Уме-саамский язык

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ууме»)
Перейти к: навигация, поиск
Уме-саамский язык
Страны:

Норвегия, Швеция

Общее число говорящих:

около 10

Статус:

исчезающий

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Уральская семья

Финно-угорская ветвь
Финно-пермская подветвь
Саамская группа
Западносаамская подгруппа
Письменность:

латиница

Языковые коды
ISO 639-1:

ISO 639-2:

smi

ISO 639-3:

sju

См. также: Проект:Лингвистика

Уме-саамский язык — саамский язык, ранее распространенный в Швеции и Норвегии. Является вымирающим языком — осталось только 10 носителей языка, проживающих в муниципалитетах Арьеплуг и Арвидсъяур шведского лена Норрботтен.





Письменность

Уме саами является одним из четырёх саамских языков, не имеющих официальной принятой письменной формы, хотя и являлся первым из них, на котором стали писать. В 1755 году на уме-саамском был издан Новый завет, а первая саамская Библия была издана на уме-саамском в 1811 году.

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Чередование ступеней

В отличие от соседнего южносаамского языка, в уме-саамском существует чередование ступеней. В отличие от более северных саамских языков, оно происходит ограниченно — только после долгих гласных и дифтонгов. Согласные, следующие за краткими гласными, не участвуют в чередовании.

Умлаут

Важную роль играет умлаут. Гласные в ударном слоге (как правило, первом) подверглись изменению под воздействием /i/ и /u/ в следующем слоге:

  + i + u
i i y
u ü u
å ü u
a ä å
ie ii
iei ii yöy
oi üi ui
äi ii öi
ai äi åi
ua(i) üe, üi, üü uu
uou üw/yöy uuw
ou üw/üü  ?
au äy ou
ii yö (ö)

Морфология

Отрицательные глаголы

В уме-саамском, как в финском, других саамских языках и эстонском, существуют отрицательные глаголы. Они спрягаются по наклонениям (изъявительное, повелительное и оптативное), лицам (первое, второе и третье) и числам (единственное, двойственное и множественное).

Пример

Транскрипция Шведский перевод
Båtsuoj-bieŋjuv galggá báddie-gietjiesna álggiet lieratit. De tjuavrrá jiehtja viegadit ráddiesta ráddáje jah nav ájaj livva-sijiesna, guh jiehtják súhph. Die galggá daina báddie-bieŋjijne viegadit bijrra ieluon, nav júhtie biegŋja galggá vuöjdniet gúktie almatjh gelggh dahkat. Lierruo-biegŋja daggár bälij vánatallá ieluon bijrra ja ij akttak bijgŋuolissa luöjtieh. Die måddie bálliena daggár biegŋja, juhka ij leäh ållást lieratuvvama, die butsijda válldá ja dulvada. De daggár bälij tjuavrrá suv báddáje válldiet jah slåvvat.

Renhunden ska man börja lära i koppel. Då måste man själv springa från den ena kanten till den andra (av renhjorden) och så också på (renarnas) viloplats, medan de andra äter. Då ska man med den där bandhunden springa runt hjorden, så att hunden ser, hur folket gör. Lärohunden springer en sådan gång runt hjorden och låter ingen undslippa. Så finns det ofta sådana hundar, som inte har lärt sig helt, som tar någon ren och jagar iväg den. Då måste man en sådan gång sätta band på den och slå den.

Напишите отзыв о статье "Уме-саамский язык"

Литература

  • Sammallahti, Pekka (1998). The Saami languages. An Introduction. Kárášjoka: Davvi Girji.
  • Schlachter, Wolfgang (1958): Wörterbuch des Waldlappendialekts von Malå und Texte zur Ethnographie. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura.

Ссылки

  • Korhonen, Olavi [www-db.helsinki.fi/cgi-bin/thw/?${APPL}=saamien&${BASE}=saamien&${THWIDS}=22.0/1341400440_5538&${MAXHITS}=5000&${HTML}=docu2&${THWURLSAVE}=0/1341400440_5538&${TRIPSHOW}=form=biblen Ume Saami language]. The Saami: a cultural encyclopaedia 421–422 (2005).


Отрывок, характеризующий Уме-саамский язык

В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.