Успенский собор (Дмитров)
Собор | |
Успенский собор
| |
Современное состояние собора (лето 2009 г.) | |
Страна | Россия |
Город | Дмитров, Московская область |
Автор проекта | Алевиз Фрязин (?) |
Строитель | Григорий Борисов (?) |
Основатель | Князь Юрий Иванович Дмитровский (?) |
Строительство | 1507 (1509 (?)—1512 (?) годы |
Статус | Объект культурного наследия РФ № 5010045000 |
Состояние | действует |
Собор Успения Пресвятой Богородицы — православный храм Дмитровского благочиния Московской епархии. Храм расположен в городе Дмитрове Московской области.
Содержание
История
По истории строительства Собора Успения Божией Матери в Дмитрове было названо несколько гипотетических дат. Все они связаны с княжением в Дмитрове князя Юрия Ивановича Дмитровского, но ни одна из них не подтверждена документально. Возможное ктиторство великого князя никем из исследователей серьёзно не рассматривалось. Обычно закладку собора относят к 1507 или к 1509, а завершение к 1533 году. В монографии Яганова А. В. Рузаевой Е.И. завершение строительства обосновывается 1512 годом.
Ранее предполагалось, что погреба храма принадлежали белокаменному храму XIV века, но исследования С. А. Гаврилова 1976-1979-х годов опровергли эти гипотезы[1]. Исследование 1976—1979 гг. опровергло и другую устоявшуюся ошибку: двухъярусные паперти[2] вокруг церкви построены одновременно с ней. До исследования 1976—1979 гг., все историки и реставраторы, в том числе, и проводившая реставрацию Успенского собора в 1961—1965 годах Е. Р. Куницкая, ошибались в позднем происхождении папертей[3].
Обычно, при описании архитектуры собора отмечают сильное влияние форм московского Архангельского собора, построенного в 1505—1508 годах итальянскими мастерами под руководством Алевиза Нового и по заказу Ивана III, отца дмитровского князя. Однако круг итальянизирующих элементов дмитровского собора значительно шире того набора, который можно было взять в Архангельском соборе. Следует говорить, что в обоих храмах использованы одинаковые, но по-разному интерпретированные ренессансные элементы. В публикациях отмечалось, что Успенский собор вышел строже и монументальнее своего прототипа. В постройке дмитровского Успенского собора итальянцы принимали самое непосредственное участие. Наиболее вероятным автором Успенского дмитровского собора мог быть архитектор-итальянец. Ему, как считает С. А. Гаврилов, незачем было обращаться к Архангельскому собору как к образцу. Он мог обращаться к опыту Ренессанса самостоятельно и по-своему мог преломлять свой собственный ренессансный опыт на русской почве. Публиковались разные мнения о возможных авторах (назывались имена Алевиза Нового, ростовского зодчего Григория Борисова), но без серьёзного обоснования.
Первоначальный облик
Пятиглавый четырёхстолпный храм крестово-купольного типа на высоком подклете и с выложенными белым камнем погребами был окружён крытой арочной галереей в два яруса и имел позакомарное лемешное покрытие. Первоначально барабаны были каменными (в настоящее время они деревянные). Исходная форма глав неизвестна.
Воздействие архитектуры Архангельского собора выразилось в приёмах обработки стен филенками, в наличии трёхчастного антаблемента в основании закомар, которые к тому же заполнены группами окон-люкарн. К особенностям храма относят гранёную снаружи форму апсид.
Уникальными деталями наружного декора собора являются три изразцовых барельефа середины XVI века: круглый, диаметром 3 метра, барельеф, изображающий Георгия Победоносца[4]., и два распятия[5].[6]. Но изразцовые иконы на фасадах собора появились только в XVIIIв. По предположению В.В.Кавельмахера и М.Б.Чернышева привезли их дмитровские купцы с Борисоглебского собора в Старице[7].
По мнению С.А.Гаврилова, первоначальная звонница находилась рядом с собором, на специально устроенном выступе фундамента с восточной стороны от северной апсиды. Вероятно, в XVI начале XVII века она уже была разрушена. В начале 1980-х гг. С.А.Гаврилов обнаружил первый ярус второй звонницы, пристронной к восточной арке северной паперти[8]. Метлин при описании ветхостей XVIIIв именно эту звонницу обозначил: "колокола висят на левой стороне паперти, что в углу". Предположение А.В.Яганова о том, что это сохранившаяся часть северного крыльца, ошибочно.
