттоне (штат Вермонт) 15 сентября 1989.

Творчество

Дважды лауреат Пулитцеровской премии (за поэзию).

Наиболее известное произведение — роман «Вся королевская рать» (1946, Пулитцеровская премия за художественную прозу 1947 года) — неоднократно экранизировалось:

• Вся королевская рать (фильм, 1949) — художественный фильм (США)
• Вся королевская рать (фильм, 1958) — телевизионный художественный фильм (США)
• Вся королевская рать (фильм, 1971) — трёхсерийный телевизионный художественный фильм (СССР)
• Вся королевская рать (фильм, 2006) — художественный фильм (Германия-США)

• «Место, куда я вернусь» («A Place to Come to»)
• «Приди в зелёный дол» («Meet Me in Green Glen»)
• «Ежевичная зима»
• «Дебри»
• «Потоп»
• «Цирк на чердаке»
• «Воинство ангелов»

Ссылки

• Уоррен, Роберт Пенн (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Уоррен, Роберт Пенн

– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.