Утраченный путь и другие истории

История Средиземья
Тома I и II
Том III
Том IV
Том V
Тома VI-IX
Том X
Том XI
Том XII

Утраченный путь и другие истории (англ. The Lost Road and Other Writings, первое англоязычное издание — 1987 год) — пятый том 12-томной «Истории Средиземья» Кристофера Толкина, в которой он анализирует неизданные рукописи своего отца, Дж. Р. Р. Толкина.

Содержание книги

• «Ранняя история легенды» — вступление к последующим двум эссе, описывающее, как переписка Толкина с Клайвом Льюисом привела к написанию «Утраченного пути»
• «Падение Нуменора» — ранний черновик «Акаллабет»
• «Утраченный путь» — история, связывающая историю Нуменора с историей Европы
• Поздние «Анналы Белерианда»
• Поздние «Анналы Валинора»
• Айнулиндалэ — ранняя версия «Музыки Айнур»
• Ламмас («Рассказ о языках») — обзор различных языков Средиземья
• Квента Сильмариллион — черновик «Сильмариллиона»
• «Этимологии» — этимологический словарь эльфийских языков
• Вторая карта «Сильмариллиона»

Утраченный путь

Сам «Утраченный путь» — это фрагментарное начало истории, включая грубо обозначенную структуру и несколько интригующих фрагментов повествования, в том числе четыре полных главы. Они описывают современную Толкину Англию и Нуменор, из которых должно было наблюдаться развитие всей истории (в том виде, в котором она задумывалась). Сюжет основывался на путешествиях во времени путём «видений» или мысленной вставки в прошлое, чтобы реально пережить то, что было раньше. В этом смысле история сначала уводит читателя в саксонскую Англию Альфреда Великого, затем к королю лангобардов Альбоину времён святого Бенедикта, в Балтийское море времён викингов, Ирландию во время прихода Туата Де Дананн (через 600 лет после Потопа), доисторический Север во время ледникового периода, «историю Галдора» в Третью Эпоху Средиземья и, в конце концов, во дни падения Гил-Галада. После этого следует основная легенда о падении Нуменора (Атлантиды) и Искривлении Мира. Произведение поднимает тему Прямого Пути на Запад, который сейчас можно найти только в памяти, поскольку мир стал круглым.

Значение надписи на первой странице

На первой странице каждого тома «Истории Средиземья» можно видеть надпись рунами Феанора (Тенгвар — алфавит, придуманный Толкином для Высоких эльфов), написанную Кристофером Толкином и кратко объясняющую содержание книги. В «Утраченном пути» надпись гласит:

В этой книге собраны: старейший рассказ о падении Нуменора; история утраченного пути на Запад; анналы Валинора и анналы Белерианда в поздней форме; Айнулиндалэ, или Музыка Айнур; Ламмас, или рассказ о языках; Квента Сильмариллион, или история Сильмариллов, и история многих слов и имён.

Влияние германского легендариума

Т. Шиппи в истории об «Утраченном пути» усматривает некоторую связь с германской легендой о лангобардах:

…В «Забытой Дороге» два ключевых имени заимствованы из древней германской легенды, записанной в XVIII веке Павлом Диаконом и повествующей о событиях VII века. Эта история, послужившая для Толкина отправной точкой, повествует о короле лангобардов по имени Одуэн. Одуэн отказался посвятить в рыцари своего сына Альбуэна, поскольку тот ещё не получил герба из рук соседнего короля, как требовал обычай страны, очевидный и справедливый, направленный на то, чтобы избежать фаворитизма.

...

Ясно, что внимание Толкина привлекла не сама история, а имена её героев: Альбуэн — это древнеанглийское Эльфвин (вайн), «друг эльфов»; Одуэн — древнеанглийское Эадвин («друг процветания, благополучия»). С какой целью люди давали своим детям имена типа «друг эльфов» (причем обычай этот сохранялся в течение многих веков, с шестого по одиннадцатый, и в столь отдалённых друг от друга странах, как Италия и Англия), если за этим изначально не стояло какое-то общее понятие? Между прочим, имя Одуэн — через посредство древнеанглийского Эадвин — сохранилось до наших дней, в форме английского имени Эдвин. Не означает ли это, что за именами и их значениями некогда стояла какая-то живая традиция?

Отрывок, характеризующий Утраченный путь и другие истории

25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.