Управление пяти северных провинций
Поделись знанием:
Координаты: 41°54′11″ с. ш. 129°24′29″ в. д. / 41.903° с. ш. 129.408° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.903&mlon=129.408&zoom=12 (O)] (Я)
Координаты: 40°14′24″ с. ш. 127°31′52″ в. д. / 40.240° с. ш. 127.531° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.240&mlon=127.531&zoom=12 (O)] (Я){{#coordinates:}}: нельзя иметь более одной первичной метки на странице
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
| Управление пяти северных провинций | |
 Флаг Управления | |
 Здание Управления | |
|---|---|
| Вышестоящее ведомство | |
| Штаб-квартира |
Сеул, Чонно-ку, Пибон-киль, 64 (Куги-тон 139) |
| Сайт |
[www.ibuk5do.go.kr/ k5do.go.kr] |
Управление пяти северных провинций (кор. 이북5도위원회 ибук о до вивонхве) — структура при правительстве Республики Корея, являющаяся, согласно официальной позиции Республики Корея, легитимным правительством территорий, управляемых в настоящее время КНДР. Поскольку Республика Корея не признаёт КНДР в качестве суверенного государства, она также не признаёт территориальных реформ правительства КНДР. Поэтому в Управление входят департаменты пяти провинций — Хванхэдо, Пхёнан-Намдо, Пхёнан-Пукто, Хамгён-Намдо и Хамгён-Пукто, что соответствует административному делению Кореи по состоянию на 1945 год — то есть сразу после получения ею независимости от Японской империи. Управление было создано в 1949 году и находится в Сеуле (район Чонногу)[1].
В управлении работают пять начальников провинций и 97 начальников уездов. Кроме того, Управление назначило 911 почетных руководителей посёлков, волостей и городских районов. Начальником всего Управления является один из губернаторов пяти провинций; начальники меняются ежегодно по принципу ротации.
Содержание
Хамгён-Пукто
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус |
провинция (то) | |
| Входит в |
Регион Кванбук | |
| Включает |
3 города, 11 уездов | |
| Крупнейшие города | ||
| Губернатор |
Ким Тонмён | |
| Население (2008) |
2 457 987 | |
| Плотность |
120,82 чел./км² | |
| Площадь |
20 345 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс |
+9 | |
Провинция Хамгён-Пукто соответствует северокорейской провинции Хамгён-Пукто и городу прямого подчинения Расон.
Губернаторы
| № | Имя | Оригинал | С | По |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Сон Санён | 서상용 | февраль 1949 | январь 1960 |
| 2 | Сим Санёль | 심상열 | январь 1960 | апрель 1962 |
| 3 | Чхве Пёнхёп | 최병협 | апрель 1962 | сентябрь 1966 |
| 4 | Кан Чхыкмо | 강측모 | сентябрь 1966 | сентябрь 1980 |
| 5 | Ким Тонсок | 김동석 | сентябрь 1980 | август 1985 |
| 6 | Ко Хван | 고황 | август 1985 | июнь 1988 |
| 7 | Чи Чханхун | 지창훈 | июль 1988 | март 1993 |
| 8 | Чхве Ён | 최영 | март 1993 | сентябрь 1995 |
| 9 | Чха Сонпхиль | 차상필 | сентябрь 1995 | ноябрь 1997 |
| 10 | Чо Чхольхва | 조철화 | декабрь 1997 | июль 1999 |
| 11 | Нам Сонгван | 남성관 | июль 1999 | май 2003 |
| 12 | О Муён | 오무영 | май 2003 | июнь 2006 |
| 13 | Син Хёхон | 신효헌 | июнь 2006 | 16 ноября 2009 |
| 14 | Ким Тонмён | 김동명 | 17 ноября 2009 | ныне в должности |
Хамгён-Намдо
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус |
провинция (то) | |
| Входит в |
Регион Кваннам | |
| Включает |
3 города, 16 уездов | |
| Крупнейшие города | ||
| Губернатор |
Хван Токхо | |
| Население (2008) |
4 433 126 | |
| Плотность |
161,62 чел./км² | |
| Площадь |
31 977.49 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс |
+9 | |
Провинция Хамгён-Намдо соответствует северокорейским провинциям Хамгён-Намдо и Янгандо.
