Усольцев, Арсений Фёдорович

Арсений Фёдорович Усольцев
Дата рождения:	1830(1830)
Дата смерти:	14 января 1909(1909-01-14)
Место смерти:	Кострома
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	астрономия, географическая картографии
Место работы:	Русское географическое общество
Альма-матер:	Московский межевой институт
Награды и премии:

Усольцев Арсений Федорович (1830 год — 14 января 1909 года, Кострома) — астроном, военный топограф, геодезист и геолог. Правитель дел Сибирского отдела Русского географического общества (РГО), член Совета Главного управления Восточной Сибири, действительный статский советник.

Биография

Окончил 27 августа 1851 года Константиновский межевой институт в чине инженера-прапорщика (I-й выпуск межевых инженеров 1851 года), далее обучался в Московской обсерватории.

В 1863 году Арсения Фёдоровича избрали в состав распорядительного комитета Сибирского отдела РГО, затем секретарём общества.

Арсений Фёдорович являлся редактором с первого по восьмой том издания «Известия Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества», издававшихся с 15 декабря 1870 года в Иркутске.

С 1865 года штабс-капитан Арсений Фёдорович состоял младшим межевым ревизором при генерал-губернаторе Восточной Сибири, далее возглавлял съемочное отделение при Главном Управлении Восточной Сибири, затем был управляющим 4-го отделения ГУВС. Позже был назначен на должность члена Совета Главного Управления Восточной Сибири, имел чин действительного статского советника. С 1891 года являлся действительным членом губернского статистического комитета.

В начале 1870 года Арсений Фёдорович, В. П. Пуцилло и А. Л. Чекановский были включены в состав комиссии по определению ущерба и размеров последствия стихийного бедствия (наводнения), прошедшего в Иркутске 5 января 1870 года.

А. Ф. Усольцев являлся одним из учредителей Иркутской публичной библиотеки и принимал активное участие в общественной жизни Иркутска.

9 января 1889 года Арсений Фёдорович вышел в отставку. Скончался Усольцев Арсений Федорович 14 января 1909 в Костроме.

За свою жизнь Арсений Фёдорович провёл ряд экспедиций по Сибири и Дальнему Востоку России.

Экспедиции 1855—1858 годов

Согласно высочайшему указу, во вновь созданную Забайкальскую область была отправлена экспедиция ИРГО во главе с Л. Э. Шварцем по определению возможно большего числа географических точек и соединения их между собой маршрутами, для составления в будущем карты. Помимо этого, в раздельных отрядах участники экспедиции должны были собирать сведения по геологии, этнографии и статистике региона. В состав вошли: ботаник К. И. Максимович, зоолог Л. И. Шренк, натуралист Г. И. Радде и в качестве астрономов выпускники межевых инженеров А. Ф. Усольцев, А. Я. Смирягин, Д. П. Рашков. Отряд Усольцева исследовал долины рек Витим, Зея и Бурея. В отряд вошли топограф И. В. Орловым и рудознатец Г. М. Пермикиным. В июле Арсений Фёдорович с отрядом поднялся от Нерчинска по реке Нерча проводя съёмку долины и опись почти до её истока. Далее на северо-восток к горам на юго-западном крае Олекминского Становика. Оттуда через хребты Черского и Яблоновый по притоку к реке Витим. В сентябре была произведена съемка 450 километрового верхнего участка Витима до истока. В Иркутск Арсений Фёдорович вернулся через водораздел Витима и Баргузина в его северной части, долину Баргузина и его устье. Через некоторое время Арсений Фёдорович отправился для съёмки долины рек Чара, Муя, озера Лемберме (ныне Большое Леприндо) и Чарского плоскогорья. Маршрут составил более двух тысяч километров.

В 1856 году Арсений Фёдорович произвёл съёмку левых притоков Амура и нанёс на карту почти всё течение Зеи.

