Успение Богородицы

Эта статья — о церковном праздновании. О славянской обрядности см. Обжинки.

Успение Богородицы
</td>
Икона Феофана Грека
Тип	христианский, в ряде стран государственный
Иначе	Вознесение Богородицы (принято в католицизме)
Установлен	в честь успения Богородицы в I веке н. э.
Отмечается	большинством христиан мира
Дата	православие — 15 (28) августа по юлианскому или 28 августа по григорианскому календарю католицизм — 15 августа по григорианскому календарю
Празднование	торжественное богослужение

Запрос «Успенье» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Успе́ние Пресвято́й Богоро́дицы (др.-греч. Κοίμηση τῆς ὑπεραγίας δεσποίνης ἡμῶν Θεοτόκου καὶ ἀειπαρθένου Μαρίας, церк.-слав. Ѹ҆спе́нїе прест҃ы́ѧ влⷣчцы на́шеѧ бцⷣы и҆ прⷭ҇нод҃вы мр҃і́и, Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии) — праздник православной и католической церквей, посвящённый воспоминанию смерти (успения) Божией Матери. В православии принадлежит к числу двунадесятых (Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии). Согласно церковному преданию, в этот день апостолы, проповедовавшие в различных странах, чудесным образом собрались в Иерусалиме, чтобы проститься и совершить погребение Девы Марии.

Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская православные церкви, а также Украинская грекокатолическая церковь (в пределах Украины), старообрядцы и некоторые иные празднуют Успение 15 (28) августа по юлианскому календарю (в XX—XXI веках 15 августа по юлианскому календарю соответствует 28 августа по григорианскому). Католическая церковь, Элладская и ряд иных поместных православных церквей празднуют 15 августа по григорианскому календарю (новому стилю).

Новозаветная история

Канонические тексты не сообщают о времени и обстоятельствах кончины и погребения Богородицы. Согласно Новому Завету, распятый Христос усыновляет Богородице ближайшего ученика — апостола Иоанна, который с этого момента «взял Её к себе» (Ин. 19:25-27) на своё попечение. Она пребывала со всеми апостолами в молитве (Деян. 1:14) и в день Пятидесятницы, как и они, получила дар Святого Духа (Деян. 2:1-14).

История праздника

До V века

До V века Отцы Церкви не упоминают о празднике Успения Богородицы, и до VI века Успение Богородицы не праздновалось среди христиан как церковный праздник.

Например, Епифаний Кипрский, по происхождению еврей, уроженец Финикии, принявший христианство в зрелом возрасте и проживший уже будучи монахом более 20 лет в Палестине с 335—340 по 362 год, пишет в «Панарионе», в «Против антидикомариамитов» о кончине Девы Марии:

А если некоторые думают, что мы ошибаемся, то пусть исследуют Писания, и не найдут сведений ни о смерти Марии, ни о том, умерла ли она, ни о том, что не умерла, ни о том, погребена ли она, ни о том, что не погребена. И когда Иоанн предпринял путешествие по Азии, то также нигде не говорится, чтобы он вел с собою святую Деву, но Писание просто умолчало об этом по чрезвычайности чуда, чтобы не привести в изумление разум человеческий… Ибо Писание стоит выше ума человеческого и оставило то неизвестным, так как Дева была сосуд честный и превосходнейший, дабы не остался кто-либо в предположении чего-либо плотского о ней. И так умерла ли она и погребена ли, мы не знаем, но она пребыла чуждою плотского совокупления.

Потому умерла ли святая Дева и погребена: во славе упокоения Ея, в непорочности кончина, в девстве — венец; а если умерщвлена, как написано: «и душу её пройдет оружие» (Лук.2.35) и в таком случае с мучениками слава Ея и в блаженстве святое тело Ея, через которое Свет воссиял миру. А может быть Она осталась в живых, так как не изнеможет у Бога всё, что Он хочет делать (Лук.1.37.), ибо о кончине Ея никому не было известно. Вообще сверх должного не должно почитать святых, а чтить Владыку их. Посему престанет заблуждение обольщенных.

О событиях Успения и погребения Богородицы известно из нескольких апокрифов: «Сказании об Успении Богородицы» Псевдо-Иоанна Богослова (конец V, или начало VI века), «Об исходе Марии Девы» Псевдо-Мелитона Сардийского (конец V, или начало VI века), сочинении Псевдо-Дионисия Ареопагита, «Слове Иоанна, архиепископа Солунского». Один из таких апокрифов помещён в «Истории Церкви» Никифора Ксанфопула. Все перечисленные апокрифы поздние (конец V, или начало VI века) и отличаются друг от друга содержанием.

