Усадьба Воронцовых-Раевских

Здание
Бывшая усадьба Воронцовых-Раевских
Страна	Россия
Город	Москва, Петровка, дома 12 — 16
Первое упоминание	XVIII век

Бывшая усадьба Воронцовых-Раевских — памятник архитектуры, расположенный в городе Москве.

История

Здание возведено в XVIII веке. Тогда оно являлось частью владения российского государственного деятеля и дипломата А. П. Волынского, после казни которого в 1740 году усадьба перешла к Марии Артемьевне Волынской — дочери Артемия Петровича. С конца 1740-х годов хозяином имения стал сенатор, действительный камергер, президент Вотчинной коллегии в Москве, брат канцлера М. И. Воронцова и генерал-аншефа Р. И. Воронцова И. Л. Воронцов — муж М. А. Волынской.

После деления имения на несколько частей в конце века новым владельцем усадьбы стал купец Н. В. Де-Форж. В 1808 году хозяйкой усадьбы стала надворная советница М. А. Раевская. При ней в глубине участка был возведён двухэтажный дом в стиле классицизма, основой которого послужили каменные строения XVIII века.

Вероятно, пожар 1812 года усадьба пережила практически без потерь.

В январе 1821 года в стенах здания собирались участники декабристской организации «Союз благоденствия».

Согласно завещанию Раевской, усадьба была разделена на три части между её детьми. Флигели в XIX веке претерпевают реконструкцию и превращаются в доходные дома. Одно из преобразований произошло в 1885—1887 годах по проекту архитектора и реставратора, академика архитектуры В. П. Загорского.

В 1878 году главный дом усадьбы был продан Московскому городскому Кредитному обществу. В большом зале в 1895 году состоялся дебют русского и советского пианиста и педагога К. И. Игумнова.

Перед главным домом в XIX веке был открыт цветочный павильон цветовода Ф. Ф. Ноева, сохранявшийся здесь до начала 1950-х годов.

В 1930-е годы главный дом усадьбы приобрёл ещё один этаж, который в разное время занимали Музей социальной гигиены, радиокомитет, различные наркоматы и министерства.

В последний раз центральное здание перестраивалось в 1951 году архитекторами П. П. Штеллером, В. В. Лебедевым и И. В. Шервудом для размещения Министерства пищевой промышленности РСФСР . Фактически — это новое здание, лишь стилизированное под классицизм.

Бывшая усадьба Воронцовых-Раевских запечатлена в советском сатирическом комедийном фильме Э. А. Рязанова «Гараж» (1979).

В левом флигеле в 1880-е годы находилось «Агентство товарищества электрического освещения в России» — «П. Н. Яблочков — изобретатель и К°», в 1970-е годы — популярный в Москве магазин польской продукции «Ванда».

В настоящее время главное здание отдано Генеральной прокуратуре Российской Федерации, в левом флигеле (№ 16) до 15 апреля 2015 года располагался музей истории ГУЛАГа. 12-й дом по улице Петровка, также входящий в состав архитектурного комплекса усадьбы Воронцовых-Раевских, занимает ныне исторический факультет Национального Исследовательского Университета «Высшая школа экономики».

Бывшая усадьба Воронцовых-Раевских является оним из исторически ценных градоформирующих объектов.

Архитектура

Фасад здания декорирует объёмный коринфский портик из шести массивных колонн, над которым расположен лапидарный фронтон, украшенный барельефной композицией, являющейся символом изобилия. Стены усадьбы облицованы керамической плиткой.

Источники

• [um.mos.ru/houses/gorodskaya-usadba-raevskikh/ Городская усадьба Раевских — Знаменитые и исторические здания и дома Москвы]
• [progulkipomoskve.ru/publ/doma/ul_petrovka_12_14_16_usadba_voroncovykh_raevskikh_generalnaja_prokuratura/39-1-0-1221 Ул. Петровка, 12/14/16. Усадьба Воронцовых-Раевских (Генеральная прокуратура) — Достопримечательности Москвы]

Отрывок, характеризующий Усадьба Воронцовых-Раевских

– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.