В июне 1857 года вновь выйдя из Нерчинска отправился до Амазара, по нему на север, и далее через Олёкминский Становик до больших порогов Чары близ хребта Удокан. К северу от Чары Арсений Фёдорович обнаружил ещё одну горную цепь — хребет Кодар. На правом берегу Калара произвёл обследование цепи скалистых вершин Каларского хребта и установил, что длина хребта около 350 км с наивысшими точками в верховьях Калара. После обследования нагорья, Арсений Фёдорович вернулся к верховьям Чары, откуда отправился на запад через пойму Куанды к Муя, и уже по снегу поднялся по ней к её истокам, а оттуда путем И. В. Орлова перешёл к северной оконечности Байкала. Вдоль северо-западного берега перевалил Байкальский хребет и пересёк ранее неисследованную горную местность. Оттуда в западном направлении у 54° с. ш. достиг Лены.

В 1858 году Арсений Фёдорович совместно с инженером-геологом П. Н. Горловым спустился по Амуру до устья Буреи, и пройдя вдоль левого берега открыл и нанёс на карту хребет Турана. Далее через Амурско-Зейскую равнину, Селемджи и Зею добрался до Благовещенска.

Итогом экспедиций 1855—1858 годов стало издание карты Юго–Восточной Сибири составленая Л. Э. Шварцем, которая некоторое время была единственной картой, основанная на исследованиях. Во время экспедиций Арсений Фёдорович также вёл метеонаблюдения, собирал минералы и гербарий.

Экспедиция 1859 года

15 января 1859 года Арсений Фёдорович вышел из Иркутска с экспедицией подполковника К. Ф. Будогосокого по рекам Амур, Уссури, Сунгача и дошёл до озера Ханка, на северо-западном берегу которого, в устье реки Тур 5 мая 1859 года К. Ф. Будогосский основал пост Турий Рог. В состав экспедиции также входили: офицер Генерального штаба штабс-капитан, астроном П. А. Гамов; топограф капитан А. И. Елец; хорунжий Даржитаров; хорунжий Васильев; художник академик Е. E. Мейер; переводчик Я. П. Шишмарёв; 12 топографов и нижних чинов (три отделения съемщиков). Целью экспедиции была съемка демаркационной линии, побережья Японского моря, и составление карты по этим сведениям. Пройдя по реке Суйфун (ныне Раздольная), экспедиция достигла бухты Западная 15 июня, где встретилась с морской экспедицией во главе с генерал-губернатором Восточной Сибири графом Н. Н. Муравьёвым-Амурским. В честь этой встречи бухта была переименована в Бухту Экспедиции. Произведённые Арсением Фёдоровичем и его группой топографические съемки позволили 25 июня отправить К. Ф. Будогосского в Пекин с новой картой и вновь выработанными сведениями для переговоров с властями Цинской империи о пограничной линии определенной Айгунским договором. Когда корабли с миссией ушли, то экспедиция разделилась на два отряда — один возглавил Арсений Усольцев, другой — хорунжий Даржитаров. Отряд Усольцева пошёл обратно вдоль берега моря, затем по реке Суйфун к озеру Ханка.

Экспедиция 1863—1864 годов

Генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков летом 1864 года отправил в Гирин экспедицию через Приамурье и Приморье по Сунгари пароход «Уссури» (командир лейтенант А. Любицкий) с баржей. Помимо дипломатической миссии Г. Ф. Черняева по доставке военному губернатору Гирина дружественного послания, целями экспедиции являлись: организация торгового пути по Сунгари из Маньчжурии; поиск нового пути через Маньчжурию для дипмиссий из Иркутска в Пекин, для чего Я. П. Шишмарёв должен был встретиться с гиринскими властями; ознакомление со свойствами реки и составление глазомерной карты; определение, по возможности, численность местного населения. В состав экспедиции помимо дипломатов вошли астроном А. Ф. Усольцев (к тому времени председатель Сибирского отдела Географического общества), топограф А. Н. Конради (в других источниках доктор), адъютант М. С. Корсакова князь П. А. Кропоткин, инженер-механик подпоручик В. Щетинин и 20 нижних чинов. Краткий отчет о плавании «Уссури» был опубликован в журнале «Морской сборник» в мае 1866 года под заголовком «Плавание по реке Сунгари в Маньчжурию до города Гирина. Извлечение из дневников князя Кропоткина и штабс-капитана Усольцева, ведённых на борту парохода 24 июля — 21 августа 1864 года».