Поэтому Церковью было принято не всё их содержание, а только основная мысль о том, что Дева Мария блаженно почила и Её душа была принята Её Сыном Иисусом Христом при Успении.

История появления праздника

История появления праздника Успения описана у Иоанна Дамаскина в произведении «Второе похвальное слово на Успение Богоматери», в котором он пересказывает один из поздних апокрифов из Евфимиевой Истории, в частности там приводятся следующие слова Иерусалимского епископа Ювеналия:

В Святом и Боговдохновенном Писании не передается ничего о кончине Пресвятой Богородицы Марии. Однако из древнего [и] достовернейшего предания мы узнали, что во время Её Славного Успения все святые Апостолы, которые были рассеянные по вселенной для спасения народов, в мгновение по воздуху были собраны в Иерусалим и, когда были поблизости, им явилось видение ангелов и стало слышно Божественное пение высших сил. Так с божественной и небесной славой [Пресвятая Богородица] предала Свою святую душу в руки Божий неким неизреченным образом. Богоприемное её тело, вынесенное и погребённое с ангельским и апостольским пением, было положено во гробе в Гефсимании. И [на] этом месте три дня продолжалось непрерывное ангельское пение. Когда же через три дня ангельское пение прекратилось, то апостолы открыли гроб, поскольку один из них, отсутствовавший и прибывший после третьего дня, пожелал поклониться богоприемному телу. Но они не смогли найти Её всепетое тело, так что, обретя лишь лежащие погребальные одеяния и исполнившись [исходящего] от них несказанного благоухания, они закрыли гроб. Пораженные чудом таинства [апостолы] только и могли подумать, что Бог Слово и Господь Славы, благоволивший воплотиться по ипостаси и вочеловечиться от Неё и родиться по плоти, а после рождества сохранивший невредимым Её девство, Сам благоволил и после отшествия Богоматери почтить Её чистое и незапятнанное тело нетлением и перемещением прежде общего для всех воскресения.

Сам же праздник в честь Успения Богородицы изначально назывался по-другому, а именно праздник «Память Блаженной», под таким наименованием в V веке его начали праздновать в Сирии. Название праздника в VI веке было заменено на «Праздник кончины Божией Матери». Несториане праздновали его в пятницу после Богоявления. В сиро-яковитском календаре от 675 года праздник Марии отмечался 26 декабря, и эта дата долго сохранялась при появлении других. Около 460 года празднование Святой Марии 15 августа (Μνημη της Θεοτοκου) дошло в Иерусалим и, собственно, в Вифлеем, но это был праздник прославления Святой Марии без связи с событиями вокруг её смерти. Дальнейшим этапом в развитии смысла праздника после 460 года стало обозначение 15 августа днём смерти Девы Марии. Как сообщает Никифор Каллист Ксанфопул в своей «Истории Церкви» император Маврикий издал эдикт, в котором установил дату празднования Успения Богородицы — 15 августа. (PG. 147. Col. 292). В Риме праздник под названием Dormitio Beatae Virginis установлен при папе Сергии I (687—701), заимствован из Константинополя.

Предание

Элементы церковного предания, описывающие подробные обстоятельства кончины Богородицы, по большей части взяты из апокрифов, описанных выше.

Явление архангела

К моменту своей смерти Богородица проживала в Иерусалиме, посещала для молитв Голгофу и Гроб Господень. Однажды во время молитвы ей явился архангел Гавриил, сообщивший, что через три дня она «отойдёт ко Христу Богу». Успокаивая Марию, чтобы она была готова к своему смертному часу, архангел возвестил ей:

Сын Твой и Бог наш с архангелами и ангелами, херувимами и серафимами, со всеми небесными духами и душами праведных приимет Тебя, Матерь Свою, в небесное царство, чтобы Ты жила и царствовала с Ним бесконечное время.

В ознаменование своих слов архангел вручил Богородице ветвь райского древа (Димитрий Ростовский уточняет, что это была ветвь от финиковой пальмы), указав нести её перед гробом Богородицы при погребении.

О полученном от ангела известии Дева Мария сообщила Иосифу Аримафейскому. Желая видеть перед смертью апостолов, она обратилась с молитвой к Богу, и «по повелению Божию, ангелы восхитили разошедшихся с проповедью Евангелия по концам вселенной Апостолов и на облаках принесли их в Иерусалим, поставив на Сионе пред дверями дома, где обитала Матерь Божия». Простившись со всеми близкими и сделав распоряжение относительно своего имущества, Богородица приготовилась к смерти.