Перестройки и реставрации
В середине 1660-х к собору пристроили лестницу на ползучих арках, на месте её нижнего рундука в 1793—1796 по проекту архитектора М. Я. Агафонова, крепостного князя И. Ф. Голицына, была построена колокольня в стиле классицизма. Чуть ранее, в 1790—1791, позакомарное покрытие было заменено на четырёхскатную кровлю, а каменные барабаны на деревянные.
В 1820-е гг. А. Ф. Элькинским, возможно, был реконструирован купол колокольни при установке часов, в 1823—1825 гг. каменных дел мастер итальянец Л. Карлони на месте первоначальной северной галереи строит Покровский придел в псевдоготическом стиле по проекту Ф. М. Шестакова 1822 г. (подлинный авторский чертеж 1822 года Ф. М. Шестакова у наследников фотографа П. И. Глухова, работавшего в музее в начале 1930-х годов, в 1987 году обнаружен С. А. Гавриловым и приобретен Дмитровским музеем), в 1841 году архитектор Д. Ф. Борисов строит аналогичный и с южной стороны (подлинный авторский чертеж 1842г Д. Ф. Борисова найден и приобретен тогда же). Тогда же по углам появились ещё 4 широких деревянных барабана с куполами, придавшие всему собору пирамидальную композицию.
После революции собор долгое время функционировал, но в 1932 был закрыт и передан музею. В середине 1930-х с его куполов сняли кресты, а в августе 1941 была разобрана верхняя часть колокольни. В 1961—1965 силами МОСНРПМ под руководством Е. Р. Куницкой проведена реставрация, колокольня восстановлена, однако были сняты угловые барабаны. В 2001—2003 после новой реставрации под руководством В. И. Нестеренко по проекту архитекторов А. В. Яганова и И. Ю. Коровина их возобновили. Богослужения вновь начали проводиться в одном из приделов собора ещё в 1991, в 2002 музей переведён в новое здание, храм полностью передан Русской православной церкви и 23 июля 2003 освящён.
Интерьер
Сохранился резной иконостас конца XVII века работы мастеров Оружейной палаты, некоторые иконы которого относятся в XV веку, а также роспись XIX века. Между 1646 и 1713 годами в собор перенесена икона, изображающая Дмитрия Солунского на троне и ранее хранившаяся в деревянной церкви в дмитровском кремле. Написана она была в конце XII века и, по предположению В. И. Антоновой, была подарена Всеволодом Большое Гнездо городу Дмитрову после его разорения в 1181 году. В настоящее время икона находится в экспозиции Третьяковской галереи[9]. До 1933 года в соборе хранился крест (начало XIV века), ныне находящийся в запасниках Третьяковской галереи. Первая роспись стен появилась после 1813 года.
В 1792 году в собор перевезли шатровое епископское место из Крутицкого архиерейского дома, являющееся прекрасным образцом резьбы и декоративной росписи XVII века.
