Утиму (династия)
Утиму — династия, пришедшая к власти на Мальдивских островах в 1573 году в лице Мухаммеда Такуруфану[en] в ходе 8-летней борьбы дивехи против португальских колонизаторов, оккупировавших Мальдивские острова в 1558 году[sun.mv 1]. Получила своё наименование в честь одноимённого[en] острова, на котором родился первый монарх из соответствующей династии.
В 1611 году во Франции вышло масштабное сочинение французского мореплавателя «Путешествие Франсуа Пирара[fr] лавальского в Ост-Индию, на Мальдивские[прим. 1], Молуккские острова и в Бразилию», в которое автор включил подробную информацию, посвящённую правовым обычаям народа дивехи.
Общая численность султанов из династии Утиму, находившихся у власти на Мальдивских островах, составила 30 человек. В 1692 году на престол взошёл Шамс ад-Дин Мухаммед аль-Хамави, однако вскоре у власти оказались представители династии Исду, смещённые лишь в 1704 году.
Напишите отзыв о статье "Утиму (династия)"
Комментарии
- ↑ Пирар провёл на Мальдивских островах 6 из 11 лет своего путешествия (1602—1607 гг.)
Примечания
- ↑ [english.sun.mv/32753 Utheemu Palace to be open to public during Eid holidays] (англ.). sun.mv (17 September 2015). Проверено 22 сентября 2016. [archive.ec/uI348 Архивировано из первоисточника 22 сентября 2016].
Отрывок, характеризующий Утиму (династия)
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
