Уотсон, Лилиан
| Лилиан Уотсон | |
| англ. Lilian Watson | |
| Имя при рождении: |
Лилиан Мэри Уотсон |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Берксуэлл, Уорикшир, |
Лилиан Мэри Уотсон (англ. Lilian Mary Watson; 17 сентября 1857, Харроу, Мидлсекс — 27 мая 1918, Берксуэлл, Уорикшир) — британская теннисистка-любительница, финалистка первого розыгрыша Уимблдонского турнира среди женщин. Сестра первой чемпионки Уимблдона Мод Уотсон.
Биография
Лилиан Уотсон была дочерью Генри Уильяма Уотсона, ректора (приходского священника) из Берксуэлла, расположенного неподалёку от Лемингтон-Спа. Лемингтон-Спа был одним из первых городов в Англии, где был создан лаун-теннисный клуб, и Лилиан вместе с сестрой и братом Эрскином увлеклась этой игрой. Младшая сестра Лилиан, Мод, вспоминала, что их отец обладал необычной для того времени широтой взглядов и поощрял занятия дочерей спортом, в том числе позволив им сыграть матч на публике в Херлингемском клубе (Лондон)[1].
В 1884 году впервые в истории Уимблдонского турнира помимо мужских соревнований проводился женский чемпионат. Среди 13 участниц были 26-летняя Лилиан и 19-летняя Мод, встретившиеся в итоге в финале. Мод считалась более сильной спортсменкой, но Лилиан, игравшей точней и резче обычного, удалось выиграть первый сет со счётом 8:6. Однако следущющие два сета, а с ними и финальный матч, выиграла Мод, став первой чемпионкой Уимблдона среди женщин. На следующий год сёстры Уотсон выиграли чемпионат Ирландии в женском парном разряде. На их совместном счету были также победы в чемпионате Западной Англии 1883 года и ряде других турниров между 1881 и 1888 годами. На Уимблдоне Лилиан играла ещё дважды, в 1885 году выбыв из борьбы в первом круге (Мод в этот год второй раз подряд стала победительницей), а в 1886 году дойдя до полуфинала турнира претенденток, где уступила будущей чемпионке Бланш Бингли[2]. Следующий финал в одиночном разряде с участием сестёр на турнире Большого шлема состоялся лишь в 2001 году, когда в Открытом чемпионате США на этом этапе встретились Винус и Серена Уильямс[3].
О дальнейшей судьбе Лилиан Уотсон почти ничего неизвестно. Она умерла в мае 1918 года в Берксуэлле.
Напишите отзыв о статье "Уотсон, Лилиан"
Примечания
- ↑ Ann Summer. From Pat-ball Tennis to the Fury of the Modern Game: The Changing Image of Lawn Tennis in Great Britain // [books.google.ca/books?id=zevbkkHHNqEC&lpg=PP1&dq=Court%20on%20Canvas%3A%20Tennis%20in%20Art&pg=PA14#v=onepage&q=Maud%20Watson&f=false Court on Canvas: Tennis in Art] / Ann Sumner, Kenneth McConkey, Robert Holland, Susan Elks (Eds.). — London: Philip Wilson Publishers, 2011. — P. 14. — ISBN 978-0-85667-706-9.
- ↑ [www.wimbledon.com/en_GB/scores/draws/archive/players/4c40f944-801e-4b16-bb11-add7d12d956e/LS.html Лилиан Уотсон] в архиве Уимблдонского турнира (англ.)
- ↑ [sportsillustrated.cnn.com/tennis/2001/us_open/news/2001/09/07/usopen_friday_ap/ The trophy stays home]. Sports Illustrated (September 7, 2001). Проверено 4 марта 2014.
Литература
- Alan Little. Maud Watson: The First Wimbledon Lady Champion. — London: Wimbledon Lawn Tennis Museum, 1983.
Отрывок, характеризующий Уотсон, Лилиан
Старик Гаврило принес вино.– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
