Урицкий район (Ленинградская область)
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входил в | |
| Включал |
28 сельсоветов |
| Административный центр |
город Урицк |
| Крупнейшие города | |
| Дата образования |
1927—1930 |
| Официальный язык | |
| Население (1926) |
59 152 человек |
| Плотность |
96,8 чел./км² |
| Национальный состав | |
| Площадь |
611 км² |
| Часовой пояс |
Ури́цкий райо́н — административно-территориальная единица в составе Ленинградской области, существовавшая с 1927 по 1930 год.
Административный центр — город Урицк.
Площадь территории — 611 км². Население — 59 152 чел. (1926 год[1]).
Содержание
Образование района
Урицкий район образован 1 августа 1927 года одновременно с образованием Ленинградской области. В состав района были включены следующие административные единицы упразднённой одновременно Ленинградской губернии:
а) из Ленинградского уезда:
- Урицкая волость — полностью (7 сельсоветов);
б) из Троцкого уезда:
- Стрельнинская волость — полностью (10 сельсоветов);
- из Красносельской волости — сельсоветы Равенства, Братства, Свободы, Гражданства, Дудергофский, Лаголовский, Нурколовский;
- из Ропшинской волости — Кипенский, Ропшинский, Русско-Высоцкий и Чухонско-Высоцкий сельсоветы[2].
Первоначально Урицкий район был включён в состав Ленинградского округа. После ликвидации округов (постановление ЦИК и СНК СССР от 23 июля 1930 года) район был подчинён непосредственно областным органам.
Административное деление
На момент образования в состав района входило 28 сельсоветов:
- Братства
- Вологодско-Ямской
- Володарский (поселковый)
- Заводский
- Ижорско-Знаменский
- Красненский
- Ленинский
- Мишинский
- Равенства
- Гражданства
- Дудергофский
- Кипенский
- Купчинский
- Лаголовский
- Лиговский
- Нурколовский
- Пигилевский
- Разбегаевский
- Ропшинский
- Русско-Высоцкий
- Свободы
- Среднерогатский
- Старопановский
- Стрельнинский (поселковый)
- Урицкий
- Шунгоровский
- Чухонско-Высоцкий
- Ямолайзинский
Упразднение района
Район был упразднён постановлением Президиума ВЦИК от 10 октября 1930 года, его территория передана в состав одновременно образованного Ленинградского Пригородного района. В 1936 году примерно в границах бывшего Урицкого района был образован Красносельский район, просуществовавший до 1955 года. В настоящее время восточная часть территории бывшего Урицкого района входит в городскую черту Санкт-Петербурга, западная часть — в состав Ломоносовского района Ленинградской области.
Напишите отзыв о статье "Урицкий район (Ленинградская область)"
Примечания
- ↑ Бюллетень Ленинградского областного отдела статистики. № 20. Апрель—май 1928 г.
- ↑ Районы Ленинградского округа: Стат.-экон. описание. Л., 1928, с. 202
Ссылки
- [whp057.narod.ru/lenin.htm Административные преобразования в Ленинградской области]
|
Это заготовка статьи о Советском Союзе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Урицкий район (Ленинградская область)
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
