Ураз-Мухаммед

Для термина «Ураз» см. также другие значения.

Ураз-Мухаммед-хан, Ораз-Мухаммед, Ур-Магмет, Ураз-Махмет, Ураз-Магомет Анданович (тат. Urazmөxəmmət, Уразмөхәммәт, اوراز محمد‎) (ум. 22 ноября 1610, Калуга) — Касимовский хан (1600—1610). Полковой воевода. Видный деятель Смутного времени.

Биография

Ураз происходил из казахской ветви Чингизидов, старший сын Ондан-султана, внук казахского хана Шигая и потомок Урус-хана.

В 1587 году, будучи призван Сибирской знатью под знамёна Кучума, был захвачен в плен Сибирским воеводой Чулковым. Сначала царевич был отправлен на север — в Бежецкий Верх, в село Гори, с поместным окладом в 2000 четей и денежным — в 200 рублей.

Ураз участвовал в Русско-шведской войне 1590—1595 годов, в походе против крымских татар (1598).

В 1600 году царь Борис Годунов пожаловал Ураз-Мухаммеда Касимовским ханством. Ураз-Мухаммед стал одиннадцатым по счету правителем Касимова. Вот что писал о его восшествии на трон пишет Кадыр-Али-бек Жалаири (советник молодого султана) в книге «Жами ат-Таварих»:

«В пятнадцатый день священного месяца Рамазан русский царь Борис Федорович собрал своих приближённых, рассадил дорогих беков на почётных местах, на улицах выстроились стрельцы, увешанные ружьями, лучшие люди почтительно склонили свои головы. Так торжественно чествовал царь Ураз-Мухаммеда сына Ондан-султана и, посадив рядом с собой, оказал ему великую честь, поздравил его. Царские вельможи склонили головы, показывая свое почтение. Царь дал Ураз-Мухаммеду его долю - город Керман. Несколько дней царские вельможи покорно служили ему. Беки, мурзы, чёрный люд, всего двести человек из Кермана находились в Москве и были готовы к услужениям. Господин царь отдал свой приказ и отправил Ураз-Мухаммеда вместе с переводчиком и свитой в город Керман. Это было в четверг месяца шауаль. Через одну неделю, в месяц шауаль 24 дня 1000-го года истории, государственные люди торжественно прибыли в Керман. Несколько дней длились празднества, вплоть до месяца зуль-хиджа. Наступил десятый день месяца зульхиджа 1000-й года истории, года мыши. В четверг Ураз-Мухаммед-хан сын Ондан-султана был поднят ханом и усажен на трон. Большие и малые, русские и татары, много народу собрались в честь торжества. Каменная мечеть, построенная Шах-Али, наполнилась муллами, хафизами, биями, беками, мурзами. Собравшийся джамагат доставил и установил здесь золотой трон. Тут же были бояре, прибывшие по воле царя Бориса Федоровича. Сеид-Болек прочитал хутбу. Четыре человека с четырёх сторон подняли дорогого хана на золотой сандал. В 28 лет Ораз-Мухаммед воссел на дорогой трон. Да продлит Бог его дни!»

Весной 1601 г. Ураз-Мухаммад посетил Москву. Через несколько дней после представления Борису, Ураз-Мухаммад присутствовал в Грановитой палате при торжественном отпуске польского посла Льва Сапеги. В Москве Ураз-Мухаммад оставался недолго. Уже в апреле 1601 г. он был наряжен на службу и назначен оберегать «крымскую границу» в Дикое поле.

Лжедмитрий I подтвердил права Ураз-Мухаммеда на Касимовское ханство.

В 1607 году, по приказу Василия IV Шуйского, вассальный царь воевал против повстанцев Северской земли:

«…по повелению царя Василия татарам и черемисе велено украинных и северских городов уездов всяких людей воевать и в полон имать и животы их грабить за их измену»

Но уже в следующем, 1608 году, во время противостояния царя Василия IV и самозванца Лжедмитрия II, Ураз перешёл, вместе со своим другом, крещёным татарином князем Петром Урусовым, на сторону самозванца — создав тем самым крупную боевую единицу из касимовских, романовских и астраханских (юртовских) татар.

1 апреля 1610 года, после череды тяжёлых поражений и взятия Касимова войском боярина Ф. И. Шереметева (посланного царём Василием Шуйским), Ураз-Мухаммед и Петр Урусов решили вновь сменить лагерь — и посетили польского короля Сигизмунда III Вазу под Смоленском, где были весьма благосклонно приняты. Поскольку семья Ураз-Мухаммеда оставалась в лагере Лжедмитрия II, он, по утверждению Конрада Буссова, принял решение вернуться к самозванцу, с намерением организовать его убийство. Но по свидетельству того же Буссова, планы царя были решительно нарушены его родным сыном:

«После неудачной попытки взять Москву летом 1610 года самозванец отступил к Калуге и стал готовиться к новому походу. Но сын Ураз-Мухаммеда донёс Лжедмитрию, что отец собирается прикончить самозванца. И Лжедмитрий решил опередить касимовского царя. Во время охоты за Окой он напал на ничего не подозревавшего Ураз-Мухаммеда и убил его. Тело бросил в воду. Чтобы скрыть убийство, Лжедмитрий поскакал к своей свите, крича, что хан намеревался убить его, но он - Лжедмитрий — чудом спасся»

Служилые татары не стали мстить за своего убитого командира: скорей всего, он их уже не особо устраивал на тот момент. И только Пётр Урусов, состоявший на тот момент начальником стражи Лжедмитрия, в глаза сказал самозванцу что это было убийство, за что и был посажен на 6 недель в тюрьму, по выходу из которой — благодаря заступничеству «царицы» Марины Мнишек, был восстановлен в прежней должности. 11 декабря 1610 г. во время прогулки, воспользовавшись тем, что с Лжедмитрием была татарская стража и лишь несколько бояр, Пётр Урусов отомстил ему за своего товарища — «прискакав к саням на коне, рассек царя саблей, а младший брат его отсек царю руку». После чего князья Урусовы и татарские стражники поспешно ретировались из Калужских пределов, а русские бояре и «царский» шут Кошелев известили Марину об убийстве.

Как предполагает историк Б. В. Горбунов, «касимовским татарам во времена Смуты удалось отыскать в Оке тело своего предводителя, привезти в Касимов и похоронить» на Старопосадском кладбище. В 1860 год выдающийся тюрколог Хусаин Фаизханов обнаружил его надгробный камень, разбитый на две части. На камне были выбиты следующие строки:

В 1019 году, месяца рамазана в 16 день, скончался сын Ондан-султана, Ураз-Мухаммед-хан. Господь всевышний да помилует его.

Литература

• Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 3. — СПб., 1866.
• Магауин М. Вешние снега. — М.: Советский писатель, 1990. — 672 с. — 100,000 экз. — ISBN 5-265-00804-7.
• Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. — М.: АСТ:АСТ МОСКВА, 2006. — С. 326-332. — 445 с. — (Историческая библиотека). — 5,000 экз. — ISBN 5-17-0358040.
• Черепановская Сибирская летопись.

Предшественник: Мустафа-Али

Правитель Касимова 1600—1610

Преемник: Арслан

Отрывок, характеризующий Ураз-Мухаммед

– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.