Упениекс, Янис Янович

Янис Упениекс Jānis Upenieks
Дата рождения	27 мая 1888(1888-05-27)
Место рождения	Эргли, Лифляндская губерния, Российская империя
Дата смерти	1974(1974)
Страна	Российская империя Российская империя → Латвия Латвия → СССР СССР
Профессии	исполнитель
Инструменты	туба
Жанры	классическая музыка
Коллективы	Рижский оперный театр
Награды	Заслуженный артист Латвийской ССР (1958)

Я́нис Упениекс (в русскоязычных источниках также известен как Я́нис Я́нович или Я́н Я́нович Упениекс; латыш. Jānis Upenieks; 27 мая 1888, Эргли ― 1974) ― латышский тубист, артист оркестра Рижской оперы (впоследствии театр оперы и балета Латвийской ССР), заслуженный артист Латвийской ССР (1958).

Биография

В 1916—1918 годах Янис Упениекс учился в Санкт-Петербургской консерватории по классу А. Волкова. С 1918 года он играл в оркестре Рижской оперы. С 1954 года Упениекс выполнял также обязанности инспектора оркестра. В 1956 году (по другим данным в 1958 году) ему было присвоено почётное звание заслуженный артист Латвийской ССР. Трубач Сергей Болотин писал о Яне Упениексе как о ярком представителе старшего поколения латышских музыкантов и называл его большим мастером игры на тубе.

Литература

• Болотин С. В. Энциклопедический биографический словарь музыкантов-исполнителей на духовых инструментах. — 2-е изд., доп. и перераб. — М.: Радуница, 1995. — С. 289. — 4 000 экз. — ISBN 5-88123-007-8.

Отрывок, характеризующий Упениекс, Янис Янович

Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…