Успенский собор (Омск)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православный храм
Успенский собор
Свято-Успенский кафедральный собор
Страна Россия
Город Омск, ул. Интернациональная, 12
Конфессия Православие
Епархия Омская
Тип здания Пятиглавый храм с характерным для России доминированием одной главы
Автор проекта Э. Ф. Виррих
Строитель
  • К. А. Лешевич
  • А. С. Эйнарович
Строительство 18911898 годы
Основные даты:
1923 годзакрытие храма
1935 годснос храма
2007 годвосстановление храма
Приделы
  1. Во имя Успения Пресвятой Богородицы
  2. Во имя Николая Чудотворца, для увековечивания посещения города будущим императором
  3. Во имя Святой Равноапостольной Марии Магдалины в честь императрицы Марии Фёдоровны
Состояние Действует
Сайт [omsk-sobor.ru Официальный сайт]
Координаты: 54°59′24″ с. ш. 73°22′01″ в. д. / 54.99000° с. ш. 73.36694° в. д. / 54.99000; 73.36694 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.99000&mlon=73.36694&zoom=17 (O)] (Я)

Свято-Успенский кафедральный собор (Собор в честь Успения Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии) — действующий собор, один из наиболее посещаемых храмов Омска, находящийся в самом центре города на Соборной площади. Достопримечательность Омска. Был разрушен во времена советской власти и восстановлен в начале XXI века на средства, специально собранные горожанами.





История

Собор XIX века

В конце XIX века было принято решение на средства, собранные для расширения Воскресенского собора в Омске, построить храм в центре города, на месте бывшей городской рощи[1]. Первоначально предполагалось, что это будет храм Вознесения, но в 1895 году, после создания в Омске православной епархии, было решено назвать собор Успенским кафедральным[2].

Архитектор Э. Виррих взял за основу проект Санкт-Петербургского храма Спаса на Крови 1894 года, выполненный А. Парландом[3]. При этом омский храм стал не копией, а переработкой архитектурного решения, что в храмовом зодчестве было обычным явлением.

Строительство было начато 16 июля 1891 году. Первый камень в основание собора заложил путешествовавший по стране цесаревич Николай Александрович, будущий российский император Николай II[4].

Первоначально руководил проектом инженер К. А. Лешевич. После его отъезда, с 14 октября 1897 года руководство принимает областной инженер А. С. Эйнарович. В реализации проекта также принимали участие архитекторы М. И. Шухман и Н. Е. Вараксин.

Храм строится на территории бывшей городской рощи, между улицами Тарской, Казнаковской и Александровской.

По свидетельству уникальных документов того времени, в строительстве храма были заинтересованы все. Так, сохранилась информация о сборе средств на колокола Успенского собора[5]:

По всей губернии на помощь в строительстве храма прихожане собирали стреляные гильзы. 874 пуда продали фирме Вогау и К за 7105 рублей 75 копеек, а 34 пуда гильз и медный котёл отправили во Владимирскую губернию на имя „Товарищества Кольчугина“ на отливку 9 колоколов. Всего на сооружение и украшение храма было израсходовано 125000 рублей

С 1897 года при соборе существует общество Хоругвеносцев, которое возглавлял староста собора Степан Волков (купец). Общество жертвует собору несколько богатых хоругвей и средства для устройства школы при храме. В том же году при соборе открывается церковно-приходская школа.

9 сентября 1898 года первый омский епископ Григорий освятил собор. К 1900 году количество прихожан Успенского собора составляло 3144 мужчины и 1775 женщин[6].

В 1902 году вокруг собора разбит сад, названный впоследствии Архиерейским.

8 сентября 1905 года в Омск прибывает Иоанн Кронштадтский, который служит в Успенском соборе литургию, благословив омичей и отчитав проповедь.

С начала 1910-х годов в саду рядом с собором открываются детские площадки, на которых с детьми занимаются педагоги.

26 августа 1912 года в Омске широко отмечается Столетний юбилей Отечественной войны 1812 года. В Успенском соборе была совершена заупокойная литургия и панихида по императору Александру I, затем на площади перед храмом — торжественный молебен.

21 февраля 1913 года в соборе служится молебен в честь 300-летия Дома Романовых. После богослужения организуется крестный ход и церковный парад.

