Усадьба Храповицкого в Муромцеве

Достопримечательность
Усадьба Храповицкого «Муромцево»
Главное здание Усадьбы Храповицкого на дореволюционной открытке
Страна	Россия
Посёлок	Муромцево, Судогодский район, Владимирская область
Координаты	55°55′42″ с. ш. 40°54′16″ в. д.55.9284° с. ш. 40.9045° в. д. / 55.9284; 40.9045
Архитектурный стиль	Неоготика
Автор проекта	Пётр Бойцов и другие архитекторы
Строитель	подрядчики Веденеев, Овсянников, Жохов, Кудряшов
Основатель	Храповицкий В. С.
Строительство	1884—1889, 1906 — завершение годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 3310120000
Состояние	Неудовлетворительное, нуждается в срочной реставрации

Уса́дьба «Му́ромцево» — редкая для средней полосы России по своему архитектурному решению дворянская усадьба, выстроенная по заказу полковника лейб-гвардии Владимира Храповицкого в конце XIX века архитектором Петром Бойцовым. Расположена в посёлке Муромцево Судогодского района Владимирской области, примерно в 3-х км от города Судогды, 40 км от Владимира и 200 км от Москвы.

Дворцово-парковый ансамбль, занимающий территорию свыше 40 га, сочетал в себе принципы регулярной и пейзажной планировки в архитектурно-ландшафтном устроительстве, а также имевший широкий набор построек, выполненных в едином стиле и предназначенных не только для жилья и отдыха, но и для большой садово-парковой, ремесленно-промышленной и лесохозяйственной деятельности. Всего комплекс насчитывает 72 постройки.

В настоящее время в состав усадьбы входят 20 памятников культурного наследия. Указом Президента Российской Федерации № 176 от 20.02.1995 усадьба Храповицкого «Муромцево» охраняется государством как памятник архитектуры и объект культурного наследия федерального значения.

История возведения

Сельцо Муромцево в Судогодском уезде Владимирской губернии с XVII века принадлежало роду Хоненевых, который позднее соединился с родом Храповицких после венчания Екатерины Александровны Хоненевой и Ивана Семёновича Храповицкого (1786—1864), тайного советника, гражданского губернатора С.-Петербурга (1829—1835).

От него село перешло к его сыну, Храповицкому Семёну Ивановичу, полковнику Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. После его смерти и раздела наследства, в 1884 году владельцем земель Муромцева с усадьбой становится его сын, Владимир Семенович Храповицкий (1858—1922), ротмистр Лейб-гвардии Гусарского полка.

Вступив в наследство, Храповицкий нашёл усадьбу не в лучшем состоянии: много неудобий, старый барский дом, запущенный парк, пришедшее в упадок хозяйство. Приняв во внимание, что имение само по себе обладает огромным потенциалом за счёт богатых запасов леса, Храповицкий решается на коренное переустройство Муромцева, начиная с парковой растительности и заканчивая крестьянскими избами. Почва, как он считал, вполне годилась для земледелия, однако главным богатством края были леса, покрывающие большую часть территории имения. Именно преобладание лесов и определило характер хозяйства.

Храповицкий решает перестроить усадьбу по своему вкусу и по последней моде. Проектирование усадьбы он заказывает популярному среди нуворишей архитектору Петру Самойловичу Бойцову, талантливому стилизатору зодчества ушедших эпох, много работавшему в стиле поздней французской готики, ренессанса и английской готики. Петр Бойцов был эклектиком по убеждению и творческому методу, обладал большой культурой архитектурного рисования и архитектурной детали.

Под строительство замковой усадьбы заказчик выделял чуть более 20 тыс. десятин земли и в средствах архитектора не ограничивал.

В июне 1884 года было начато строительство главного дома — дворца в духе средневековых европейских замков. Первый этап строительства проходил в период с 1884 по 1889 год годы. П. С. Бойцов строит в Муромцево в едином стиле главный дом с каскадом прудов перед ним и прилегающими к нему постройками и сооружениями. Первоначально главный дом был двухэтажным.

1884 год следует считать годом рождения паркового ансамбля, когда одновременно с закладкой главного дома садовник шереметевского «Кусково» Карл Энке разбивает на возвышении возле дворца регулярный «французский сад» в виде восьмилучевой звезды, взятой в квадрат аллей.

