Усиление интеллекта

Усиление интеллекта (УИ) (англ. Intelligence amplification, Cognitive augmentation, Machine augmented intelligence) — совокупность средств и методов, обеспечивающих максимально возможную продуктивность интеллекта человека; эффективное использование информационных технологий для усиления человеческого интеллекта. Теория УИ активно разрабатывалась в 1950-е и 1960-е годы пионерами кибернетики и информатики.

Термин усиление интеллекта (intelligence amplification (IA)) стал широко использоваться после публикации работы Introduction to Cybernetics (1956) (автор Эшби, Уильям Росс), схожие идеи были также опубликованы китайским математиком Ван Хао (Hao Wang).

УИ иногда противопоставляется ИИ (искусственному интеллекту), то есть, проекту построения человекоподобного интеллекта в форме автономной технической системы, такой как компьютер или робот. ИИ столкнулся со многими фундаментальными препятствиями, практическими и теоретическими, с которыми вряд ли столкнется УИ, так как УИ требует технологию просто как дополнительную поддержку (к примеру в виде экзокортекса) для автономного интеллекта, который уже существует. Более того, УИ имеет долгую историю успеха, поскольку все формы информационных технологий, от абака до Интернета, были разработаны для расширения способностей обработки информации человеческого мозга.

Основные концепции

Уильям Росс Эшби: Усиление интеллекта

Термин усиление интеллекта (УИ) вошел в широкое употребление после того, как был использован Уильямом Россом Эшби в его Введении в Кибернетику (1956). Связанные с этим термином идеи были явно предложены в качестве альтернативы искусственному интеллекту Ван Хао (Hao Wang) на заре автоматического доказательства теорем.

… «решение проблем» — в основном, а возможно и полностью, дело надлежащего выбора. Возьмем, для примера, любую популярную книгу задач и головоломок. Почти каждая из них может быть сведена в форму: из определенного множества укажите один элемент… Фактически, сложно думать о проблеме, игровой или серьезной, которая не требует в конечном счете надлежащего выбора как необходимого и достаточного для её решения. Также ясно, что многие из тестов, используемых для измерения «интеллекта», оцениваются по существу в соответствии со способностью тестируемого к надлежащему выбору… Таким образом, вполне возможно, что то, что обычно называется «силой интеллекта», может быть эквивалентно «силе надлежащего выбора». В самом деле, если говорящий Чёрный Ящик показал высокие способности к надлежащему выбору в таких областях — так что, получая сложную проблему, он постоянно давал корректный ответ — мы вряд ли сможем отрицать, что он показал «поведенческий» эквивалент «высокого интеллекта». Если это так, и мы также знаем, что способность выбирать может быть усилена, из этого, кажется, следует, что интеллектуальная сила, так же как и физическая, может быть усилена. Пусть никто не говорит, что это не может быть сделано, поскольку генетические шаблоны делают это каждый раз, когда они формируют мозг, вырастающий в нечто лучшее, чем генетический шаблон может определить детально. Новым является то, что мы сейчас можем делать это искусственно, сознательно, умышленно. Естественно, что люди, которым предлагается продукт — не компетентны в вопросах его изготовления, реакции организма, и в силу убеждения предлагаемой стороны импортируемого продукта, в ваше бренное и без того тело — последствий!! (Специалист) расскажет вам с позиции стороны предлагаемой вам продукт! Позиция трансгуманизма считает, что восстановить из умершего легче, чем сохранить уже существующее!) Путь к совершенству?? — как-то нелепо. Путей так много, но истинный один) Сохранить!, удержать! — истинное совершенство! Есть вещи которые не поддаются восстановлению, это знает каждый!
Эшби, У. Р., An Introduction to Cybernetics, Chapman and Hall, London, UK, 1956. Reprinted, Methuen and Company, London, UK, 1964. [pespmc1.vub.ac.be/books/IntroCyb.pdf PDF]

Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер: Человеко-компьютерный симбиоз

«Человеко-компьютерный симбиоз» является ключевой теоретической статьей, опубликованной в 1960 г. психологом и представителем компьютерных наук Д. К. Ликлайдером (J.C.R. Licklider). Статья дает картину взаимозависимых, «живущих совместно», тесно связанных человеческих мозгов и вычислительных машин, которые дополняют способности друг друга до высшей степени:

Человеко-компьютерный симбиоз является подклассом человеко-машинных систем. Существует множество человеко-машинных систем. В настоящее время, однако, не существует человеко-компьютерных симбиозов. Цели данной статьи — представить понятие и, будем надеяться, стимулировать развитие человеко-компьютерного симбиоза путём анализа некоторых проблем взаимодействия между людьми и компьютерными машинами, обращая внимание на применимые принципы человеко-машинной инженерии и указывая на несколько вопросов, на которые исследованиям необходимо ответить. Есть надежда, что через не слишком много лет человеческие мозги и компьютерные машины будут соединены очень тесно, и возникшее при этом партнерство будет мыслить так, как никакой человеческий мозг не мог мыслить когда-либо, и обрабатывать данные путём, не достигнутым обрабатывающими информацию машинами, известными нам сегодня.

