Уржумка (станция)
Станция Уржумка Уфа — Челябинск | |
| Южно-Уральская железная дорога | |
| Отделение ж. д.: |
Златоустовское |
|---|---|
| Дата открытия: | |
| Тип: |
промежуточная |
| Количество платформ: |
2 |
| Тип платформ: |
низкая |
| Форма платформ: |
прямая |
| Электрифицирована: | |
| Ток: |
Постоянный 3 кВ |
| Инженеры-конструкторы: | |
| Расположение: |
Посёлок Уржумка, город Златоуст Челябинской области |
| Пересадка на: |
Автобус |
| Расстояние до Москвы: |
1960 км |
| Тарифная зона: |
15 |
| Код станции: |
806108 |
| Код в «Экспресс-3»: |
2040434 |
| Челябинск — Златоуст | |
|---|---|
|
0 — Внеклассные
С 1 по 5 — Классность станций |
Уржу́мка — железнодорожная станция Южно-Уральской железной дороги, расположена в 9 км от центра Златоуста в пределах его городской черты. Была сооружена в 1890—1892 гг. во время строительства Златоуст — Челябинской железной дороги.
В полукилометре восточнее станции находится гранитный обелиск «Европа — Азия» (автор проекта — Н. Г. Гарин-Михайловский), созданный в память о завершении строительства этого участка Транссиба в 1892 году[2].
Примерно в этом же районе во второй половине XIX — начале XX в. проходила административная граница между Златоустовским уездом Уфимской губернии и Троицким уездом Оренбургской губернии. В 3 километрах к северо-востоку от станции Уржумка располагается Александровская сопка, в 1 километре к северу — Семибратка.
Содержание
История
Среди всех станций Златоустовского региона Южно-Уральской железной дороги Уржумка находится на самой большой высоте, отсюда начинается долгий спуск железной дороги по восточному склону Урала в сторону Сибири. В начале Великой Отечественной войны от станции построена железнодорожная ветка ко вновь строящемуся машиностроительному заводу, на станции происходила разгрузка оборудования эвакуированных из Тулы и Подольска заводов, а чуть позднее грузилась продукция для фронта. Во время электрификации участка Златоуст — Челябинск на Уржумке построена тяговая подстанция, здесь же находится производственная база путевой машинной станции N 173 (ПМС-173).
Пристанционный посёлок был включён в черту города в мае 1943 года. Сегодня в него входят улицы: Клары Цеткин, Лизы Чайкиной (самая восточная в г. Златоусте), Олега Кошевого, Привокзальная. С центральной частью Нового Златоуста Уржумка связана автобусным маршрутом[3].
Топонимика
Название станции и посёлка происходит от названия речки Уржумка, притока Вятки. Оно появилось в XVII—XVIII веках, когда эту территорию активно заселяли выходцы с Поволжья. «Ур» в переводе с марийского значит «белка», «ужаш» — «видеть». Приблизительный перевод — «вижу белку»[2].
Поезда дальнего следования
На станции не останавливается ни один поезд дальнего следования.
Пригородное сообщение
В направлении Златоуста следуют 5 пар пригородных поездов в день, в направлении Челябинска — 4.
Напишите отзыв о статье "Уржумка (станция)"
Примечания
- ↑ Железнодорожные станции СССР. Справочник. — М.: Транспорт, 1981
- ↑ 1 2 [yuzd.rzd.ru/news/public/ru?STRUCTURE_ID=50&layer_id=4069&id=26605 Обелиску «Европа—Азия» у станции Уржумка Челябинского отделения Южно-Уральской магистрали — филиала ОАО «РЖД» исполняется 115 лет]
- ↑ [www.zlatoust.ru/a/ze/ze.html?2744 Златоустовская энциклопедия]
|
Это заготовка статьи о станции железной дороги. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Уржумка (станция)
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