В 1915 году Степное общество садоводов планирует и возводит рядом с собором новый сквер в духе стиля модерн.

10 марта 1917 года состоялся народный праздник (в честь свержения самодержавия), мартовские торжества гражданских свобод на площади у Успенского собора. Начались гонения на православие.

В феврале 1918 года принимается «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». Большевики требуют передать в их распоряжение здания, дела и имущество Омской духовной консистории и Архиерейского дома для размещения своих учреждений. После одной из служб на площади у Успенского собора начинается митинг прихожан, которых тут же разгоняют солдаты. На следующий день красногвардейцы не пускают людей в храм. 4 февраля 1918 года устраивается крестный ход. В ночь с 5 на 6 февраля начинаются аресты служителей церкви. Убиты келейник и эконом Успенского собора[1].

В 1919 году власть в Омске переходит в руки белогвардейцев. 3 апреля 1919 года архиепископ Сильвестр возглавляет крестный ход от Успенского собора к дому Верховного правителя России А. Колчака.

После возвращения советской власти Сильвестр был расстрелян (6 февраля 1920 года). Храм передан «обновленцам» (представителям течения русской православной церкви, лояльно относившимся к большевикам). Но с 1923 года службы в храме прекращаются окончательно. Здание, переданное советским властям, долгое время пустует[6].

В 1933 году с собора были сняты колокола и переплавлены на нужды индустриализации страны. В 1934 году вся церковная утварь была передана в созданный Музей атеизма и впоследствии утеряна[6]. Вскоре омское партийное руководство решает перестроить собор в оперный театр. Создаётся комиссия по обследованию акустики собора под руководством А. Лебедева. Акустика признана неудовлетворительной.

17 февраля 1935 года по предложению начальника Омского НКВД Салыня на заседании Президиума Омского областного исполнительного комитета Советов РК и КД было принято решение о сносе здания[3]. В том же году храм был взорван. Предполагалось использовать кирпичи собора для нового здания областного НКВД, но после взрыва они были непригодны для строительства. Примечательно, что останки храма существовали ещё долгое время (так, на сохранившейся в фотофонде Государственного архива Омской области фотографии видно, что алтарная стена с росписями устояла)[1]. Развалины разбирали заключённые внутренней тюрьмы НКВД.

В том же году вокруг был разбит сквер, на долгие годы ставший местом отдыха омичей. Место получило название «Сад пионеров» (в честь расположенного рядом, в бывшей губернаторской резиденции, Дворца пионеров). С 1949 года на месте бывшего собора каждый год устанавливалась городская ёлка и «зимний городок»[7].

Собор XXI века

Вскоре в саду был сооружён декоративный пруд. В 1996 году установлен фонтан. Здесь, у памятника оленю, назначались свидания, отдыхали на скамейках пенсионеры и родители с детьми.

В 1999 году на месте бывшего собора устанавливается поклонный крест[2].

11 июля 2005 года правительство Омской области принимает решение воссоздать Успенский собор, как памятник истории и культуры Омского Прииртышья. Начинаются строительные работы. Подрядчиками стали НПО «Мостовик» и компания «Агростройкомплект». Купола отливались мастерами города Каменск-Уральский. Отделочный и фигурный кирпич из особой красной глины был завезён из Прибалтики. Иконостас создан сибирским художником Г. Адаевым[5].

При раскопках фундамента взорванного собора археологи обнаружили захоронение архиерея Сильвестра. В потайной комнате под притвором Николая Чудотворца были найдены иконы, а также останки тела священника, принадлежность которых подтверждена результатами экспертизы[2].

На месте раскопок (а впоследствии и строительства) начинаются регулярные службы и крестные ходы, которые лично проводил митрополит Омский и Тарский Феодосий[5].

14 октября 2005 года состоялась церемония закладки первого камня в основание нового собора.

14 января 2006 года началось возведение кирпичных стен. В июле того же года были освящены 13 колоколов (общим весом в 5,5 тонны). В канун Рождества, 6 января 2007 года, колокола впервые зазвучали на новой колокольне.

30 марта 2007 года был поднят главный купол собора. 16 апреля на нём установлен крест.

