Усикова, Рина Павловна

Усикова Рина Павловна
Дата рождения:	11 марта 1933(1933-03-11) (91 год)
Место рождения:	Москва
Страна:	Россия
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Московский государственный университет
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет
Награды и премии:	медаль за заслуги перед Македонией

Ри́на Па́вловна У́сикова (род. 11 марта 1933 года, Москва) — российский лингвист, специалист по славистике и балканистике, прежде всего по македонскому языку. Доктор филологических наук (2005), профессор филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова (2008), иностранный член Македонской академии наук и искусств (1986). Автор около 100 публикаций, в числе которых научные исследования (главным образом, по грамматике и истории македонского литературного языка) и художественные переводы с македонского на русский. Один из авторов и редакторов учебника болгарского языка и македонско-русских словарей.

Биография

Р. П. Усикова родилась в 1933 году в Москве. Училась на славянском отделении филологического факультета МГУ по специальности болгаристика. После окончания обучения в 1955 году работала редактором издательства иностранных языков, переводчиком-синхронистом на высшем уровне и преподавателем болгарского языка. Затем поступила в аспирантуру Института славяноведения АН СССР. После аспирантуры в 1965 году защитила кандидатскую диссертацию («Морфология имени существительного и глагола в современном македонском литературном языке», научный руководитель С. Б. Бернштейн). В подготовке диссертации по теме, которая практически не исследовалась (нормы македонского литературного языка стали формироваться сравнительно недавно, с 1944 года), были использованы тексты художественной и научной литературы, данные диалектологических исследований и словари. Р. П. Усикова стала первым специалистом по македонскому языку в СССР и первым лингвистом в мировой науке, опубликовавшим исследование по морфологии македонского литературного языка.

В 1965—1966 годах Р. П. Усикова впервые побывала в Македонии. Во время стажировки в совершенстве изучила македонский язык, ориентируясь на речь ведущих режиссёров и актёров Македонского народного театра, занималась изучением истории и культуры македонского народа. Руководителем научных исследований македонского языка у Р. П. Усиковой был профессор Б. Конеский, один из кодификаторов норм македонского литературного языка, помощь в работе ей оказывали такие лингвисты, как Б. Видоеский, Р. Угринова-Скаловская, Р. Паноская. В круг общения Р. П. Усиковой входили македонские литераторы К. Чашуле и И. Точко.

С 1957 года Р. П. Усикова работала на кафедре славянской филологии филологического факультета МГУ. С 1973 года — доцент. В 1971—1989 годах была заведующей межфакультетской кафедрой славянских языков МГУ. В 1990-х годах Р. П. Усикова была приглашённым профессором на кафедре славистики в Университете Святых Кирилла и Мефодия в Скопье, в 1996 году ей было присвоено звание почётного доктора этого университета. В 2005 году стала доктором наук, защитив по совокупности трудов диссертацию «Современный литературный македонский язык как предмет славяноведения и балканистики». В 2008 году стала профессором по кафедре славянской филологии. В 2003—2012 годах являлась членом диссертационной комиссии филологического факультета МГУ.

Научная деятельность

Р. П. Усикова является одним из ведущих специалистов по македонскому языку в России. В сферу её научных интересов входят грамматика, лексикография и история современного македонского литературного языка, а также сопоставительное изучение славянских языков, прежде всего балканославянских. Кроме того, работы Р. П. Усиковой затрагивают темы социолингвистической ситуации в Республике Македония, изучения и преподавания славянских языков в российских университетах и т. д.

Р. П. Усикова является автором статей «Македонский язык», написанных ей для «Очерков грамматики западнославянских и южнославянских языков» (1977), для «Основ балканского языкознания» (1998) и для издания «Славянские языки» (2005) из серии «Языки мира». Её краткие статьи «Македонский язык» вошли в Большую советскую энциклопедию (3-е издание, том. 15, 1976), в Лингвистический энциклопедический словарь (1990) и в Большую Российскую Энциклопедию (том 18, 2011). Авторству Р. П. Усиковой принадлежит грамматический очерк «Македонский язык» (1985) и фундаментальное описание современного македонского языка «Грамматика македонского литературного языка» (2003).

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=cqteBZs2To0 Aкадемик Рина Павловна Усикова за Крсте Петков Мисирков. Фрагмент интервью (2007 год)] на YouTube

В соавторстве с другими исследователями Р. П. Усикова подготовила к выпуску учебное пособие по изучению болгарского языка (1985) и македонско-русские словари (в трёх томах, 1997, в одном томе, 2003). Опираясь на опыт преподавания русского языка и теории перевода в Македонии, Р. П. Усикова написала учебник «Русский язык для всех. Курс для продвинутого этапа» (1996).

Статьи Р. П. Усиковой публикуются в периодических изданиях Университета Святых Кирилла и Мефодия в Скопье, Московского государственного университета и других научных учреждений. Р. П. Усикова выступает с докладами на международных славистических конференциях и симпозиумах. В 2007—2012 годах была членом редколлегии журнала Македонски jазик.

Педагогическая деятельность

Помимо научных исследований Р. П. Усикова занимается также педагогической деятельностью. С 1975 года она возглавила македонскую специализацию на славянском отделении филологического факультета Московского государственного университета. Занимаясь подготовкой филологов-македонистов, Р. П. Усикова преподаёт практический язык, теоретическую грамматику, историю языка, осуществляет научное руководство, обучение теории и практике перевода. Она участвовала в разработке концепции указанных дисциплин, а также составляла программы македонистических курсов.

