Ури, Эльза

Эльза Ури
Памятная табличка
Дата рождения:	1 ноября 1877(1877-11-01)
Место рождения:	Берлин
Дата смерти:	13 января 1943(1943-01-13) (65 лет)
Место смерти:	Освенцим

Эльза Ури (нем. Else Ury; 1 ноября 1877, Берлин — 13 января 1943, концлагерь Освенцим) — немецкая писательница еврейского происхождения, автор многочисленных произведений для детей и подростков. Одна из наиболее известных детских писателей кайзеровской Германии и Веймарской республики; после прихода к власти национал-социалистов подвергалась преследованиям и затем казнена.

Биография

Эльза Ури родилась в семье берлинского табачного фабриканта Эмиля Ури, еврейского происхождения. Семья воспринимала себя ассимилированными евреями, патриотами Германии либеральных взглядов.

После окончания школы Эльза получила образование педагога и продолжала жить вместе с родителями центре Берлина. В 1898 году из-под её пера выходит театральная пьеса, первое её литературное произведение. В 1905 году она издаёт свой первый сборник сказок, получивший положительную критику. В 1906 ему следует вторая книга Э.Ури — «Учащаяся девушка» (Studierte Mädel). Она сделала Эльзу известной писательницей, её фотографии появляются в газетах. В 1908 году выходит сборник сказок и рассказов «Золотоволоска» (Goldblondchen), за которую Эльза Ури была отмечена официальной грамотой — посланием «Надзора за литературой для юношества», подписанной государственной «Объединённой контрольной комиссией» (ОКК), классифицировавшей творчество Э.Ури как образцовое для детей младшего и среднего школьного возраста. Э.Ури была первой женщиной, получившей до 1913 года подобное одобрение ОКК.

В 1913 же году появляется первая книга из 10-томной серии про Нестхэкхен, наиболее известного и издаваемого до сих под произведения Э.Ури. Серия эта выходила с 1913 года — 1-я книга, «Нестхэкхен и её куклы», и по 1925 год («Нестхэкхен с седыми волосами»). В этих книжках идёт повествование о всей жизни девочки, дочери врача Аннемари Браун, её взрослении, семейной жизни, её детях и внуках. Вся серия выдержана в традициях немецкой бакфиш-литературы. В 1930 году книги о Нетцхэкхен были переведены на иностранные языки и изданы во Франции, Норвегии и в Нидерландах. К началу XXI века общий тираж книг этой серии составил 7 миллионов экземпляров.

В годы Первой мировой войны семья Ури, как и подавляющее большинство немецких евреев, безоговорочно поддержала кайзеровскую Германию, братья писательницы ушли добровольцами на фронт, сама Э.Ури писала ура-патриотические детские рассказы.

В 1923—1929 годах писательница создаёт новую детскую книжную серию — «Профессорские близнецы» (Professor’s Zwillinge), которая тоже имела значительный коммерческий успех. Только за период с 1922 по 1932 годы за обе детские серии она получила в качестве гонораров около 300.000 марок.

Приход национал-социалистов к власти в 1933 году всегда патриотически настроенная Э.Ури восприняла с энтузиазмом. В 1933 же году печатается её последний роман «Молодёжь-вперёд» (Jugend voraus), в котором звучат шовинистические, национал-социалистские нотки. Тем не менее, в том же 1933 году Э.Ури была исключена из Reichsschriftumskammer, германской аналогии Союза писателей, что означало фактический запрет заниматься литературой. В 1938—1939 годах писательница переводит часть своих сказок и рассказов на английский язык, чтобы издать их в Англии, однако осуществить это не удалось. Практически все родственники Э.Ури эмигрировали из Германии, её брат Ганс покончил с собой в 1937 году. В 1940 году в Берлине умирает тяжело больная мать Э.Ури, и она остаётся совсем одна. 11 января 1943 года ей было объявлено о конфискации её имущества, 12 января она, вместе с группой евреев поездом была отправлена в концлагерь Освенцим и сразу по прибытии туда, 13 января 1943 года, вместе с ещё 108 узниками, погибла в газовой камере.

Литература

• Marianne Brentzel: Mir kann doch nichts geschehen — Das Leben der Nesthäkchen-Autorin Else Ury, Edition Ebersbach, Berlin 2007, ISBN 978-3-938740-54-5

См. также

• Культура Германии

Отрывок, характеризующий Ури, Эльза

– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.