В 1864 году Арсений Фёдорович назначен правителем дел Сибирского отдела РГО, являлся редактором и составителем «Отчетов о действиях Сибирского отдела Императорского Русского географического общества» — оставался в этих должностях по 1874 год.

Экспедиция 1867—1869 годов

По итогам экспедиции в Амурский край 1867—1869 годов Арсением Фёдоровичем было издано описание Уссурийских и Зауссурийских территорий. Также в ходе экспедиции были исследованы возможности заселения этих земель: климат, характер лесной и луговой растительности, охота и рыбный промысел. Установлена возможность хлебопашества, огородничества и скотоводства.

Награды

• В 1865 году награжден серебряной медалью РГО за труды по топографическим съемкам Забакайлья 1855—1858 годов.
• 19 января 1866 года награждён серебряной медалью за Сунгарийскую экспедицию 1863 года.

Труды

• «Народы Забайкалья, Очерки географических и исторических открытий»
• «Путешествие в Уссурийском крае»

Память

• В честь Усольцева назван мыс в бухте Новгородская (залив Посьета, Японское море) 42°38′58″ с. ш. 130°53′45″ в. д.42.64944° с. ш. 130.89583° в. д. / 42.64944; 130.89583   .
• Усольцев Арсений Фёдорович стал героем рассказа И. А. Ефремова «Белый Рог».

Литература

• Балабанов В. Ф. [ez.chita.ru/encycl/person/?id=3276 Путешествие топографа Усольцева] (рус.) // «Забайкальский рабочий» : Газета. — 1960. — 7 января.
• Маркин В. А. Кропоткин. — Молодая гвардия, 2009. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03196-8.
• Маркин В. А. Неизвестный Кропоткин. — М.: Олма-Пресс, 2002. — 446 с. — ("Архив"). — ISBN 5-224-02746-2.
• Кропоткин П. А. Записки революционера. — М.: Московский рабочий, 1988.
• Хисамутдинов А. А. Terra incognita, или Хроника русских путешествий по Приморью и Дальнему Востоку. — Владивосток: Дальневост. ун-та, 1989. — С. 352.
• Кропоткин П. А., Усольцев А. Ф. Плавание по реке Сунгари в Маньчжурию до города Гирина. Извлечение из дневников князя Кропоткина и штабс-капитана Усольцева, веденных на борту парохода 24 июля — 21 августа 1864 года (рус.) // Морской сборник. — 1866. — Май (№ 5).
• Троян Н. П. Мыс Усольцева: историческое исследование. — Владивосток: «Русский Остров», 2008. — («Имена на карте Приморского края»). — ISBN 978-5-93577-038-13.
• Турмов Г. П., Хисамутдинов А. А. [thelib.ru/books/amir_aleksandrovich_hisamutdinov/vladivostok-read.html Владивосток]. — Владивосток, 2012. — («Исторический путеводитель»). — ISBN 9785444477175.
• Труды Восточно-Сибирского Отдела Императорского Русского географического общества // Иркутская летопись 1857–1880 гг / Составитель Романов Н. С. под редакцией Серебренникова И. И.. — Иркутск, 1914. — С. 14, 51, 134, 135, 141, 277.
• Памятная книжка Иркутской губернии на 1873 год. Адрес-календарь. — Иркутск, 1873. — С. 6.
• Усольцев А. Ф. Памятка Арсения Федоровича Усольцева. [Автобиогр.]. — Иркутск: ТТГК, 1907. — С. 124-134.
• Кауфман И. М. Русские биографические и библиографические словари. — М.: Государственное издательство культурно-просвятительской литературы, 1955. — 754 с.

Ссылки

• [vladcity.com/people/people20/usoltsev Усольцев Арсений Федорович на сайте Город Владивосток в цифрах и фактах]
• [www.pribaikal.ru/genealogy-item/article/13709.html Доклад об Арсении Усольцеве и Иване Фатеевее на заседании иркутского общества «Родословие»]

Отрывок, характеризующий Усольцев, Арсений Фёдорович

Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».