31 мая 2007 года были установлены керамические иконы, которые стали главным украшением внешних стен храма. 2 июля начался монтаж иконостаса.

Новый Успенский собор был торжественно освящён 15 июля 2007 года. В праздничных мероприятиях, посвящённых открытию собора, приняли участие солисты Большого театра В. Маторин, Т. Ерастова и А. Захаров, кинорежиссёр Н. Михалков, артисты В. Талызина, Д. Певцов, С. Захаров, Т. Гвердцители, Н. Бабкина. После концерта, в котором приняли участие более 800 артистов со всей России, состоялся грандиозный фейерверк[4].

Правительство Омской области выступило с предложением переименовать площадь рядом с собором. 14 августа 2007 года площади, которая до этого называлась просто «площадью у Законодательного собрания» официально присвоено название «Соборная площадь». Решение о присвоении наименования было единогласно одобрено всеми 27 присутствовавшими на заседании депутатами городского собрания[8]. Теперь это — достопримечательность города. На площади проходят все главные праздники и торжественные мероприятия.

25 февраля 2009 года в соборе установлена рака с мощами новомученика Сильвестра. Мощи доступны для поклонения[2][9].

Успенский собор считается уникальным историческим памятником, входящим в число крупнейших достопримечательностей России. Внесён в каталог мировой храмовой культуры. Собор находится в областной собственности и взят под охрану государства[10].

Для подсветки собора и прилегающей территории в ночное время была написана своеобразная световая партитура, задействованы более ста светильников, окрашивающих храм в голубой и белый тона и максимально подчёркивающих его красоту и величие[11].

В нижней части храма предполагается открыть музей. Здесь будут выставлены экспонаты, найденные археологами при раскопках (архитектурные детали внутреннего убранства храма, старинные монеты, стеклянные флаконы, церковное облачение, иконы и даже первый закладной камень)[11]. В газете «Омская правда» планами поделился директор Музея просвещения Игорь Скандаков:

«При поиске фундамента обнаружилось, что под собором находилась пещерная церковь, под северным приделом. Две комнаты, в одной из которых было какое-то хранилище, а в другой — кухня. Мы сохранили киот, остатки стен в месте захоронения Сильвестра. Сознательно сохранили кирпичные стены, которые идут точно по контуру храма. Здесь обязательно надо сделать музей, это будет интересно и познавательно для омичей. Такая связь времен: из века девятнадцатого в век двадцать первый…»

Описание

Сохранилось детальное описание собора XIX века (в 2007 году храм был восстановлен по фотографиям, и не во всех деталях повторяет оригинал). Площадь собора составляла 1518 м², высота колокольни до подкрестного яблока 44 метра, высота креста 3 метра, диаметр купола 15 метров.

В то время церковь имела сложное объёмно-планировочное решение с сохранением традиционной композиции: алтарь, средняя часть храма, трапезная и притвор с колокольней. Церковь была установлена на высокий цокольный этаж, выполнена из кирпича (в строительстве использовались 30 видов лекального кирпича разных цветов)[3].

Архитектурное решение — крестообразное в разрезе. Пятиглавие представляет собой шлемовидные купола, возвышающиеся на цилиндрических башнях-барабанах, прорезанных арочными окнами. Над алтарём имеется пятигранная конха. Кровля трапезной двускатная.

Над куполом установлен восьмигранный фонарь с окнами и пилястрами на углах. На колокольне такой же фонарь с пояском (перехватом) вверху. Главы установлены на куполе, алтаре, приделе и колокольне. Кресты восьмиконечные.

К сожалению, до наших дней не сохранились образцы убранства храма. Известно лишь, что декоративные узорочья повторяли образцы московского зодчества XVII века. В цокольной части здания применена рустика. В качестве украшений использованы ниши, поребрик, лопатки, сложные карнизы в несколько ярусов. Полуциркульные окна оформлены наличниками, на первом этаже заключены в металлические решётки.

Колокольня трёхъярусная, с прямоугольными оконными проёмами. Ярус звона восьмигранный, с арочными проёмами, завершается килевидным покрытием.

Расписывал храм художник Емцов. Иконостас со всеми иконами был выполнен в мастерской екатеринбургского купца А. П. Кожевникова.

