Поневежский уезд
Поневежский уезд
|
Поневежский уезд (лит. Panevėžio apskritis) — административная единица Ковенской губернии, существовавшая в 1795 — 1920 годах. Уездный город — Поневеж.
Содержание
История
В 1795 году в составе Виленской губернии после третьего раздела Речи Посполитой был образован Упитский уезд. В 1836 году Упитский уезд был переименован в Поневежский. В 1842 году уезд вошёл в состав вновь образованной Ковенской губернии.
Население
По переписи 1897 года население уезда составляло 222 881 человек, в том числе в Поневеже — 12 968 жит[1]., в местечках Биржи — 5020 жит., Посволь — 3034 жит[2].
Национальный состав
Национальный состав по переписи 1897 года[3]:
- литовцы — 159 610 чел. (71,6 %),
- евреи — 27 122 чел. (12,2 %),
- латыши — 15 103 чел. (6,8 %),
- поляки — 14 507 чел. (6,5 %),
- русские — 4174 чел. (1,9 %),
Административное деление
В 1913 году в уезде было 20 волостей: [4]
|
Напишите отзыв о статье "Поневежский уезд"
Примечания
- ↑ 1 2 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=17 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Ковенская губерния]
- ↑ [ru.wikisource.org/wiki/ЭСБЕ/Россия/Население/Статистика_населения/Население_городов,_посадов_и_других_важнейших_населенных_мест ЭСБЕ. «Россия» (XXVII, 107). Население городов, посадов и других важнейших населенных мест]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=581 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку. Поневежский уезд]
- ↑ [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=391 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
Ссылки
- Поневеж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Отрывок, характеризующий Поневежский уезд
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.