О масштабах предпринимательской деятельности Храповицкого говорит то, что в 1889—1895 годах по проекту П. С. Бойцова близ имения Храповицкого были построены: деревянное здание железнодорожной станции Храповицкая 1 и 2 (отдельно была уложена железнодорожная ветка длиной 41 км от «Муромцево» до станции Волосатая Муромской железной дороги, дом станционного смотрителя, станционный лабаз, здание почты с телеграфом, школа, магазин и баня.

Одновременно со строительными начались работы по созданию садового ландшафта, для проведения которых были приглашены крупнейшие специалисты того времени — известные садовые мастера Карл Энке, Эдуард Регель, Георг Куфальдт, лесоводы Карл Тюрмер и зять Храповицкого Павел Герле.

С разрешения Владимирской епархии в течение 4-х лет недалеко от главного дома была выстроена усадебная церковь с одним престолом во имя мученицы царицы Александры, освящённая в 1899 году в день памяти равноапостольного князя Владимира (15 июля по старому стилю). При строительстве в имении церкви, спроектированной в неорусском стиле, долго копившееся недовольство другом наконец привело к разрыву между заказчиком и архитектором.

В 1906 году к главному зданию усадьбы было пристроено нисколько не портящее первоначальный замысел правое крыло с высокой башней по проекту неизвестного архитектора.

Архитектурные и стилевые особенности

Усадьба представляет собой один из многочисленных эклектических «замков» предреволюционной России, построенных на романтическом прочтении европейского средневековья. Среди многочисленных аналогов — замок Попова, Шереметевский замок, дворец Понизовкиных в Красном Профинтерне, Дворец принцессы Ольденбургской, Майендорф. Главный господский дом (дворец) был расположен в центре усадьбы и представлял собой асимметричную относительно центральной оси осмотра архитектурную композицию, состоящую из двух отличных друг от друга формообразующих и разновременных построек (1884—1889, 1906).

Западная часть здания представляет собой двухэтажную постройку с одной трёхъярусной и другой, примыкавшей к зданию с юго-запада, круглыми башнями. Круглая башня венчает также фасад южного четырёхэтажного крыла замка, пристроенного в 1906 году. Дворец являл собой здание, планировка помещений которого была решена с помощью анфилад различной этажности. Во дворце находилось более 80 различных помещений, гостиных и жилых комнат. Проект был реализован с учётом всех нововведений: электрическое освещение построек и парка от автономного локомобиля, центральное отопление, водопровод от парового насоса и двух водонапорных башень, канализация, телефон в комнатах, собственная телеграфная станция.

Муромцевский дворец выполнял роль связующего элемента для всех остальных построек усадьбы, построенных в 1884—1889 годах. Перед главным домом был устроен каскад прудов, конный двор, охотничий домик, не сохранившийся ныне дом управляющего, скотный двор, каретник, деревянные музыкальный и лодочный павильоны, пристань на пруду, водонапорная башня. На территории усадьбы размещались: церковь в псевдорусском стиле, получившем распространение в архитектуре церквей с начала 1870-х годов; многочисленные служебные постройки; театр, представляющий собой миниатюрную копию Мариинского театра; музыкальная школа для одаренных детей-сирот.

Все усадебные постройки размещались на территории огромного парка с дендрарием и питомником площадью свыше 40 га — здесь росли сотни редких и экзотических пород деревьев: пихта бальзамическая, кипарис, сосна Банкса, орех серый и многие другие. Сам парк состоял из трех частей: итальянской (водные каскады на террасах и водные партеры), французской (фонтаны, оранжереи и площадки для игр) и английской (аллеи, поляны и пруды — была пристроена в 1910). Въезд на территорию парка со стороны Муромцева и со стороны дороги от железнодорожной станции были объединены одной аллеей, ведущей к дворцу. Здесь располагались площадки для спортивных игр; плавно изогнутые аллеи, украшенные скульптурами мастерской Козлова; просторные поляны с живописными группами деревьев и даже искусственные ручьи. Вдоль дорожек стояли электрические светильники, сделанные на заводах Мальцова, и модная венская садовая мебель из гнутой древесины, скамейки и кресла от Тонет, что значительно преобразило вид парка. Пруды, освещённые разноцветными электрическими лампами, фонтаны и каскады в окружении экзотической растительности усиливали впечатление роскоши и великолепия усадьбы.