Приделы

Святыни

Почитаемым образом собора XIX века была икона святой и благоверной княгини Анны Кашинской с частицами мощей святой.

В 1913 году епископ Андроник (Никольский) обновил омский иконостас новгородскими иконами. В Омск были переправлены копии чудотворных икон: Тихвинская икона Божией матери, святые иконы Великомученицы Варвары и Преподобной Евфросинии Полоцкой, освященные на мощах Святых и заключающие в себе их частицы.

Основная святыня собора XXI века — найденные при раскопках мощи архиепископа Сильвестра, канонизированного Московской Патриархией в ноябре 1998 года как новомученика Российского. Кроме того, митрополит Климент передал собору образ Казанской иконы Божьей матери с личной подписью благословением Патриарха Алексия II[5].

Губернатор Омской области Л. Полежаев, по инициативе которого был восстановлен храм, передал в дар собору Святое Евангелие, на котором приносил клятву на церемонии вступления в должность главы региона[11].

Персоналии

  • Виррих Э. Ф. — архитектор
  • Лешевич К. А. — первый руководитель строительства храма
  • Эйнарович А. С. — руководитель строительства храма
  • Емцов (имя и отчество не сохранились) — художник, выполнивший роспись первого храма
  • Кожевников А. П. — екатеринбургский купец, в мастерской которого был изготовлен иконостас храма
  • Недосеков К. Л. — протоиерей, первый настоятель собора
  • Скальский К. Ф. — ключарь собора, основатель и непременный советник Омского епархиального Братства, почётный член Омского епархиального училищного совета. Основатель и редактор «Омских епархиальных ведомостей».
  • Спасский Х. И. — священник храма в 1895—1900 годах
  • Соловьёв А. И. — протоиерей, настоятель и священник храма с 1911 года. Обладатель жалованного наперсного креста и Ордена Святой Анны III степени.
  • Ястребов В. — ключарь и протоиерей храма в 1911 году
  • Булатов Ф. — священник храма в 1911 году
  • Бирюков М. А. — протоиерей, священник храма с 1911 года. Имел награды: камилавку, наперсный крест и орден Святой Анны III степени
  • Авессаламов С. — священник храма
  • Замараев Е. — священник храма
  • Александров Д. П. — ключарь и протоиерей храма с 1912 года. Имел награды: камилавку, наперсный крест и ордена Святой Анны II и III степени
  • Вартминский Н. П. — протодиакон с 1 июня 1913 года
  • Громов А. — дьякон
  • Васильевский А. И. — дьякон с 1909 года
  • Кергесар В. А. — дьякон с 1911 года
  • Прушинский П. — дьякон с 1914 года
  • Симонов И. Г. — дьякон с 1912 года
  • Никифоров И. И. (епископ Иннокентий) — священник с 1899 по 1937 годы. Осуждён тройкой при НКВД СССР и расстрелян
  • Голосов Г. В. (епископ Гавриил) — священник храма, автор трудов по православию, почётный член Духовной академии
  • Епископ Андроник (Никольский) — священник 1913—1914 годов. Арестован в 1918 году и, по свидетельствам очевидцев, живым закопан в землю[1]
  • Сильвестр (Ольшевский) — архиепископ Омский и Павлодарский с 1915 по 1919 годы. Арестован большевиками, подвергнут жестоким пыткам, от которых погиб в остроге.
  • Михайлов М. Д. — протодьякон собора в 1919—1920 годах, впоследствии солист оперы, бас, народный артист СССР
  • Адаев Г. — художник, выполнивший роспись иконостаса нового храма
  • Полежаев Л. К. — губернатор Омской области, принявший решение о восстановлении Успенского собора в XXI веке
  • Шишов О. В. — директор НПО «Мостовик», руководивший восстановлением храма в 2005—2007 годах
  • Малиновская Т. — архитектор, автор проекта восстановления храма в 2005—2007 годах
  • Мизёв Александр Васильевич. Автор проекта иконостаса. г. Сергиев Посад. 2001-2002гг.[12]

Средства на строительство

XIX век

Первые средства на строительство храма были собраны прихожанами на расширение Воскресенского собора. Кроме того, были вложены государственные средства и личные пожертвования императора Николая II. Святейший Синод покрыл недостающую сумму.