Внезапно в горнице заблистал несказанный свет Божественной славы, помрачивший светильники. Те, которым открыто было это видение, пришли в ужас. Они видели, что кровля горницы открыта и слава Господня нисходит с небес, — сам Царь славы Христос со тьмами ангелов и архангелов, со всеми небесными силами, со святыми праотцами и пророками, некогда предвозвещавшими о Пресвятой Деве, и со всеми праведными душами приближался к Пречистой Своей Матери. — Димитрий Ростовский. Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии

После этого Дева Мария мирно скончалась.

Погребение

Погребение Богородицы апостолы совершили в гробнице, где были упокоены её родители Иоаким и Анна и супруг Иосиф Обручник. Пречистое тело Девы Марии торжественной процессией несли на одре через Иерусалим, о чём доложили первосвященникам. Направленная ими стража не смогла разогнать процессию благодаря чуду: «облачный круг, плывший по воздуху, спустился на землю и точно стеною окружил как святых Апостолов, так и остальных христиан». Проходивший мимо процессии первосвященник Афония попытался опрокинуть одр, но его руки были отсечены невидимой силой. После раскаяния он получил исцеление и исповедал себя христианином. После погребения апостолы закрыли вход в пещеру камнем и удалились.

Вознесения Богоматери на Небо

Согласно поздним апокрифическим рассказам, составленными неизвестными лицами в конце VI, в начале VII века или позже, в погребении Богородицы не участвовал апостол Фома. Он пришёл в Иерусалим на третий день, и по его просьбе апостолы открыли гробницу, чтобы он мог проститься с Девой Марией. Позднее эти рассказы вошли в произведения отдельных христианских писателей, например:

…когда святые Апостолы, отвалив камень, открыли гроб, то пришли в ужас: во гробе тела Богоматери не было, — остались одни только погребальные пелены, распространявшие дивное благоухание; святые Апостолы стояли в изумлении, недоумевая, что это значит! Лобызая со слезами и благоговением оставшуюся во гробе погребальную пелену, они молились Господу, чтобы Он открыл им, куда исчезло тело Пресвятой Богородицы? — Димитрий Ростовский. Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии

В этот день вечером за трапезой апостолам явилась Богородица в окружении ангелов и приветствовала их словами: «Радуйтесь! — ибо Я с вами во все дни».

Католическая традиция особо выделяет Вознесение Богоматери и последовавшее затем Её коронование.

Богослужебное почитание

Православная церковь

В православии праздник относится к числу двунадесятых праздников и имеет 1 день предпразднства и 8 дней попразднства. Празднику предшествует двухнедельный Успенский пост с 1 (14) августа по 14 (27) августа включительно, являющийся наиболее строгим после Великого поста. Стихиры праздника были написаны в V веке Константинопольским патриархом Анатолием, а в VIII веке Косма Маюмский и Иоанн Дамаскин написали два канона этого праздника.

В некоторых местах ради особого чествования праздника совершается особая Служба погребению Богоматери (особенно торжественно — в Иерусалиме, в Гефсимании в гробнице Богородицы). Данная служба известна по рукописям XV века и совершается по подобию службы утрени Великой Субботы. В XVI веке данная служба была очень распространённой в Русской Церкви, но в XIX веке уже была практически забыта и совершалась лишь в немногих местах. В настоящее время Чин погребения Богоматери совершается во многих кафедральных и приходских храмах на 2-й или 3-й день праздника. Богослужение начинается всенощным бдением, на великом славословии духовенство выходит к лежащей посреди храма плащанице с изображением Богородицы; совершается её каждение, а затем обнесение плащаницы вокруг храма. После этого совершается помазание верующих елеем, читаются ектении и отпуст.