В ансамбль усадьбы входил большой фруктовый сад, в котором насчитывалось несколько сотен плодово-ягодных деревьев и кустарников, две теплицы, две оранжереи, ряд парников. При въезде в усадьбу и перед дворцом были разбиты цветники причудливой формы и клумбы, которыми славилась усадьба.

Внешние изображения
Усадьба Храповицкого «Муромцево». Фотографии 1910-е
	[tectonika.ru/foto_hrapovitsky.html Фотографии замка, парка, приусадбных построек, павильона станции.]

В конюшнях Храповицкого находились лучшие скакуны (до 30 голов) известных коннозаводчиков Петрова-Соколова, Головнина, Шереметева, численность стада крупного рогатого скота перевалило за сотню. Огромный двор предназначался для разведения птицы, любитeльницей которой была сама хозяйка. За разведение гусей китайской породы Храповицким была присуждена серебряная медаль министерства земледелия. Каретный двор был рассчитан на большое число гостей, а также для конных экипажей, дрожек, колясок и саней самого Храповицкого, которые он заказывал только у Петтерсона.

Интерьер

Внутренние помещения отличались роскошной отделкой. Полы из наборного паркета, живописные и резные по дереву потолки, стены и двери, полированные деревом. Роспись потолка в аванзале, декоративная живопись в гостиной и столовой были выполнены московским художником Августом Томашки. Во дворце Храповицкого было более 80 комнат, и каждая из них, как и в Петергофе, была отделана по особому. Были комнаты: зеркальная, янтарная, малахитовая, голубая, розовая и т. д. Комнаты замка освещались электрическими лампами в золочёных светильниках византийского стиля от Берто, в доме были устроены мраморные камины, туалетные комнаты с ваннами и бассейном из мастерской братьев Ботта. Настоящим украшением интерьера служила большая коллекция картин, ковров, гобеленов, старинного оружия и рыцарских доспехов.

Все предметы декора заказывались исключительно у столичных мастеров и поставщиков Высочайшего двора. Мрамор для лестниц Храповицкий заказывал у Губонина, мебель — у Шмита, придворного фабриканта, обойщика и декоратора, тестя архитектора П. С. Бойцова. Помимо мебели дом украшали изящные безделушки, делающие обстановку более уютной и домашней: скульптуры Ботта, оружие, севрские вазы, фарфор, зеркала, бронза — от царского поставщика Ивана Эберта, столовое серебро — от Карла Фаберже.

Внутреннее убранство усадебной церкви было столь же роскошно, как и во дворце: серебро — от Фаберже, канделябры, крест и утварь — от дома Соколова. Мастерская Медведева изготовила иконостас с иконами работы школы Васнецова, настенную роспись выполнил всё тот же художник Август Томашки.

Дальнейшая история и современное состояние

Внешние изображения
Усадьба Храповицкого «Муромцево». Замок
	[paul-garvey.narod.ru/foto/2005/meshera/muromtcevo.html Состояниен замка на май 2005]
	[www.lipilin.ru/fotowork/2011/fotowork236/fotowork236.0.htm Состояние замка на январь 2011]

После революции 1917 года Храповицкий, желая сохранить материальные ценности имения и избежать участи сотен русских усадеб, подвергшихся разграблению и уничтожению в годы лихолетья, произвёл полную опись имущества и добровольно передал его государству. Уезжая, он написал очерк о свём имении, которое завершил словами:

Вот таковым было моё поместье в сельце Муромцево, которое я и мои сподвижники — Тюрмер, Воронов, Герле, крестьяне и жители Муромцева и окрестных деревень — всячески благоустраивали и облагораживали в надежде, что оно украсит собой уезд, а стало быть, и всю Россию, и тем самым послужит её славе и процветанию во благо будущего Отечества.

Я смею надеяться, что это удалось мне, а потомки сохранят и умножат начатое русским дворянином Владимиром Храповицким. И уходя, я хочу сказать вам, как, пожалуй, одни лишь русские говорят, расставаясь:

— ПРОЩАЙТЕ!

В 1918 году имение было национализировано. В этом же году вышло «Положение о заведовании и управлении имениями, имеющими общегосударственное значение и принятыми на учет губернскими комиссариатами земледелия».

В 1920 году из муромцевской усадьбы был вывезен целый вагон ценностей, около 300 пудов, в губернский исторический музей. Часть живописных полотен и графических рисунков из коллекции Храповицкого в течение 1918, 1921, 1924 и вплоть до 1927 года поступало в фонды Владимиро-Суздальского музея-заповедника, часть обстановки дворца и театра оказалась во Владимире, Гусь-Хрустальном, в различных учреждениях Судогды.