Губернаторы
| № | Имя | Оригинал | С | По |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Кан Кидок | 강기덕 | февраль 1949 | 1950 |
| 2 | Ли Юнсик | 이윤식 | ноябрь 1959 | октябрь 1961 |
| 3 | Хан Поён | 한보용 | апрель 1962 | апрель 1965 |
| 4 | Со Намён | 서남용 | август 1965 | декабрь 1966 |
| 5 | Ли Синдык | 이신득 | апрель 1967 | апрель 1979 |
| 6 | Ли Сансон | 이상선 | апрель 1979 | март 1981 |
| 7 | Ли Чесок | 이재석 | апрель 1981 | июнь 1988 |
| 8 | Ко Хван | 고황 | июль 1988 | апрель 1990 |
| 9 | Ким Тхэсо | 김태서 | апрель 1990 | март 1993 |
| 10 | Чон Чхансон | 전창선 | март 1993 | сентябрь 1995 |
| 11 | Чон Ёнчжин | 전용진 | сентябрь 1995 | сентябрь 1997 |
| 12 | Рю Чунхён | 류준형 | сентябрь 1997 | июль 1999 |
| 13 | Ю Чеман | 유재만 | июль 1999 | май 2003 |
| 14 | Ким Кихён | 김기형 | май 2003 | июнь 2006 |
| 15 | Ким Чхон | 김청 | июнь 2006 | июль 2008 |
| 16 | Хан Вонтхэк | 한원택 | июль 2008 | декабрь 2011 |
| 17 | Хван Токхо | 황덕호 | декабрь 2011 | ныне в должности |
Пхёнан-Пукто
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус |
провинция (то) | |
| Входит в |
Регион Квандон | |
| Включает |
1 город, 19 уездов | |
| Крупнейший город | ||
| Губернатор |
Пэк Ёнчхоль | |
| Население (2008) |
4 049 700 | |
| Плотность |
142,38 чел./км² | |
| Площадь |
28 442.9 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс |
+9 | |
Провинция Пхёнан-Пукто соответствует северокорейским провинциям Пхёнан-Пукто и Чагандо.
Губернаторы
| № | Имя | Оригинал | С | По |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Пэк Ёноп | 백영업 | февраль 1949 | ноябрь 1970 |
| 2 | Ли Хаён | 이하영 | ноябрь 1970 | апрель 1979 |
| 3 | Ли Сокпон | 이석봉 | апрель 1979 | май 1988 |
| 4 | Ан Чхисун | 안치순 | июнь 1988 | декабрь 1988 |
| 5 | Ким Сасон | 김사성 | январь 1989 | март 1992 |
| 6 | Чон Чоннёль | 장정렬 | апрель 1992 | март 1998 |
| 7 | Сим Кичхоль | 심기철 | март 1998 | декабрь 2000 |
| 8 | Пэк Хённин | 백형린 | декабрь 2000 | май 2003 |
| 9 | Чха Интхэ | 차인태 | май 2003 | февраль 2007 |
| 10 | Пэк Тоун | 백도웅 | апрель 2007 | 16 ноября 2009 |
| 11 | Пэк Ёнчхоль | 백영철 | 17 ноября 2009 | ныне в должности |
Пхёнан-Намдо
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус |
провинция (то) | |
| Входит в |
Регион Квандон | |
| Включает |
2 города, 14 уездов | |
| Крупнейшие города | ||
| Губернатор |
Пак Ёнок | |
| Население (2008) |
7 307 084 | |
| Плотность |
488 96 чел./км² | |
| Площадь |
14 944 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс |
+9 | |
Провинция Пхёнан-Намдо соответствует северокорейской провинции Пхёнан-Намдо и городу прямого подчинения Пхеньян.