В 1898 году Государственное Казначейство выделило ещё 10000 рублей на внешнюю и внутреннюю отделку церкви. Император послал 5000 рублей лично. Кроме того, им был позднее передан для собора комплект высокоценной непрестольной утвари.

В общей сложности на сооружение и украшение храма в те годы было потрачено 125 000 рублей[1].

XXI век

Попечительский совет возрождаемого собора возглавил лично губернатор Омской области Л. Полежаев. Только за два года пожертвования прихожан омских церквей на строительство Успенского собора составили несколько десятков миллионов рублей[5].

Попечительский совет

В состав Попечительского совета, следившего за возрождением храма в 2005—2007 годах вошли:

  • Полежаев, Леонид Константинович. Губернатор Омской области, председатель Попечительского совета
  • Адабир, Анатолий Николаевич. Секретарь Политсовета Омского регионального отделения политической партии «Единая Россия», глава администрации Октябрьского округа г. Омска
  • Беляев, Александр Николаевич. Директор ООО НПО «Мир»
  • Березовский, Владимир Александрович. Генеральный директор ФГУП ОПО «Иртыш»
  • Варнавский, Владимир Алексеевич. Председатель Законодательного собрания Омской области
  • Геринг, Геннадий Иванович. Ректор Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского
  • Кивич, Александр Александрович. Депутат Омского городского Совета, президент предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности Омской области, генеральный директор ОАО «Омский бекон»
  • Козлова, Наталья Константиновна. Председатель правления Омской областной общественной организации «Центр славянских традиций»
  • Кокорин, Валерий Михайлович. Генеральный директор некоммерческого партнерства строительных и торговых организаций «Агростройкомплект»
  • Процюк, Игорь Иванович. Митрополит Омский и Тарский Феодосий.
  • Путинцев, Виталий Петрович. Президент Омского областного Союза предпринимателей
  • Радул, Владимир Владимирович. Министр культуры Омской области
  • Сватков, Борис Семёнович. Президент Союза деловой торговли г. Омска и Омской области, генеральный директор ОАО ВЭК «Омтор»
  • Степанов, Валерий Николаевич. Председатель комитета по собственности Законодательного собрания Омской области, президент ОАО «Омскпромстройбанк»
  • Третьяков, Александр Георгиевич. Председатель комитета по образованию, культуре и молодёжной политике Законодательного собрания Омской области
  • Тряпицина, Ирина Геннадьевна. Президент Фонда социальной поддержки детей-сирот «Дорога в жизнь», директор государственного предприятия Омской области «Омский центр технической инвентаризации и землеустройства»
  • Фролова, Наталья Константиновна. Первый заместитель Председателя Правительства Омской области, Министр финансов Омской области
  • Царёва Раиса Николаевна. Директор государственного учреждения культуры Омской области «Омская государственная областная научная библиотека имени А. С. Пушкина», председатель совета Омской региональной общественной организации «Общественная коалиция Омской области»
  • Шишов, Олег Владимирович. Председатель комитета финансовой и бюджетной политики Законодательного собрания Омской области, директор НПО «Мостовик»
  • Шрейдер, Виктор Филиппович. Мэр г. Омска

Интересные факты

  • Причисленный к лику Святых новомучеников и исповедников архиерей Сильвестр стал первым канонизированным омским святым за всю историю Омско-Тарской епархии[7].
  • 4 апреля 2005 года стартовал выставочный проект «Успенский собор: с верой в будущее». Он был посвящён истории собора и был показан в 12 районах Омской области. В посёлке Саргатское для показа экспозиции был специально построен дом в духе русского деревянного зодчества. Было показано более 300 предметов, найденных при раскопках, церковное облачение, уникальные фотографии и книги из фондов омских музеев[13].
  • На церемонии открытия восстановленного храма собравшихся поразила маленькая птичка, летавшая у окошка под самым куполом. Верующие принимали её за душу, поселившуюся в новом храме и благословившую его[11].
  • На площади у собора проходят различные мероприятия общегородского и государственного масштаба (День города, 9 Мая[14] и др.), а также различные спортивные состязания. Например, ежегодная легкоатлетическая эстафета на призы правительства Омской области[15].