Галерея
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-1.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-5.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-2.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-3.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-4.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-6.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-7.JPG
- Church of the Dormition (Dmitrov, Moscow Oblast)-8.JPG
- Дмитровский кремль, Успенский собор 3.jpg
- Дмитровский кремль, Успенский собор 5.jpg
Напишите отзыв о статье "Успенский собор (Дмитров)"
Примечания
- ↑ Из монографии «Успенский собор в Дмитрове» Яганов А. В., Рузаева Е. И. как бы, естественно, вытекает, что это их авторская заслуга в установлении факта единовременности, но они могли исследовать памятник только в 2001—2003 годах (о чем они сами оговорились в предисловии монографии), имея на руках исследование С. А. Гаврилова, его же проект реставрации 1983г и значительный объем устной информации, поскольку А. В. Яганов работал техником в бригаде С. А. Гаврилова с 1986 по 1991 год. Хохлова С. П. Успенский собор города Дмитрова (к вопросу об итальянских влияниях в древнерусской архитектуре первой трети XVI века) в кн. Архитектурное наследство №50 М 2009 с 137-158 www.rusarch.ru/hohlova1.htm Экспертное заключение В. В. Кавельмахера 1999 г.kawelmacher.ru/expert5.htm
- ↑ как правило, в современной литературе их называют галереями, но в XVI в. не называли
- ↑ Каталог памятников Московской области под ред. Подъяпольской Е. Н., т.1 М.1978г
- ↑ В монографии Яганова А.В., Рузаевой Е.И. об исследовании иконы сказано, что в исследовании приняли участие С.А. Гаврилов и В.В. Кавельмахер, но, не сказано, кто проводил исследование. В 1993г. началась реставрации иконы (Чикина И.А., Волосенко О.В. по договору с Управлением охраны памятников Московской области). Но "реставраторы" прилепили Георгию нос гигантских размеров, сделали культю вместо руки и т.д., поэтому увидевший эту "реставрацию" С.А. Гаврилов заставил снять реставрационные долепки и переделать все детали по его эскизам. Во время этих работ было выполнено исследование лицевой поверхности иконы. Гаврилов С.А. установил, что первоначально икона располагалась на вогнутой, т.е. сферической поверхности и подтвердил мнение В.В. Кавельмахера и М.Б. Чернышева о том, что икона на стене Успенского собора появилась, предположительно в XVIII веке. Дополнительно были вынуты из кладки несколько изразцовых городков, считавшихся поздними. На румпах изразцов обрамления была обнаружена цифирь первоначальной маркировки. В извлечении изразцов из кладки и очистке их от раствора приняли техническое участие Яганов А.В. и Рузаева Е.И.: . Фото иконы Георгия из моногафии Яганова А.В., Рузаевой Е.И. fotki.yandex.ru/users/sergeygav/view/89171?page=0
- ↑ фото иконы северного Распятия fotki.yandex.ru/users/sergeygav/view/72369/?page=0
- ↑ фото иконы южного Распятия fotki.yandex.ru/users/repbyf49/view/195123?page=1
- ↑ В.В.Кавельмахер Борисоглебский собор в Старице kawelmacher.ru/science_kavelmakher32.htm
- ↑ В.В.Кавельмахер Способы колокольного звона 1986г www.rusarch.ru/kavelmakher5.htm
- ↑ [artclassic.edu.ru/catalog.asp?ob_no=17322&cat_ob_no=12519 www.school.edu.ru :: Дмитрий Солунский. Икона. Конец XII — начало XIII века. ГТГ]
Ссылки
- [www.dmitrov-city.com/165/dostoprimechatelnosti/orthodox/Uspenskiy_Sobor.html Успенский собор на портале города Дмитров]
- [hramy.ru/regions/r50/dmitrovsky/dmitrov/uspdm.htm Собор на сайте hramy.ru]
- [www.temples.ru/card.php?ID=597 Собор Успения Пресвятой Богородицы в Дмитрове] на сайте "Реестр храмов России"
- [www.podmoskove.ru/monastir/18_mon.html Собор на сайте podmoskove.ru]
- [nataturka.newmail.ru/monast/uspdmitrov.html Собор Успения Пресвятой Богородицы в Дмитровском Кремле]
- Кирилл Соловьёв [mir.voskres.ru/mirbo09/a18.html Святыни древнего Дмитрова]
- Сунгуров Р. [www.lgz.ru/article/id=1685&top=26&ui=1190954701058&r=164 Дмитровский кремль] // Литературная газета, № 38-39 (6139)
- [www.uer.varvar.ru/dmitrov.htm Иконы из Успенского собора в городе Дмитрове]
Литература
- Подъяпольская Е. Н. Памятники архитектуры Московской области. Вып. 1 — М.: Стройиздат, 1999.
- Яганов А. В., Рузаева Е. И. Успенский собор в Дмитрове. — М.: 2003.
- Хохлова С. П. Успенский собор города Дмитрова (к вопросу об итальянских влияниях в древнерусской архитектуре первой трети XVI века) // Архитектурное наследство. № 50. — М.: 2009. С. 137—158. [www.rusarch.ru/hohlova1.htm]
Отрывок, характеризующий Успенский собор (Дмитров)
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.