Губернаторы
| № | Имя | Оригинал | С | По |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Ким Пёнён | 김병연 | февраль 1949 | май 1959 |
| 2 | Киль Сонун | 길성운 | май 1959 | октябрь 1961 |
| 3 | Пак Чечхан | 박재창 | апрель 1962 | апрель 1979 |
| 4 | Пак Ингак | 박인각 | апрель 1979 | июль 1982 |
| 5 | Ю Кичхон | 유기천 | июль 1982 | июнь 1988 |
| 6 | Са Пёнгвон | 사병권 | июль 1988 | апрель 1991 |
| 7 | Ким Хунги | 김훈기 | апрель 1991 | март 1993 |
| 8 | Чха Сонхо | 차성호 | март 1993 | сентябрь 1995 |
| 9 | Ким Хунги | 김훈기 | сентябрь 1995 | ноябрь 1997 |
| 10 | Пэк Намчжин | 백남진 | ноябрь 1997 | март 1998 |
| 11 | Ким Инсон | 김인선 | март 1998 | декабрь 2000 |
| 12 | Кан Ыйён | 강의용 | декабрь 2000 | май 2003 |
| 13 | Чан Ам | 장암 | май 2003 | июнь 2006 |
| 14 | Чон Чуннёль | 정중렬 | июнь 2006 | 16 ноября 2009 |
| 15 | Пак Ёнок | 박용옥 | 17 ноября 2009 | ныне в должности |
Хванхэдо
| ||
| Страна | ||
|---|---|---|
| Статус |
провинция (то) | |
| Входит в |
Регион Хэсо | |
| Включает |
3 города, 17 уездов | |
| Крупнейшие города | ||
| Губернатор |
Пак Ёнён | |
| Население (2008) |
3 972 987 | |
| Плотность |
237,28 чел./км² | |
| Площадь |
16 743.66 км² | |
|
| ||
| Часовой пояс |
+9 | |
Провинция Хванхэдо соответствуют северокорейским провинциям Хванхэ-Пукто и Хванхэ-Намдо.
Губернаторы
| № | Имя | Оригинал | С | По |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Ли Ун | 이운 | февраль 1949 | май 1959 |
| 2 | Хам Сокхун | 함석훈 | февраль 1959 | апрель 1962 |
| 3 | Ким Сонян | 김선양 | апрель 1962 | апрель 1979 |
| 4 | Чон Понджун | 정봉중 | апрель 1979 | апрель 1983 |
| 5 | Вон Ёнгу | 원용구 | апрель 1983 | сентябрь 1990 |
| 6 | Пак Чунпхиль | 방준필 | сентябрь 1990 | сентябрь 1995 |
| 7 | Ли Кванно | 이광노 | сентябрь 1995 | март 1998 |
| 8 | Ким Кидок | 김기덕 | март 1998 | декабрь 2000 |
| 9 | Чон Ёнгын | 정용근 | декабрь 2000 | май 2003 |
| 10 | Ко Сунхо | 고순호 | май 2003 | июнь 2006 |
| 11 | Соль Понхи | 설봉희 | июнь 2006 | июль 2008 |
| 12 | Мин Понги | 민봉기 | июль 2008 | декабрь 2011 |
| 13 | Пак Ёнён | 박연용 | декабрь 2011 | ныне в должности |
Утраченные территории Кёнгидо
Утраченные территории Кёнгидо (кор. 미수복 경기도) - термин, который используется Управлением для обозначения территорий провинции Кёнгидо, контролируемых в настоящее время КНДР. Соответствует северокорейскому городу с особым статусом Кэсон, а также уездам Кэпхун и Чандан провинции Хванхэ-Пукто.
