Упразднение Османского Султаната

С упразднением османского Султаната Великим национальным собранием Турции 1 ноября 1922 года закончилось существование Османской империи, основанной в 1299 году. 11 ноября 1922 года, на конференции в Лозанне, был признан суверенитет Великого национального собрания Турции с правительством в Анкаре над территорией Турцией. Последний султан, Мехмед VI покинул Османскую столицу, Стамбул, 17 ноября 1922. Правовые позиции закрепились после подписания Лозаннского договора 24 июля 1923.

Предпосылки

Вступление Османской империи вместе с Центральными державами произошло 11 ноября 1914 года. Боевые действия на Ближневосточном театре Первой мировой войны закончились подписанием Мудросского перемирия 30 октября 1918. Оккупация Константинополя британскими, французскими и итальянскими войсками произошла 13 ноября 1918 года.

Разделение Османской империи началось с подписания Лондонского пакта (1915) и продолжилось несколькими соглашениями, главным образом двусторонними среди членов Антанты. Британские войска начали занимать ключевые здания Империи и арестовывать националистов после установления военного правления в ночь на 15 марта 1920. 18 марта 1920 османский парламент принял и направил протест союзникам о неприемлемости ареста пяти её членов. То собрание было последним и ознаменовало конец Османской политической системы. Султан Мехмед VI распустил Генеральную Ассамблею Османской империи 11 апреля 1920 года. Константинопольское правительство, с бюрократическим аппаратом, но без парламента, осталось активным во главе с султаном.

Севрский договор 10 августа 1920 года завершил разделение Империи. В то время примерно 150 политиков поэтапно были сосланы на Мальту. Турецкое национальное движение, возглавляемое Мустафой Кемалем, учредило Великое национальное собрание Турции в Анкаре 23 апреля 1920 года.

Великое национальное собрание Турции начали войну за независимость Турции (Кемалистскую революцию) против монархического Константинопольского правительства. Халифом которого был Мехмед VI. Константинопольское правительство, правительство без парламента, сформировало Kuva-yi Inzibatiye, известную как "армия Халифата", чтобы Kuva-yi Milliye, армию Великого национального собрания Турции.

Конфликты происходили в Болу, Дюздже, Хендек, Адапазары, одновременно с другими восстаниями во время турецкой войны за независимость. Армии Халифата был близки идеи Ислама, отсюда и название. Вооружением и припасами армию Халифата снабжала Британия. Стратегическая задача армии Халифата, так же как и англичан, заключалась в предотвращении продвижения национальных сил продвижения к проливам. Kuva-yi Milliye нанесла поражение армии Халифата. Хотя Kuva-yi Milliye считается первым шагом сопротивления в освобождении Турции, вскоре нерегулярные военные действия были прекращены. Перед началом греческой войны, Kuva-yi Milliye стала основой организованной армии, которая позже была преобразована в Вооруженные силы Турции.

Конец Османской империи

Османская империя обрела суверенитет во время правления династии Османа I , который был её основателем. Его семья и потомки правили империей с 1299 непрерывно на протяжении всей истории империи. Османская династия в лице Султана обладала верховной властью над всеми политическими образованиями. Султан был единственным и абсолютным регентом, главой государства и главой правительства империи. Великие Визири и политическая система, закрепленная в Османской Конституции действовала по воле Султана.

Союзное приглашение на конференцию в Лозанну было передано как правительству в Константинополе, так и в Анкаре. Мустафа Кемаль был убежден, что только правительство из Анкары должно принимать участие в конференции. 1 ноября 1922 года Великое национальное собрание признало правительство Султаната в Константинополе незаконным. Великое национальное собрание также приняло решение, что Константинополь перестал быть столицей нации с момента его оккупации союзниками. Кроме того, они заявили, что Султанат был упразднен. Упразднение Султаната положило конец Османской империи. После ознакомления с резолюцией, Мехмед VI искал убежища на борту британского военного корабля Малая 17 ноября. После того, как Мехмед VI сбежал, остальные министры его правительства приняли новую политическую реальность. Нет никакого официального документа, который объявлял капитуляцию Османского государства или Султана. Конференция в Лозанне, 11 ноября 1922 г. признала суверенитет Великого национального собрания Турции как замену Османской империи. Последний Султан Мехмед VI покинул Константинополь 17 ноября 1922 года.

Список из 600 имен был представлен на конференции в Лозанне, и входящие в этот список должны были быть объявлены персонами нон грата. Список предназначался для устранения правящей элиты Османской империи. Переговоры в Лозанне уменьшили список имен до 150, и договор был подписан 24 июля 1923 года.

Османская Династия являла собой воплощение османского Халифата, начиная с четырнадцатого века, с царствования Мурада I. Представитель Османской династии удерживал титул халифа и власть над всеми мусульманами на момент прихода Мехмеда двоюродного брата Abdülmecid II к власти. Османская Династия позиционировала себя в качестве политического и религиозного преемника Мухаммада и лидера всего мусульманского сообщества без границ в Османской империи и за её пределами. Титул Abdülmecid II был оспорен в 1916 году лидерм арабского Восстания королём Хусейном Бен Али из Хиджаза, который осудил Мехмета V, но его царство было ликвидировано и аннексировано Ибн Саудом в 1925 году.

Греческие, болгарские и сербские подданные покинули империю во время спада и модернизации в Османской империи (1828-1908), албанские и армянские (армянского общенационального движения и первой Республики Армения) поданные покинули империю или были убиты во время разгрома и распада Османской империи (1908-1922). Коренное армянское и греческое население было истреблено или изгнано османами (младотурками) и кемалистами в период 1915-1922 годов. К 1922 году большинство оставшихся жителей Турции были мусульманами либо турецкого либо курдского этноса. Великое национальное собрание Турции заявило о себе как о Республике Турция 29 октября 1923 года.

Были члены Османской династии, которые находились в Турции после провозглашения Республики Турция. Список изгнанных также был создан введен в действие в Республике Турция 23 апреля 1924 года (пересмотрен 1 июня 1924); в него вошли имена 120 сторонников отстраненной от власти Османской династии.

Библиография

• Finkel Caroline. Osman's Dream: The History of the Ottoman Empire. — Basic Books, 2007.

См. Также

• The Ottomans: Europe's Muslim Emperors

Ссылки

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Упразднение Османского Султаната

«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.