Усагин, Иван Филиппович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Филиппович Усагин
Дата рождения:

25 августа (6 сентября) 1855(1855-09-06)

Место рождения:

д. Рыкова, Клинский уезд, Московская губерния

Дата смерти:

26 февраля 1919(1919-02-26) (63 года)

Иван Филиппович Усагин (1855—1919) — русский физик, создатель трансформатора, талантливый демонстратор физических опытов.



Биография

Родился в деревне Рыковой (теперь Нагорное), Клинского уезда, Московской губернии — уже после смерти отца, Филиппа Михайловича Давыдова. Когда Иван Давыдов уже учился в сельской школе, его мать вышла замуж за Якова Афанасьевича Усагина, жителя села Петровское, расположенного в 10 километрах от Рыковой. Я. А. Усагин, занимавшийся розничной торговлей бакалейными товарами, усыновил мальчика. В юношеском возрасте по требованию отчима он переехал в Москву и стал помогать по торговле в лавке, выполняя обязанности приказчика.

Увлекшись физикой, в декабре 1874 года он написал письмо Н. А. Любимову, который пригласил его на работу учеником механика мастерских Московского университета. Любимов лично обучал Усагина началам наук, поддерживал его материально. Наставником Усагина стал и механик Т. Ф. Симонов, после смерти которого в 1882 году, демонстрация физических опытов была поручена Усагину[1]; до конца своей жизни он был бессменным демонстратором опытов на публичных лекциях по физике.

Летом 1882 года на Всероссийской промышленно-художественной выставке в Москве И. Ф. Усагин продемонстрировал своё изобретение[2] — трансформатор промышленного типа, который значительно отличался от катушки Румкорфа и трансформатора П. Н. Яблочкова[3]. При помощи трансформатора Усагина был освещён павильон электричества промышленно-художественной выставки. Своё изобретение Усагин называл «вторичным генератором». Экспертная комиссия выставки, возглавляемая К. А. Тимирязевым «на основании статей 7, 15, 19 Положения об экспертах и наградах» наградила И. Ф. Усагина «дипломом II разряда, соответствующего серебряной медали, за успешные опыты электрического освещения через посредство отдельной индукции и в поощрение к дальнейшей разработке этой методы». И. Ф. Усагину был выдан диплом за № 10565. Патент на своё изобретение Усагин взять не смог из-за недостатка финансовых средств. Спустя много лет, в октябре 1897 года, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии присудило Усагину премию имени В. П. Мошнина «за открытие трансформации токов».

Для лекций Н. А. Любимова Усагин сконструировал ряд физических приборов, ряд приборов усовершенствовал. Известен изготовленный им прибор для демонстрации движения тел в системах с ускорением (демонстрация с падающей рамой). Работая под руководством А. Г. Столетова он принимал непосредственное участие в исследованиях Столетова по фотоэффекту. В статье «Актиноэлектрические исследования» А. Г. Столетов отметил сотрудничество Усагина в этих исследованиях — изготовление приборов и приспособлений, ценные советы о наибольшей эффективности опытов — выразил ему «…вполне заслуженную им благодарность»[4]. Так, для получения вакуума в исследованиях Столетова Усагин усовершенствовал ртутный насос, о чём в 1890 году в «Журнале русского физико-химического общества» была опубликована статья И. Ф. Усагина — «Улучшение в ртутном насосе Шпренгеля». Также Усагин сконструировал электрическую машину типа Вимшерста, усовершенствовал машину Линде устройством специального приспособления, усовершенствовал молекулярный насос Геде. Много времени он уделил исследованиям в области цветной фотографии по методу Липпмана. Проведя многочисленные опыты, он создал специальный аппарат для фотографирования солнечных затмений[5]; ему удалось получить большое количество снимков спектров твердых и газообразных тел — в этой области он стал учителем К. В. Чибисова. По приглашению Липпмана Усагин вместес с А. В. Цингером участвовал в Первом Международном конгрессе физиков в Париже.

С 1881 года Усагин работал механиком отдела прикладной физики Политехнического музея;в качестве механика и демонстратора физических опытов на публичных лекциях в Политехническом музее И. Ф. Усагин работал до конца своей жизни.

С 1893 года И. Ф. Усагин стал работать с Н. А. Умовым; он бессменно демонстрировал физические опыты на всех лекциях Умова в университете и на публичных лекциях. По ходатайству Н. А. Умова, при поддержке А. П. Соколова, в 1899 году, за заслуги перед наукой, И. Ф. Усагину было присвоено звание личного почётного гражданина.

Общество любителей естествознания в 1892 году избрало И. Ф. Усагина своим действительным членом; Московское общество испытателей природы 16 октября 1897 года избрало его членом-корреспондентом, а Педагогическое общество Московского университета — своим членом-сотрудником.

В 1909—1910 годах И. Ф. Усагин вместе с молодым физиком-ассистентом Н. П. Метелкиным начал исследования фосфоресценции газов при электрических разрядах, наблюдавшуюся ещё в опытах А. Г. Столетова.

В 1915 году благодаря настойчивым ходатайствам учёных Московского университета и попечителя московского учебного округа, министр просвещения представил доклад царю, на основании которого И. Ф. Усагин был «высочайше» утверждён в должности старшего ассистента по кафедре физики физико-математического факультета Московского университета, хотя на эту должность могли назначаться только лица с университетским образованием.

В 1918 году И. Ф. Усагин стал членом Российской коммунистической партии большевиков.

26 февраля 1919 года Иван Филиппович Усагин скончался во время эпидемии тифа и был похоронен на кладбище в родном селе Петровское.

Напишите отзыв о статье "Усагин, Иван Филиппович"

Примечания

  1. Кафедру опытной физики Московского университета в 1882 году занял A. Г. Столетов, который уделил много внимания организации физического практикума и коренным образом перестроил преподавание физики.
  2. Возможно первая демонстрация состоялась в 1881 году — Электротехника // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  3. Это был, как у Яблочкова, трансформатор с разомкнутым сердечником, но без прерывателей и конденсаторов. Первые трансформаторы с замкнутыми сердечниками были созданы в Англии в 1884 году братьями Джоном и Эдуардом Гопкинсон, в Италии — Голардом и Гиббсом, в Германии — Дери, Блати и Циперновским. Позднее американский изобретатель Стенли взял патент на изобретение почти такого же трансформатора в США.
  4. [budan.livejournal.com/346719.html?nojs=1 Дом-музей братьев Столетовых во Владимире, фотоотчёт]
  5. По ходатайству физико-математического факультета И. Ф. Усагин был командирован с экспедицией для наблюдения за солнечным затмением в Киев 8 августа 1914 года. Ему было поручено приготовление необходимой аппаратуры для наблюдения затмения и фотографирования короны.

Литература

  • Согрешилин В. И. И. Ф. Усагин. — М.: Просвещение, 1966
  • Иван Филиппович Усагин. Сборник статей. — М.: Издательство Московского университета, 1959. — 303 с.


Отрывок, характеризующий Усагин, Иван Филиппович

Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.