Р. П. Усикова как научный руководитель участвует в подготовке и защите диссертаций и дипломных работ. Её ученики являются преподавателями в ряде российских и зарубежных высших учебных заведений, включая Московский государственный университет и Университет имени святых Кирилла и Мефодия в Скопье, работают в дипломатических представительствах России, в Посольстве Македонии в Москве, в издательствах, в средствах массовой информации. Трое её учеников защитили кандидатские диссертации по македонистике. М. А. Поварницыной, ученицей Р. П. Усиковой, было введено преподавание македонского языка в Пермском государственном университете.

В 1990-е годы Р. П. Усикова преподавала русский язык на кафедре славистики в Университете Святых Кирилла и Мефодия в Скопье.

В настоящее время Р. П. Усикова читает на кафедре славянской филологии общие курсы («Грамматика македонского языка», «История македонского языка») и спецкурсы («Грамматические категории имени и глагола в современном македонском языке сопоставительно с русским», «Балканославянские языки», «Модальность и темпоральность в македонском языке»), ведёт спецсеминары: «Категории и функционирование форм глагола в македонском языке», «Вид и время македонского глагола», «Проблемы лексикографии македонского литературного языка», «Функциональные стили в современном македонском языке», «Словообразование в македонском литературном языке».

Переводы

Р. П. Усикова является активным популяризатором македонского языка и культуры в России. Она написала предисловие к сборнику «Македония глазами россиян» (2005). Перевела на русский язык многие произведения македонских литераторов, за что получила премию гильдии македонских переводчиков «Золотое перо».

Награды

1. Орден Югославского знамени с золотым венком (1989).
2. Медаль за заслуги перед Македонией (2007).

Публикации

1. Усикова Р. П. Морфология имени существительного и глагола в современном македонском литературном языке. — Скопjе: Институт македонского языка имени Крсте Мисиркова, 1967. — 111 с.
2. Усикова Р. П. Книга для чтения по болгарскому языку для гуманитарных факультетов (учебное пособие). — М.: Издательство Московского государственного университета, 1978.
3. Усикова Р. П. Македонский язык. Грамматический очерк, тексты для чтения с комментариями и словарем. — Скопjе, 1985. — 284 с.
4. Усикова Р. П. [www.inslav.ru/images/stories/pdf/1994_Jazyk_kultura_etnos.pdf О языковой ситуации в Республике Македонии] // Язык. Этнос. Культура. — М.: «Наука», 1994. — С. 221—231. — 233 с. — ISBN 5-02-011187-2.
5. Усикова Р. П., Шанова З. К., Поварницына М. А., Верижникова Е. В.. Македонско-руски речник. Македонско-русский словарь / Под редакцией Р. П. Усиковой. — Скопjе, 1997. — Т. I (А—М). — 559 с. — ISBN 9989-30-250-2.
6. Усикова Р. П., Шанова З. К., Поварницына М. А., Верижникова Е. В.. Македонско-руски речник. Македонско-русский словарь / Под редакцией Р. П. Усиковой. — Скопjе, 1997. — Т. II (Н—П). — 527 с. — ISBN 9989-30-251-0.
7. Усикова Р. П., Шанова З. К., Поварницына М. А., Верижникова Е. В.. Македонско-руски речник. Македонско-русский словарь / Под редакцией Р. П. Усиковой. — Скопjе, 1997. — Т. III (Р—Ш). — 587 с. — ISBN 9989-30-252-9.
8. Усикова Р. П., Шанова З. К., Верижникова Е. В., Поварницина М. А. Македонско-русский словарь / Под общей редакцией Р. П. Усиковой и Е. В. Верижниковой. — М.: «АСТ», 2003. — 848 с. — ISBN 5-17-019326-2, 5-271-06482-4.
9. Усикова Р. П. Грамматика македонского литературного языка. — М., 2003.
10. Усикова Р. П. Южнонославянские языки. Македонский язык // Языки мира. Славянские языки. — М.: Academia, 2005. — С. 102—139. — ISBN 5-87444-216-2.
11. Усикова Р. П. Кон 65-годишнината на литературниот македонски jазик // Зборник во честна проф. д-р Л.Минова-Ґуркова по повод 70 години од раѓањето. — Скопjе, 2009. — С. 319—325.
12. Усикова Р. П., Платонова И. В. Об изучении славянских языков в Российских университетах // Славистички студии. — Скопjе: Универзитет «Св. Кирил и Методиj»; Филолошки факултет «Блаже Конески», 2011. — Вып. 14 (на проф. д-р Борис Марков по повод неговата 85-годишнина Скопjе). — С. 133—139.
13. Усикова Р. П. Этапы развития македонского литературного языка (1945—1991 гг.) // Россия (СССР) и Македония: история, политика, культура: 1944—1991 гг. — М., 2013. — С. 214—222.
14. Усикова Р. П. Jазичната ситуација и јазичната политика во Република Македонија // Под ред. М. Каранфиловски. Руско-македонски jазични, литературни и културни врски. — Скопjе: Универзитет «Св. Кирил и Методиj»; Филолошки факултет «Блаже Конески», 2014. — С. 325—330.
15. Усикова Р. П. Сопоставление литературных южнославянских балканских языков — болгарского и македонского // Stephanos: Сетевое издание / Мультиязычный научный журнал. — 2014. — № 8.

Примечания

Источники

Отрывок, характеризующий Усикова, Рина Павловна

После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.