Школа педагогики Дальневосточного федерального университета
| Школа педагогики Дальневосточного федерального университета (ШП ДВФУ) | |
 | |
| Год основания |
1954 |
|---|---|
| Реорганизован |
2011 |
Шко́ла педаго́гики Дальневосто́чного федера́льного университе́та (сокращённо ШП) — высшее учебное заведение, научно-образовательное поздразделение Дальневосточного федерального университета, осуществляющее образовательную подготовку педагогов и научно-исследовательскую деятельность в области педагогических наук. Находится в городе Уссурийске Приморского края. Директор школы — доктор философских наук, профессор Пишун Сергей Викторович.
С 1954 по 2010 год высшее учебное заведение носило название Уссури́йский госуда́рственный педагоги́ческий институ́т (УГПИ).
Содержание
История
Школа педагогики ведёт свою историю от Никольск-Уссурийской женской учительской семинарии, открытой 7 сентября 1909 года[1][2]. В 1923 году семинария была реорганизована в педагогические курсы, а затем в педагогический техникум. В 1949 году на базе техникума был открыт учительский институт. 1 октября 1954 года учительский институт преобразован в Уссурийский государственный педагогический институт[2][3].
1954 год и считается годом основания вуза. Тогда в его состав входило два факультета, на которых обучались около 150 человек[4].
К концу 1970-х годов в Уссурийском государственном педагогическом институте было 15 кафедр и четыре факультета: физико-математический, биолого-химический, филологический и факультет иностранных языков. В институте обучалось более 2 тысяч студентов очников и более полутора тысяч заочников. В педагогическом институте работало более 200 преподавателей. В библиотеке института насчитывалось более 230 тысяч книг. На физико-математическом факультете читался курс «Вычислительная математика и программирование», работал кабинет вычислительной техники (ЭВМ «Минск 14»). Студентами и преподавателями биолого-химического факультета в институте был создан зоологический музей. На каждом факультете действовали различные студенческие кружки. Институт установил связи со многими сельскими школами Приморского края[4].
К концу 2000-х годов Уссурийский государственный педагогический институт выпустил более 25 тысяч молодых специалистов. В институте насчитывалось 9 факультетов, где обучалось около 5 тысяч студентов очного и заочного отделений[2]. Институт готовил специалистов по 18 педагогическим и четырём университетским специальностям. По словам губернатора Приморского края Сергея Дарькина, институт готовил 78 процентов всех учителей школ края[5]. В институте работало более 350 преподавателей, действовала аспирантура по 16 специальностям[2]. Институт наладил тесные связи с рядом российских и зарубежных вузов[6]. Среди выпускников вуза была С. Ю. Орлова — заместитель Председателя Совета Федерации (с 2004 по 2013).
В 2010 году Уссурийский государственный педагогический институт вошёл в состав Дальневосточного федерального университета и был преобразован в Школу педагогики ДВФУ.
Профессорско-преподавательский состав
Профессорско-преподавательский состав Школы педагогики ДВФУ включает в себя более 500 человек:
- около 80 профессоров и докторов наук;
- более 50 академиков, действительных членов и членов-корреспондентов РАН, и других российских и международных академий наук;
- 250 кандидатов наук и доцентов;
- более 30 лауреатов государственных премий, заслуженный деятелей и заслуженных работников РФ.
Структура
Дирекция Школы педагогики
- Директор — доктор философских наук, профессор Пишун Сергей Викторович
- Заместитель директора по развитию ШП — кандидат педагогических наук, доцент Капранов Григорий Александрович
- Заместитель директора по учебно-воспитательной работе — кандидат политических наук, доцент Пупей, Владимир Витальевич
Административно-управленческие подразделения
- Учебно-методическое управление
- Научно-организационное управление
- Управление по развитию инноваций в образовании
- Отдел воспитательной работы
Напишите отзыв о статье "Школа педагогики Дальневосточного федерального университета"
Примечания
- ↑ [wiki.pippkro.ru/index.php/Учительская_семинария Никольск-Уссурийская женская учительская семинария.]
- ↑ 1 2 3 4 [ptr-vlad.ru/news/society/20373-primorskoe-pedagogicheskoe-obrazovanie-prazdnuet.html Приморское педагогическое образование празднует вековой юбилей]. ПТР Новости (1 октября 2009). Проверено 19 июля 2014.
- ↑ [old.vladnews.ru/magazin.php?id=10&idnews=28257¤t_magazine=1632 1 октября Уссурийскому государственному педагогическому институту – 50 лет]. газета "Владивосток". Проверено 19 июля 2014.
- ↑ 1 2 Приморский край / под науч. ред. А. И. Крушанова. — Владивосток, 1979. — С. 314—315.
- ↑ [old.vladnews.ru/magazin.php?id=10&idnews=28318¤t_magazine=1633 Учителя учителей получили подарки к юбилею]. газета "Владивосток". Проверено 19 июля 2014.
- ↑ [old.vladnews.ru/magazin.php?id=10&idnews=28261¤t_magazine=1632 Кругозор сотрудничества]. газета "Владивосток". Проверено 19 июля 2014.
Ссылки
- [uss.dvfu.ru/ Официальный сайт Школы педагогики Дальневосточного федерального университета]
- [www.dvfu.ru/ Официальный сайт Дальневосточного федерального университета]
- [www.dvfu.ru/schools Школы ДВФУ]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Школа педагогики Дальневосточного федерального университета
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