После отъезда Храповицких в эмиграцию во Францию (по косвенным данным — в 1921 году), усадьба подверглась расхищению и осквернению. В 1921 году в здании дворца был основан лесной институт, преобразованный вскоре в лесной техникум с агрономическим и лесохозяйственным отделениями. Последующее расширение посёлка Муромцево привело к сокращению площади парка в 5 раз, с 40 до почти 8 га.

В течение 56 лет, пока лесхозтехникум располагался во дворце, имение продолжало расхищаться и перестраиваться.

В 1970-х годы готовилась реконструкция замка. Были подготовлены чертежи и инженерные документы. Но проект не был осуществлён.

Конец 1980-х годов можно считать переломным в жизни усадьбы — переезд техникума в 1977 году в новое здание фактически предрешил судьбу главного усадебного дома и прилегающих построек, они оказались фактически бесхозными и брошенными на разграбление, стали ветшать и постепенно разрушаться. Два последующих пожара в замке завершили своё опустошительное дело — от внутреннего убранства ничего не осталось.

В 1992 году церковь была передана в безвозмездное пользование Владимирской Епархии Русской православной церкви, используется по назначению).

Несмотря на то, что о усадьбе регулярно писали в СМИ, постройки усадьбы пребывали в полузаброшенном состоянии и медленно разрушались. Перспективы комплекса по части восстановления очень неопределённы. Усадьба «Муромцево» остается одним из наиболее проблемных объектов, сохранение которого требует срочных мер.

22 февраля 2012 года инициативная группа граждан обратилась к кандидату в президенты Российской Федерации с просьбой изменить статус усадьбы Муромцево и других знаменитых усадеб России, с целью их восстановления.

22 октября 2013 года года в Министерстве культуры РФ Владимиро-Суздальский музей-заповедник устраивал презентацию проекта реставрации и музеефикации усадьбы Храповицкого в Муромцеве. В 35-минутном докладе генеральный директор ВСМЗ С. Е. Мельникова обосновала необходимость срочного вмешательства в судьбу погибающего памятника, возможность использования уникального культурного объекта в рамках культурно-познавательного туризма.

14 ноября 2013 года Министерство культуры выразило согласие о возможности закрепления за Владимиро-Суздальским музеем-заповедником на праве оперативного управления ряда объектов усадьбы Храповицкого в посёлке Муромцево Судогодского района Владимирской области, находящихся в федеральной собственности. Общая площадь передаваемого музею земельного участка может составить около 23 га.

23 ноября 2013 года гражданские активисты, обеспокоенные разграблением и засорением руин усадьбы, провели масштабный субботник, однако новый мусор вокруг зданий конюшни и скотного двора стал опять появляться, и даже в ещё больших количествах. Отмечалось, что продолжается беспрепятственный проезд автомобилей через парковую зону усадебного комплекса, что облегчает «работу» мародерам и доступ вандалам.

В мае 2014 года усадьба была переданы в оперативное управление Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. К тому времени были найдены чертежи 70-х годов. Начато создание Судогодского филиала ГВСМЗ. Усадьбу должны обследовать инженеры и археологи, после этого началось составление проекта реконструкции.

8 сентября 2014 года перед замком состоялся бесплатный концерт оркестра «Виртуозы Москвы» под управлением Владимира Спивакова. По состоянию на 2015 год главное здание обнесено забором, установлены система видеонаблюдения.

В декабре 2014 года Владимиро-Суздальским музеем был издан первый выпуск научно-популярного альманаха «Муромцево. Между минувшим и грядущим» и проведены первые научные Муромцевские чтения.

На состоявшемся с 11 по 15 июня 2015 года в Центральном выставочном зале «Манеж» 17-м Международном фестивале музеев «Интермузей-2015» Владимиро-Суздальский музей-заповедник выступил с проектом «Узнать, чтобы возродить», посвящённым усадьбе Храповицкого в Муромцеве, в рамках которого был представлен незадолго до того изготовленный, необыкновенно эффектный макет восстановленного имения.