Тропарь, кондак и задостойник Успения

	На греческом	На церковнославянском (транслитерация)	На русском
Тропарь глас 1 (Ἦχος α')	Ἐν τῇ Γεννήσει, τὴν παρθενίαν ἐφύλαξας, ἐν τῇ Κοιμήσει τὸν κόσμον οὐ κατέλιπες Θεοτόκε. Μετέστης πρὸς τὴν ζωήν, Mήτηρ ὑπάρχουσα τῆς ζωῆς, καὶ ταῖς πρεσβείαις ταῖς σαῖς λυτρουμένη, ἐκ θανάτου τὰς ψυχὰς ἡμῶν.	В рождестве́ де́вство сохрани́ла еси́, во успе́нии ми́ра не оста́вила еси́, Богоро́дице; преста́вилася еси́ к животу́, Ма́ти су́щи Живота́, и моли́твами Твои́ми избавля́еши от сме́рти ду́ши на́ша.	При родах Ты сохранила девство, при успении Ты не оставила мира, Богородица; Ты преставилась к жизни, будучи Матерью Жизни, и молитвами Твоими избавляешь от смерти души наши.
Кондак глас 2 (Ἦχος β')	Τὴν ἐν πρεσβείαις ἀκοίμητον Θεοτόκον, καὶ προστασίαις ἀμετάθετον ἐλπίδα, τάφος καὶ νέκρωσις οὐκ ἐκράτησεν· ὡς γὰρ ζωῆς Μητέρα, πρὸς τὴν ζωὴν μετέστησεν, ὁ μήτραν οἰκήσας ἀειπάρθενον.	В моли́твах неусыпа́ющую Богоро́дицу и в предста́тельствах непрело́жное Упова́ние гроб и умервщле́ние не удержа́ста: я́коже бо Живота́ Ма́терь к животу́ преста́ви во утро́бу Всели́выйся присноде́вственную.	Богородицу, непрестанно молящуюся и в ходатайствах надежду непоколебимую, не удержали гроб и смерть; ибо Её как Мать Жизни привёл к жизни [Христос], Поселившийся в Её вечно девственной утробе.
Задостойник глас 1 (Ἦχος α')	Припев 1-й: Αἱ γενεαὶ πᾶσαι, μακαρίζομέν σε, τὴν μόνην Θεοτόκον. Припев 2-й: Ἄγγελοι τὴν Κοίμησιν τῆς Παρθένου, ὁρῶντες ἐξεπλήττοντο, πῶς ἡ Παρθένος ἀπαίρει, ἀπὸ τῆς γῆς εἰς τὰ ἄνω. Ирмос 9-й песни канона: Νενίκηνται τῆς φύσεως οἱ ὅροι, ἐν σοὶ Παρθένε ἄχραντε· παρθενεύει γὰρ τόκος, καὶ ζωὴν προμνηστεύεται θάνατος. Ἡ μετὰ τὸκον Παρθένος, καὶ μετὰ θάνατον ζῶσα, σῴζοις ἀεί, Θεοτόκε, τὴν κληρονομίαν σου	Припев 1-й: Ро́ди вси блажи́м Тя, еди́ную Богоро́дицу. Припев 2-й: А́нгели, успе́ние Пречи́стыя ви́девше, удиви́шася: ка́ко Де́ва восхо́дит от земли́ на не́бо. Побежда́ются естества́ уста́вы, в Те́бе, Де́во Чи́стая: де́вствует бо рождество́, и живо́т предобруча́ет смерть: по рождестве́ Де́ва, и по сме́рти жива́, спаса́еши при́сно, Богоро́дице, насле́дие Твое́.	Поколения все прославляем Тебя, единую Богородицу. Ангелы, увидев Успение Пречистой, удивились, как Девственная восходит от земли на небо. Побеждаются законы природы на Тебе, Дева Чистая: рождение остаётся девственным и смерть обручается с жизнью; по рождении пребывая Девою и по смерти живою, Ты спасаешь всегда, Богородица, наследие Твоё.

Иконография Успения

На иконах Успения Пресвятой Богородицы изображена Дева Мария, лежащая на смертном одре. У головы и у ног Её стоят апостолы и другие святые. В центре чуть сзади над одром — Сошедший с Небес Иисус Христос, принимающий на Свои руки пречистую душу Своей Матери. Эта Душа изображается в виде новорождённого младенца, окутанного белыми пеленами — образ того, что смерть каждого человека в Православии мыслится как рождение в Вечную жизнь.

Католическая церковь

Католики в праздник Успения прославляют Богоматерь, представшую как царица на престоле по правую руку от Сына, принявшую под покровительство род человеческий и ходатайствующую за него перед Всевышним. Успение Богородицы служит назиданием, что смерть не есть уничтожение человеческого бытия, а только переход от земли на небо, от тления и разрушения к вечному бессмертию. Праздник Успения имеет статус торжества, высшая степень в иерархии католических праздников.

См. также

• Место Успения Богородицы в Иерусалиме
• Гробница Богородицы
• Церкви, названные в честь Успения Богородицы
• Вознесение Девы Марии — в католичестве
• Обжинки, или Успение — день в народном календаре

Литература

• Успение Божией Матери // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Скабалланович М. Н. [azbyka.ru/otechnik/books/download/12001-uspenie-presvjatoj-bogoroditsy.pdf Успение Пресвятой Богородицы]. — Киев: Пролог, 2004. — 162 с. — (Lex Orandi). — 5000 экз. — ISBN 966-8538-06-4.

Ссылки

• [uspenie.paskha.ru/ Сайт об Успении Пресвятой Богородицы]
• [www.pravmir.ru/uspenie/ Успение Пресвятой Богородицы] Статьи, иконы, рассказ об Успении и Успенском посте на сайте Православие и мир
• [www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4282.htm Успенье Богородицы] // Российский Этнографический Музей.

Отрывок, характеризующий Успение Богородицы

– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.