Уотсон-Уэнтуорт, Чарльз, 2-й маркиз Рокингем

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чарльз Уотсон-Уэнтуорт
Charles Watson-Wentworth<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
9-й и 13-й Премьер-министр Великобритании
27 марта 1782 — 1 июля 1782
Монарх: Георг III
Предшественник: Фредерик Норт
Преемник: Уильям Петти-Фицморис
13 июля 1765 — 30 июля 1766
Монарх: Георг III
Предшественник: Джордж Гренвиль
Преемник: Уильям Питт
 
Рождение: 13 мая 1730(1730-05-13)
Саут-Йоркшир
Смерть: 1 июля 1782(1782-07-01) (52 года)
Уимблдон, Лондон
Партия: Виги
 
Награды:

Чарльз Уотсон-Уэнтуорт, 2-й маркиз Рокингем (англ. Charles Watson-Wentworth, 2nd Marquess of Rockingham; 13 мая 1730 — 1 июля 1782) — английский политический деятель. 9-й (с 1765 по 1766 годы) и 13-й (в 1782 году) премьер-министр Великобритании.

В 1750 году наследовал от отца место в палате лордов и скоро стал во главе одной из сильнейших фракций раздробленной в то время партии вигов. В 1765 году он составил кабинет, не пользовавшийся симпатией короля Георга III и недостаточно единодушный; в 1766 году из него вышел самый талантливый его член, герцог Графтон, что скоро привело министерство к падению; его заменило министерство Питта.

В 1782 году Рокингем вновь был премьер-министром и настоял на признании независимости США. Он, однако, не дожил до заключения мирного договора и скончался от осложнения сильной простуды, пробыл на должности премьер-министра немногим более трех месяцев. В период второго кабинета Рокингема была существенно изменена структура кабинет. В частности, появились должности министра иностранных дел и внутренних дел, некоторые архаичные должности были упразднены или окончательно устранены из состава кабинета министров.

Напишите отзыв о статье "Уотсон-Уэнтуорт, Чарльз, 2-й маркиз Рокингем"



Литература

  • G. Th. earl of Albermale, «Memoirs of the Marquis of R. and his contemporaries» (Л., 1852).
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).


Отрывок, характеризующий Уотсон-Уэнтуорт, Чарльз, 2-й маркиз Рокингем

– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.