Уткин, Анатолий Иванович (историк)
Поделись знанием:
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
| Анатолий Иванович Уткин | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: | |
Анато́лий Ива́нович У́ткин (4 февраля 1944, Балаково, Саратовская область — 19 января 2010, Москва) — советский и российский историк и политолог, специалист в области новейшей истории и международных отношений[1] , признанный эксперт по внешней политике США, советник Комитета по международным делам Государственной Думы. Особая область научных интересов — региональная политика США, в частности — в Европе; история «холодной войны».
Содержание
Биография
В 1968 году окончил исторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова.[1]
В 1972 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук.
В 1982 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук.
Работал в Институте США и Канады РАН.
С 1994 года — профессор ИППК МГУ, затем, с 1997 года, — директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН.[1]
Преподавал в Босфорском институте (Стамбул, 1991-93), в «Эколь Нормаль Супериор» (Париж, 1993-94), в Колумбийском университете (Нью-Йорк, 1998).[1]
Автор около 50 монографий, глав в коллективных работах, опубликовал более 150 статей в ведущих журналах и периодических изданиях на нескольких языках, а также аналитические работы, обзоры, справочные издания.
Вдова А. И. Уткина — доктор философских наук, профессор Валентина Гавриловна Федотова.
Основные работы
- Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. США и Франция в годы войны (1939—1945): из истории взаимоотношений. М., 1974.
- Севостьянов Г. Н., Уткин А. И. Томас Джефферсон. М.: Мысль, 1976.
- Уткин А. И. Стратегия глобальной экспансии: внешнеполитические доктрины США. М: Международные отношения, 1986.
- Уткин, А. И., Хвостов В. В. Дипломатия и оружие. М.: Наука, 1987. (в сер. «История и современность»).
- Булдаков В. П., Корелин А. П., Уткин А. И. Пролетариат в трёх российских революциях. Книга для учителя. М.: Просвещение, 1987.
- Уткин А. И. Дипломатия Вудро Вильсона. — М.: Международные отношения, 1989. — 320 с. — (Из истории дипломатии). — 60 000 экз. — ISBN 5-7133-0070-6. (в пер.)
- Уткин А. И. Теодор Рузвельт: политический портрет. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1989.
- Уткин А. И. Американская футурология международных отношений в XX в. М.: Наука, 1990.
- Уткин А. И. [militera.lib.ru/research/utkin2/index.html Дипломатия Франклина Рузвельта]. — Свердловск: Изд-во УрГУ, 1990. — 544 с.
- Уткин А. И. США — Япония: вчера, сегодня, завтра. М.: Наука, 1990.
- Уткин А. И. Так пришла война: история подготовки Германии к войне против СССР. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1992.
- Уткин А. И. Россия и Запад: проблемы взаимного восприятия и перспективы строительства отношений. М.: Росс. научный фонд, 1995.
- Уткин А. И. [militera.lib.ru/research/utkin3/index.html Забытая трагедия. Россия в Первой мировой войне]. — Смоленск: Русич, 2000. — 640 с.
- Уткин А. И. [militera.lib.ru/h/utkin2/index.html Первая мировая война]. — М.: Алгоритм, 2001. — 592 с.
- Уткин А. И. [militera.lib.ru/h/utkin3/index.html Вторая мировая война]. — М.: Алгоритм, 2002. — 864 с.
- Уткин А. И. [catalog.turgenev.ru/opac/index.php?url=/notices/index/IdNotice:91340/Source:default Сорок Второй Год]. — Смоленск: Русич, 2002. — 557 с.
- Уткин А. И. Дорога к Победе. Смоленск, Русич, 2004.
- Уткин А. И. В начале всех несчастий. Русско-японская война 1904—1905. — М.:Эксмо, 2005.
- Уткин А. И. [militera.lib.ru/research/utkin_ai4/index.html Вызов Запада и ответ России]. — М.: Эксмо, 2005. — 608 с.
- Уткин А. И. Месть за победу — новая война. — М.: Алгоритм, 2005.
- Уткин А. И. [www.vixri.ru/d/Utkin%20A.I.%20_%20Mirovaja%20xolodnaja%20vojna.pdf Мировая холодная война]. — М.: Эксмо, 2005.
- Уткин А. И. [hghltd.yandex.net/yandbtm?fmode=inject&url=http%3A%2F%2Flib100.com%2Fbook%2Fother%2Fbig_eight%2F%25c1%25ee%25eb%25fc%25f8%25e0%25ff%2520%25e2%25ee%25f1%25fc%25ec%25e5%25f0%25ea%25e0%2520%25d6%25e5%25ed%25e0%2520%25e2%25f5%25ee%25e6%25e4%25e5%25ed%25e8%25ff.doc&text=%C2%AB%D0%91%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0%D1%8F%20%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%8C%D0%BC%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%B0%3A%20%D1%86%D0%B5%D0%BD%D0%B0%20%D0%B2%D1%85%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%C2%BB&l10n=ru&mime=doc&noconv=1&sign=ae0f286a6c3b3a960ff9dc7f75a4d86e&keyno=0 Большая восьмёрка: цена вхождения]. — М.: Алгоритм, 2006.
- Уткин А. И. Гнев американских богов. — М.: Алгоритм, 2006.
- Уткин А. И. Новый мировой порядок. — М.: Эксмо, 2006.
- Уткин А. И. Русские во Второй мировой. М.: Алгоритм, 2007.
- Уткин А. И. [knigosite.ru/library/read/66043 Правда об Ираке или Битва в Месопотамии]. — М.: ОЛМА-пресс, 2007.
- Уткин А. И. Подъём и падение Запада. — М., АСТ, 2008. — 761, [7] с.
- Уткин А. И. Измена генсека. Бегство из Европы. — М.: Эксмо, Алгоритм, 2009. — 256 с. — (Суд истории).
- Уткин А. И. Как пережить экономический кризис. Уроки Великой депрессии. — М.: Эксмо, 2009.
- Уткин А. И. Вудро Вильсон. — М.: Культурная революция. 2010.
- Уткин А. И. Рузвельт. — М.: Культурная революция. 2012.
Напишите отзыв о статье "Уткин, Анатолий Иванович (историк)"
Ссылки
- Валерий Панов [www.stoletie.ru/territoriya_istorii/u_istokov_sovremennogo_miroporadka_2011-04-06.htm У истоков современного миропорядка] // Заметки о книге доктора исторических наук, профессора Анатолия Уткина «Вудро Вильсон». , 6.04.2011
- Палабугин В. К. [annales.info/books/utkin.htm О «военно-политическом буддизме» в новой книге по истории второй мировой войны [рец. на: А.И. Уткин. «Вторая мировая война». М., "Алгоритм", 2002]] // Вопросы истории. —2003. — № 7.
Примечания
Отрывок, характеризующий Уткин, Анатолий Иванович (историк)
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