10 июля 2015 года состоялось официальное открытие первой музейной выставки «Усадьба Муромцево: между минувшим и грядущим», которая расположилась в отреставрированном здании лодочного павильона на берегу Барских прудов. В домике разместили несколько стендов, рассказывающих о жизни хозяев имения и о том, что было здесь построено. А главным экспонатом выставки стал макет усадьбы, какой её создал Владимир Храповицкий (автор макета — владимирский архитектор А. С. Солодов). генеральный директор музея Светлана Мельникова отметила:

Перед вами Муромцево такое, каким оно, наверное, уже никогда не будет. Потому что очень много территории застроено. Некоторые объекты, например, театр, утеряны безвозвратно, его вы больше не сможете увидеть. Сейчас же рождается концепция музея Муромцево, и в эту концепцию войдут предложения не только по реставрации, но и по реконструкции объектов. Идет очень сложный процесс. В октябре должен быть готов проект, и тогда мы узнаем, как это будет выглядеть, и сколько это стоит.

Дополнительная литература

• Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Владимирская область. Часть 1. М., 2004
• Вергунов А. П., Горохов В. А. Вертоград. М., 1996
• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е—1917 годы). М., 1998
• Нащокина М. В. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. М.,1998
• Нащокина М. В. Русские усадьбы эпохи символизма// Русская усадьба. Вып.4, М., 1998
• По Муромской дороге: Губерния в старой открытке / Авт.-сост. В. П. Машковцев. — Владимир: Посад, 1997. — 222 с
• Владимирская энциклопедия: Биобиблиографический словарь / Администрация Владимирской области, Владимирский Фонд культуры. — Владимир, 2002. 536 с.: ил.

Ссылки

• [www.dom-bez-kluchey.ru/capital_city_sudogda/hrapovitzky.html Об усадьбе Храповицких: Гибнущая жемчужина Судогды. Собрание архивных материалов и исторических исследований сотрудников Судогодского краеведческого музея.]
• [www.treefrog.ru/central-russia/item/68-muromtsevo.html Усадьба Муромцево — образец трагической судьбы русского дворянства. Обращение к кандидату в президенты Российской Федерации 2012 Владимиру Владимировичу Путину.]
• [vladregion.info/people/vladimirskaya-entsiklopediya-zemlyaki/khrapovitskii-vladimir-semenovich Храповицкий В. С. на сайте «Владимирский край».]
• [towntravel.ru/vladimirskaya-oblast/usadba-xrapovickogo-v-muromcevo.html Усадьба Храповицкого глазами туристов]
• Голубева О., Касаткина Я., Романова С. [urokiistorii.ru/node/224 Судьба имения В. С. Храповицкого из XIX в XX век. Уроки истории.]
• [www.sudogda.ru/real/real_003.htm Храм святой мученицы царицы Александры в пос. Муромцево].
• [www.tvkultura.ru/issue.html?id=92264 Достояние республики. Усадьба Муромцево (Владимирская область)]. // Передача канала «Культура» (Эфир 25 апреля 2010 года).
• [sites.google.com/a/suzdal.org/suzdal/about-us/istoria-doma История дома. Письмо-воспоминание Матеуша Ацнуты].
• [moscow-gothica.livejournal.com/11993.html Готическая архитектура Москвы]
• Ожерельева М. [paul-garvey.narod.ru/foto/2005/meshera/muromtcevo.html Современники называли её «царской»]. // Журнал «Ландшафтный дизайн», № 1, 2002.
• Макаров С. [sudogda.chat.ru/polin.htm Полынь, или Ответ графине. Письма с Муромской дороги. Газета «Вёрсты»]
• Екатерина Шерга. [argumenti33.ru/304-Ekaterina-ShERGA-Pod-senyu-lopuhov-i-lilij.html Под сенью лопухов и лилий] // Аргументы Недели, 6 августа 2011.
• [lib33.ru/old/parts/srk/frolov/bibl.htm Письмо бывшей помещицы Е. И. Храповицкой крестьянам села Ликино и ответ ей крестьян].
• [nataturka.ru/usadiba/murom.html Усадьба Муромцево]. // Сайт «Памятники архитектуры Подмосковья. Дворянские усадьбы, монастыри и храмы».
• [cleverforever.ru/places/place/sudogda-priroda-usadba-hrapovickogo-v-muromceve 10 фактов об усадьбе Храповицкого].
• [www.vladmuseum.ru/files/katalog/08.pdf Художественная коллекция В. С. Храповицкого. Произведения живописи и графики]

Отрывок, характеризующий Усадьба Храповицкого в Муромцеве

– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.