Усадьба Усачёвых — Найдёновых

Усадьба
Усадьба Усачёвых — Найдёновых
Главный дом усадьбы
Страна	Россия
Местоположение	Москва, ул. Земляной Вал, д. 53
Архитектор	Д. И. Жилярди А. Г. Григорьев (?)
Строительство	1829—1831 годы
Статус	памятник архитектуры (федеральный) Объект культурного наследия города Москвы № 1759

Усадьба Усачёвых — Найдёновых («Высокие Горы») — усадьба в Москве по адресу улица Земляной Вал, дом 53. Объект культурного наследия федерального значения.

История

Первоначально усадьба состояла из двух участков. На одном из них располагался двор купца Невежина, в XVI веке здесь была усадьба великого князя, в XVII — загородный двор боярина Б. И. Морозова, в XVIII веке он несколько раз менял хозяев. В 1831 году к усадьбе был присоединён располагавшийся на берегу Яузы двор Найдёнова, в 1880-х годах владение перешло к его семье.

Усадьба построена по заказу торговавших чаем купцов В. Н. и П. Н. Усачёвых швейцарским архитектором Доменико Жилярди, это работа стала одной из его последних в России. Главный дом усадьбы выстроен на вершине спускающегося к Яузе холма, в настоящее время он стоит на красной линии улицы, хотя в прошлом перед домом располагался палисадник, аналогично большинству домов Садового кольца. Вдоль улицы тянется широкий пандус, который поднимается до уровня парадного этажа дома. Он выполняет две функции: отделяет от улицы усадебный парк и соединяет внутренний объём дома с природным окружением, аналогичный приём использован в Камероновой галерее в Царском Селе. Сам главный дом имеет высокий цокольный полуэтаж. Украшением парадного фасада является классический восьмиколонный ионический портик. Выходящий на пандус и террасу с лестницей боковой фасад декорирован ордерной аркадой и лепниной.

Приусадебный парк, в планировке которого использованы регулярные и живописные приёмы, имеет площадь 8,2 га. Многие аллеи парка замыкались садовыми павильонами, часть которых сохранилась. «Чайный» (или «Музыкальный») домик отличается свободной ордерной композицией, изящностью пропорций и украшен лепниной. Беседка-ротонда выделяется рёбрами покрытия, формирующими импровизированный купол. Домик и ротонда датируются 1836 годом, возможно в их доработки принимал участие архитектор А. Г. Григорьев. Дошли до настоящего времени чугунные вазы и львы на пандусе, парковые статуи, кованый козырёк над парадным крыльцом главного дома. Частично сохранился живописный декор интерьеров дома, в том числе плафон с гирляндами и грифонами в одном из залов и композиция в коридоре с романтическими руинами и путти, которая изображена в духе П. Гонзага.

В настоящее время в усадьбе располагается Московский научно-практический центр медицинской реабилитации, восстановительной и спортивной медицины.

• Moscow, Zemlyanoy Val 53 besedka June 2010 03.JPG

  Беседка-ротонда

• Zemlyanoy Val 53 iron lion.JPG

  Один из чугунных львов

Литература

• Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
• Москва: Архитектурный путеводитель / Бусева-Давыдова И. Л., Нащокина М. В., Астафьева-Длугач М. И.. — М.: Стройиздат, 1997. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.

Отрывок, характеризующий Усадьба Усачёвых — Найдёновых

У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.