Утечка брома в Челябинске

Утечка брома в Челябинске — экологическая катастрофа, произошедшая 1 сентября 2011 года при пожаре и разгерметизации ёмкостей с бромом в грузовом вагоне на железнодорожной станции в городе Челябинск.

История

Произошла по первоначальным официальным данным в 5:35 местного времени (3:35 мск.) на железной дороге в районе вокзала. По более поздним сведениям утечка была обнаружена железнодорожниками около трёх часов ночи местного времени, а в ранее указанное время, с задержкой на два часа, информация поступила в МЧС.

Причиной утечки предположительно явилось разбитие несколько бутылей с бромом от столкновения вагонов при роспуске состава, перевозившего это вещество на сортировочной горке. Под воздействием жидкого брома произошли нагрев и возгорание деревянных ящиков, в которых находились бутылки с бромом, а от возникшего огня началось кипение брома во всех остальных ёмкостях и плавление/выбивание крышек на них. Станцию затянул густой буро-коричневый туман испарений брома, переносимыми ветром испарениями была окутана прилегающая к станции часть Ленинского района. Сотрудниками ГИБДД было перекрыто на несколько часов движение по автодороге «Меридиан» и по автомобильному мосту через железнодорожные пути на участках, попавших в бромовое облако (при этом люди в машинах, уже оказавшихся на мосту, об опасности отравления предупреждены не были). Пожарными с использованием пожарных машин и пожарных поездов предпринимались действия по тушению возгорания и по осаждению бромового тумана распылением воды. Железнодорожный состав с дымящимся вагоном первоначально планировалось вывести на станцию Козырево вдали от города и в стороне от других населённых пунктов, однако он был выведен на станцию Челябинск-Южный на территории города Копейск, где к 14:00 местного времени утечка была ликвидирована.

Информация о произошедшем в средствах массовой информации в первые дни была представлена противоречиво — в одних источниках говорилось о сопровождавшем утечку пожаре (что было очевидно по образованию буро-коричневого дыма, указывающего на возгонку брома), в других говорится только о разливе брома без пожара. В первые дни сообщалось лишь о разбившихся 8-10 ёмкостях и официально озвучивалась утечка лишь 24-50 литров брома, информация о разгерметизации всех ёмкостей появилась лишь через неделю после аварии.

К пятому сентября повреждённые ёмкости с бромом были перегружены на восемь полуплатформ с песком для возврата предприятию-поставщику, уцелевшие ёмкости были перегружены в спецвагон для дальнейшей транспортировки предприятию-получателю.

22 октября, после того как было получено согласие «Росатома» на ввоз опасного груза на территорию атомного режимного объекта, аварийный вагон отправили из Копейска в ЗАТО Озёрск, где специалисты химкомбината «Маяк» произвели утилизацию брома.

Пострадавшие

По информации на конец первого дня к медикам обратились за помощью 103 человека, 42 госпитализированы. Под действием в основном северных ветров пострадал в первую очередь Ленинский район города, в некоторых школах отменили праздничные линейки в честь Дня знаний, их перенесли на 2 сентября.

На 2 сентября, по официальной информации, обратились за помощью 237 человек, в больницах Челябинска и Копейска 55 человек

По информации журналистов «Нового Региона», количество отравившихся бромом гораздо больше официально объявленного: «железнодорожные службы обращались за медпомощью целыми отделами. В ведомственную больницу МВД доставили около 80 сотрудников ГИБДД»

В ходе следствия спустя полгода признано потерпевшими 102 человека. Установлено, что здоровью 17 из них причинен лёгкий вред, 35 — перенесли различные заболевания.

Уголовное дело

Прокуратура возбудила уголовное дело по статье 247, спустя полгода следствие передаёт в суд дело по статьям 247 и 263 уголовного кодекса против дежурного по станции Сергея Абрамова.. 31 мая 2012 года Абрамов, полностью признавший свою вину, был осуждён на 1,5 года с отбыванием срока в колонии-поселении.

Действия властей

После обнаружения катастрофы извещение населения своевременно не проводилось, централизованной отмены (отмену произвели школьные администрации самостоятельно) праздничных школьных линеек на открытом воздухе не осуществлялось В средствах массовой информации администрацией города преуменьшались масштабы аварии, вплоть до заявлений министра радиационной и экологической безопасности Челябинской области Александра Галичина «категорийность ситуации — техническая, о чрезвычайном происшествии речи не идёт. Бром может повлиять на самочувствие, но не на здоровье людей». Официально было объявлено об утечке лишь от 24 до 50 литров брома из более чем двенадцати тысяч литров, находившихся в вагоне, что резко контрастировало с гигантскими размерами и многочасовой продолжительностью дымного облака на фотографиях и видеозаписях, представленных средствами массовой информации и с использованием под перевозку разбитых ёмкостей сразу восьми железнодорожных полуплатформ.

В условиях дефицита и неправдоподобности официальной информации происходило стихийное распространение информации и слухов среди населения, в том числе через интернет.

В день катастрофы губернатор Челябинской области Юревич уехал из города в командировку в Троицк. Эта поездка была запланирована у него загодя.

Оценки

Глава МЧС Сергей Шойгу отметил, что меры по ликвидации утечки брома были приняты достаточно оперативно

Отрывок, характеризующий Утечка брома в Челябинске

– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.