Источники и примечания

  1. 1 2 3 4 5 [newasp.omskreg.ru/hramy/Omsk/uspen.htm По материалам, собранным студентами ОмГУ]
  2. 1 2 3 4 По материалам Открытой православной энциклопедии [drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=2411 Древо]
  3. 1 2 3 Информация с [www.omsk.ru/www/omsk.nsf/0/A03034B14680B037C62570660048B5CF?OpenDocument Официального сайта Администрации г. Омска]
  4. 1 2 По материалам [www.patriarchia.ru/db/text/269715.html/ Московской Патриархии]
  5. 1 2 3 4 5 Полная информация об открытии и освещении собора на портале [www.omskportal.ru/default.asp?sidFavorites=1&sidObjectType=2&sidObjectValue=20536 Омская губерния]
  6. 1 2 3 [www.omsk.ru/www/omsk.nsf/ccf3c4641a290fa6c6256f820040bcf8/22fe05098196aff5c6257066004c6e36!OpenDocument Информация с Официального сайта Администрации г. Омска]
  7. 1 2 Информация с [www.sibmincult.ru/news/uspsobor2.php/ Сайта Министерства культуры Омской обл.]
  8. Информацию подробно прокомментировал координатор проекта «Возвращение» Ю. Бондаренко на портале Православного ИА [www.rusk.ru/st.php?idar=172820 Русская линия]
  9. Подробно о жизни и деяниях Сильвестра рассказано в [drevo.pravbeseda.ru/index.php?page=shownews&id=6240/ энциклопедии ДРЕВО]
  10. [drevo.pravbeseda.ru/index.php?page=shownews&id=4239/ Новости православной энциклопедии ДРЕВО]
  11. 1 2 3 4 Шипилова Т. [www.omskpravda.ru/?sid=13&id=22 Успенский собор: Возвращение святыни] // Омская правда. — 31.07.07.
  12. Васильева С. [www.altes-td.ru/smi/pressa_rooftools174.php Храм построен] // Омский вестник : газета. — 11.07.07.
  13. По материалам агентства религиозной информации [www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=12879/ Благовест ИНФО]
  14. [omsk.sibnovosti.ru/articles/74437/ Новости Омска] о праздновании 9 Мая 2009 года
  15. Новости [ria-sibir.ru/viewnews/20870.html РИА Сибирь] о проведении IV легкоатлетической эстафеты

Напишите отзыв о статье "Успенский собор (Омск)"

Ссылки

  • Успенский собор на сайте [www.ruschudo.ru/miracles/704/ Чудеса России]
  • Голошубин И. С. Справочная книга Омской епархии. — Омск, 1914. — С. 17—18, 558, 1082, 1095—1197, 1163, 1185, 1192, 1199, 1215, 1219.
  • Рыженко В. Г. Русское православие в Сибири. — Омск, 1995. — Т. Церковь и революция: «Омские епархиальные ведомости» о мартовских событиях 1917 года. — С. 138—141.
  • Лебедева Н.И. Во страдании своём венец прият нетленный // Омские епархиальные ведомости. — апрель 1998.
  • Шипилова Т. [www.omskpravda.ru/?sid=13&id=22/ Успенский собор: Возвращение святыни] // Омская правда : газета. — 31.07.07.
  • [newasp.omskreg.ru/hramy/Omsk/uspen.htm История Успенского собора по материалам, собранным студентами ОмГУ]
  • [www.omskportal.ru/default.asp?sidFavorites=1&sidObjectType=2&sidObjectValue=20536 Портал «Омская губерния»]
  • [www.temples.ru/gallery.php?CardID=7649 Фотогалерея Успенского собора]
  • Сайт Министерства культуры Омской области. [www.sibmincult.ru/internetmyzey/main.php Фотографии собора]
  • [goroda.sibnet.ru/map/#point=496 Панорамы Успенского собора]
  • Об Успенском соборе на сайте [www.sibmincult.ru/news/uspsobor2.php Министерства культуры Омской области]
  • [zamostovik.ru/lr/sobor/ Иллюстрированная история строительства Успенского собора]

Отрывок, характеризующий Успенский собор (Омск)

Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.