Уранополис
Город
Показать/скрыть карты
|
Урано́полис (греч. Οὐρανόπολις — «город неба») — древний город, основанный в 315 году до н. э. философом Алексархом, братом правителя Македонии Кассандра (ок. 355—297 до н. э.). Сейчас это небольшой курортный город Уранополи в Халкидиках, в Греции. Большинство паломников на Святую Гору Афон отправляются туда с местной пристани, так как именно в Уранополисе выдают диамонитирион (письменное разрешение на въезд в Афонский монастырь, «Афонскую визу»).
Содержание
История
Античность
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 27 марта 2013 года. |
Алексарх выпросил у брата кусок земли, чтобы основать город и воплотить идею идеального государства. Он пригласил туда жителей из разных государств, уравнял рабов и свободных.
Чтобы подкрепить свои труды, Алексарх придумал для жителей новый язык — уранический. В нём выделяются корни, взятые из восточных языков, а окончания и грамматика — из западных.
Уранополис, в переводе, означает «город неба», а его жители — сыны неба. Представляет собой идею мирового лингвистического государства. Первая попытка синкретизма языков.
Современность
Современный Уранополис представляет собой небольшой курортный город, расположенный на западном побережье полуострова Халкидики. Уранополис располагается в около 132 километрах к юго-востоку от Салоник. Современный Уранополис был основан вокруг античной византийской башни на земле, принадлежащей монастырю Зигу. После поражения Греции в греко-турецкой войне в 1922 году, земли монастыря были захвачены и переданы греками беженцам.
Напишите отзыв о статье "Уранополис"
Примечания
Ссылки
- [www.ouranoupoli.com/ Ouranoupoli] (англ.)
- [www.ouranoupoli.gr/ Официальный сайт Уранополиса]
Отрывок, характеризующий Уранополис
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