Ликлайдер, Д. К.Р., «Man-Computer Symbiosis», IRE Transactions on Human Factors in Electronics, vol. HFE-1, 4-11, Mar 1960. [medg.lcs.mit.edu/people/psz/Licklider.html Eprint]

С точки зрения Ликлайдера, многие из чисто искусственных интеллектуальных систем, описанные чрезмерно оптимистическими исследователями, были бы ненужными. (Эта статья также рассматривается некоторыми историками как отмечающая генезис идей о компьютерных сетях, которые позднее расцвели в Интернете).

Дуглас Энгельбарт: Усиление человеческого интеллекта

Исследование Ликлайдера было близко по духу его современнику и протеже в DARPA Дугласу Энгельбарту; оба рассматривали способы использования компьютеров, противоречившие превалирующим тогда взглядам (рассматривавшем компьютеры как инструменты, главным образом полезные для вычислений), и были ключевыми сторонниками того пути их использования, который применяется сейчас (в качестве подлинного дополнения людей).

Энгельбарт пришел к выводу, что состояние наших технологий контролирует нашу способность манипулировать информацией, и этот факт, в свою очередь, контролирует нашу способность разрабатывать новые, улучшенные технологии. Он поставил перед собой задачу разработки основанных на компьютерах технологиях непосредственного манипулирования информацией, а также улучшения индивидуальных и групповых процессов анализа информации. Философия и план исследований Энгельбарта были наиболее ясно и прямо выражены в его исследовательском отчете «Усиление человеческого интеллекта: концептуальная схема». Энгельбарту приписывается понятие сетевого усиленного интеллекта, основанное на его пионерской работе.

Усиление способности человека подходить к сложной проблемной ситуации, достигать понимания для удовлетворения его индивидуальных потребностей, и находить решения проблем. Усиленная в этом отношении способность является сочетанием таких вещей, как: более быстрое понимание; лучшее понимание; возможность достижения полезной степени понимания в ситуации, ранее казавшейся слишком сложной; более быстрые решения; лучшие решения; и способность находить решения проблем, которые до того казались нерешаемыми. И в сложные ситуации мы включаем профессиональные проблемы дипломатов, управленцев, социальных ученых, представителей наук о жизни, физиков, адвокатов, конструкторов — существует ли проблемная ситуация двадцать минут или двадцать лет. Мы не говорим об особых умных трюках, помогающих в частных ситуациях. Мы говорим о способе жизни в интегрированной области, где интуитивные предчувствия, пробы и ошибки, непостижимости и человеческое чувство ситуации плодотворно сосуществуют с мощными понятиями, рационализированной терминологией и нотацией, изощренными методами и мощными электронными помощниками.

Энгельбарт, Д. К., «Augmenting Human Intellect: A Conceptual Framework», Summary Report AFOSR-3233, Stanford Research Institute, Menlo Park, CA, Oct 1962. [www.bootstrap.org/augdocs/friedewald030402/augmentinghumanintellect/ahi62index.html Eprint]

См. также

Напишите отзыв о статье "Усиление интеллекта"

Ссылки

[www.fleabyte.org/eic-3.html Overview of Engelbart’s framework at Fleabyte.org] (недоступная ссылка с 13-05-2013 (4000 дней) — история)
[www.itconversations.com/shows/detail378.html IT Conversations: Doug Engelbart — Large-Scale Collective IQ]
[www.chargedaudio.com/resources/Steps_Smarter_Brain.html Article on Steps to a Smarter Brain]

Литература

Эшби, У. Р., An Introduction to Cybernetics, Chapman and Hall, London, UK, 1956. Reprinted, Methuen and Company, London, UK, 1964. [pespmc1.vub.ac.be/books/IntroCyb.pdf PDF]
Энгельбарт, Д. К., «Augmenting Human Intellect: A Conceptual Framework», Summary Report AFOSR-3233, Stanford Research Institute, Menlo Park, CA, Oct 1962. [www.bootstrap.org/augdocs/friedewald030402/augmentinghumanintellect/ahi62index.html Eprint]
Ликлайдер, Д. К. Р., «Man-Computer Symbiosis», IRE Transactions on Human Factors in Electronics, vol. HFE-1, 4-11, Mar 1960. [medg.lcs.mit.edu/people/psz/Licklider.html Eprint]

Отрывок, характеризующий Усиление интеллекта

L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.