Административное деление
Город Кэсон
Площадь − 82㎢, административный центр — район Сучхан-тон (кор. 수창동).
| Административный округ | Районы |
|---|---|
| Восточный(동부) | Сонджук (선죽,善竹), Унхак (운학,雲鶴), Тонхын(동흥,東興), Тогам (덕암,德岩) |
| Западный(서부) | Сучхан(수창,壽昌), Сохын (서흥,西興), Сачжик (사직,社稷)Ёнсан (용산,龍山), Тхэпхён (태평,太平) |
| Южный(남부) | Кванхун (관훈,冠訓), Тонхён (동현,銅峴), Наман (남안,南安), Сонха (손하,孫河) |
| Северный(북부) | Корё(고려,高麗), Манволь (만월,滿月),Пуган (북안,北安), Чанам (자남,子男) |
Уезды
| Уезд | Площадь | Административный центр | Административное деление |
|---|---|---|---|
| Кэпхун-гун 개풍군 開豐郡 |
744.6㎢ | Кэсон, район Намсан-тон (개성시 남산동) | Тхэсон-мён(토성면, 土城面), Нам-мён (남면, 南面)•Со-мён(서면,西面), Пондон-мён (봉동면, 鳳東面) Хынгё-мён (흥교면, 興敎面), Тэсон-мён (대성면, 大聖面) Квандок-мён (광덕면, 光德面), Ённам-мён (영남면, 嶺南面) Пук-мён(북면,北面), Чхонгё-мён (청교면,靑郊面)Сандо-мён (상도면, 上道), Имхан-мён (임한면, 臨漢面), Ёнбук-мён (영북면, 嶺北面) |
| Чандан-гун 장단군 長湍郡 |
724㎢ | Чандан-мён, Торасан-ли (장단면 도라산리, де-факто под управлением Южной Кореи) | Тэнам-мён (대남면,大南面), Кансан-мён,(강상면,江上面), Тэган-мён(대강면,大江面), Сонам-мён(소남면,小南面), Чаннам-мён(장남면,長南面) -де-факто под управлением Северной Кореи;
Чандан-мён(장단면,長湍面), Куннэ-мён(군내면,郡內面), Чиндон-мён(진동면,津東面), Чандо-мён(장도면,長道面), Чинсо-мён(진서면,津西面) - де-факто под управлением Южной Кореи. Первые четыре района временно администрируются городом Пхаджу, а Чинсо-мён – уездом Ёнчхан-кун. |
Утраченные территории Канвондо
Утраченные территории Канвондо (кор. 미수복 강원도) - термин, который используется Управлением для обозначения территорий провинции Канвондо, контролируемых в настоящее время КНДР. Соответствуют северокорейской провинции Канвондо, за исключением городов Вонсан и Мунчхон, а также уездов Чхоннэ, Анбён, Косан и Поптон, которые Южная Корея включает в состав провинции Хамгён-Намдо.
Административное деление
| Уезд | Площадь | Административный центр | Административное деление |
|---|---|---|---|
| Косон-гун 고성군 高城郡 |
Косон-ып 고성읍 |
||
| Кимхва-гун 김화군 金化郡 |
1558.7㎢ | Кимхва-ып, Ымнэ-ри 김화읍 읍내리 (контролируется Южной Кореей) |
. |
| Янгу-гун 양구군 楊口郡 |
Янгу-ып, Ха-ри 양구읍 하리 (контролируется Южной Кореей) |
||
| Ичхон-гун 이천군 伊川郡 |
1,707.9㎢ | Ичхон-мён, Хянгё-ри 이천면 향교리 |
|
| Чхорвон-гун 철원군 鐵原郡 |
841㎢ | Чхорвон-ып, Кванчжон-ри 철원읍 관전리 (контролируется Южной Кореей) |
|
| Тхончхон-гун 통천군 通川郡 |
864㎢ | Тхэнчхон-мён, Чун-ри 통천면 중리 |
|
| Пхёнган-гун 평강군 平康郡 |
1,374㎢ | Пхёнган-ып, Тонбён-ри 평강읍 동변리 |
|
| Хвеян-гун 회양군 淮陽郡 |
1,899.81㎢ | Хвеян-мён, Ымнэ-ри 회양면 읍내리 |
Напишите отзыв о статье "Управление пяти северных провинций"
Примечания
- ↑ [www.ibuk5do.go.kr/committee/map.asp 이북5도에 오신것을 환영합니다]
См. также
Ссылки
- [www.ibuk5do.go.kr/ Официальный сайт Управления] (кор.)
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Управление пяти северных провинций
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
