Уртадо де Мендоса, Андрес

Андрес Уртадо де Мендоса Andrés Hurtado de Mendoza<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Вице-король Перу
29 июня 1556 — 30 марта 1561
Предшественник:	Мельчор Браво де Саравия
Преемник:	Диего Лопес де Суньига
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	около 1500 Куэнка, Испания
Смерть:	30 марта 1561(1561-03-30) Лима, Перу
Место погребения:	Куэнка
Профессия:	чиновник
Награды:

Андрéс Уртáдо де Мендо́са, 2-й маркиз Каньете (исп. Andrés Hurtado de Mendoza y Cabrera, II Marqués de Cañete; около 1500, Куэнка, Испания — 30 марта 1561 года, Лима, Перу) — испанский дворянин, военный и колониальный чиновник. Вице-король Перу с 1556 года по 1561. Отец другого вице-короля Перу Гарсия Уртадо де Мендоса.

Происхождение и ранняя карьера

Андрес Уртадо де Мендоса родился в испанской дворянской влиятельной семье, его отцом был Хуан Уртадо де Мендоса, губернатор Куэнки, а также главный королевский охотник Кастилии. С ранних лет Андрес Уртадо де Мендоса следовал за отцом, сопровождая его и помогая ему. Он находился на военной службе, сражался в Гранаде, Франции, Фландрии. Также он сопровождал испанского короля Карлоса V в военных походах в Германии и Фландрии.

Вице-король Перу

Уртадо де Мендоса отплыл в Америку, будучи назначенным на пост вице-короля, в 1556 году он приплыл в Панаму (тогда часть Перу). В Панаме он вынужден был задержаться на некоторое время для того, чтобы подавить восстание беглых рабов. На подавление восстания он направил войска во главе с Педро де Урсуа.

В столицу Перу Лиму новый вице-король прибыл 29 июня 1555 года, колонию он увидел, ещё не оправившуюся от недавних восстаний. До него Перу на временной основе, в течение почти четырёх лет, управлял президент королевской аудиенции в Лиме Мельчор Браво де Саравия. Судьи в королевской аудиенции имели множество конфликтов и споров по переделу сфер влияния в колонии, они с высокомерием и пренебрежением отнеслись к новому вице-королю. Уртадо де Мендоса немедленно подал прошение к королю для устранения от власти самых непримиримых из судей.

Перу в то время представляло собой удручающее зрелище, различные группировки конкистадоров боролись за сферы влияния и перераспределение доходов. Во многих регионах колонии тлели очаги восстаний, среди которых были как восстания конкистадоров, так и сохранялись очаги сопротивления инков. Уртадо де Мендоса принял решительные репрессивные меры по усмирению колонии, при нём было казнено или выслано множество недовольных политикой короны в регионе испанцев. Для улучшения обстановки им был создан на постоянной основе военный гарнизон в Лиме и проведены меры по улучшению безопасности побережья Перу.

Уртадо де Мендоса основал в Лиме колледж для бедных девочек метисов, а также колледж в Трухильо. Он принимал меры по обеспечению недавно основанного университета в Лиме. Он также основал больницу Сан-Андрес в Лиме и поместил туда мумии Инков Виракочи, Юпанки и Уайна Капака.

В 1558 году он основал город Куэнка около древнего инкского королевского корда Томебампа (современный Эквадор). Им были основаны чилийские города Мендоса (1561) и Осорно (1558) и аудиенция в Чукисаке.

В том же 1558 году вице-король послал несколько исследовательских экспедиций, в задачу этих экспедиций также входили карательные меры против различных банд авантюристов. Своему давнему преданному соратнику Педро де Урсуа он поручил усмирение племён Амазонки.

Своего двадцатидвухлетнего сына сына Гарсия Уртадо де Мендоса он назначил на пост губернатора Чили. В 1557 году португалец Энрике Гарсес обнаружил залежи ртути в Хуанкавелике, необходимой для добычи серебра.

Отношения с индейцами

На посту вице-короля Уртадо де Мендоса провёл встречу с Инкой Сайри Тупаком 5 января 1560 года. Сайри Тупак был последним внуком Уайна Капака и таким образом являлся наследником Империи инков. Сайри Тупак был встречен вице-королём с особыми почестями, но от него был потребован отказ от прав на наследование Империи Инков. Сайри Тупак согласился с требованием испанцев, отказался от притязаний на империю и принял крещение с именем Диего, в обмен он получил титул принца Юкай и большой доход.

Во время своего правления Уртадо де Мендоса запретил продажу алкогольных напитков коренному населению колонии.

Отставка

Вскоре многочисленные жалобы недовольных жёстким стилем управления вице-короля заставили короля Филиппа II отстранить Уртадо де Мендоса от управления колонией. Многочисленные жалобщики, как правило, были из высланных из колонии и достигших Испании, поэтому вице-король не мог оправдаться перед королём. На его смену король назначил Диего Лопеса де Суньига, который, приехав в Перу и, прежде чем достигнуть столицы, отправил вице-королю весьма непочтительное письмо. После прочтения письма Уртадо и Мендоса заболел и умер, прежде чем новый вице-король достиг Лимы. Похоронен в соборе Куэнки в Испании.

Ссылки

• [www.artehistoria.com/frames.htm?www.artehistoria.com/historia/personajes/5697.htm Биография]  (исп.)
• [www.uam.es/personal_pdi/ciencias/depaz/mendoza/canete2.htm Биография]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Уртадо де Мендоса, Андрес

– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.