Уфа в годы Великой Отечественной войны

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Уфа в годы Великой Отечественной войны — столица Башкирской АССР в годы Великой Отечественной войны и её вклад в победу над фашизмом.

Перед началом Великой Отечественной войны Уфа представляла собой город с 250 тысячным населением. Город был культурным, научным и промышленным центром автономной республики, одним из крупнейших межрегиональных транспортных узлов в СССР. Здесь пересекались важные автомобильные, железнодорожные магистрали, речные и воздушные пути. Удаленность от фронта делало маловероятными бомбардировки города вражеской авиацией, что позволяло функционировать экономике, принимать эвакуированное с западных районов страны население.





Мобилизация населения

С началом войны в Уфе проводилась подготовка резервов для армии, создавались группы противовоздушной и противохимической обороны, вводилось обязательное военное обучение, которое только за один год прошло 10 тыс. человек. При военкоматах готовились автоматчики, минометчики, снайперы, саперы. В ОСОАВИАХИМе готовили телеграфистов, радистов, шоферов, ворошиловских стрелков, санинструкторов. Аэроклуб в Уфе готовил парашютистов, летчиков, моряков, связистов.

С началом войны в Уфу за один год было эвакуировано 104 тыс. человек. На городские предприятия из сельских районов республики были мобилизованы работники. К началу 1945 году население Уфы увеличилось с 250 до 382 тыс. человек.

В городе работал Исполком Коминтерна. Через радиосвязь им осуществлялось руководство коммунистическими партиями других стран. Радиопередачи из Уфы в длинноволновом диапазоне волн шли на польском, болгарском, чешском, сербском, немецком, французском, итальянском и других языках. В Уфе издавался журнал «Коммунистический Интернационал». Под Уфой, в селе Кушнаренково работала школа Коминтерна, где читали лекции Г. Димитров, Д. Ибаррури, В. Пик.

С начала войны в Уфе были открыты госпитали, где к ноябрю 1942 г. лечились тысячи раненых. В городе разместились детские дома, детский санаторий, в котором только за два года войны лечились 3370 человек.

Война привела к трудностям в обеспечении уфимцев продовольственными и промышленными товарами. С августа 1941 года в Уфе введены карточки на хлеб, сахар, кондитерские изделия, а с 1 ноября - на мясные и рыбные продукты, макароны, крупу.

Коллективы уфимских предприятий принимали участие в восстановлении освобожденных районов. Ими во внеурочное время выпускались запасные части к тракторам, средства связи, электрооборудование, строительные материалы, горючее и т. д. В 1943 г. на Украину отправили целый эшелон с промышленным оборудованием.

С началом войны были сокращены сроки обучения в ремесленных училищах, городских ФЗО. Здесь продолжили обучение ученики из других районов страны. При этом 56 из 63 уфимских школ были отданы для военных нужд.

Военные формирования, образованные на территории республики

На территории Уфы формировались военные части и соединения. Осенью 1941 г. в Уфе формировались 361-я стрелковая, 74-я и 76-я кавалерийские дивизии. В 1941 году в Уфе было открыто Уфимское пехотное училище.


Героизм на фронтах войны

Жители Уфы во время войны прославились военной доблестью. Известны подвиги героев Советского Союза Александра Матросова, Минигали Губайдуллина, дважды Герой Советского Союза Гареев Муса Гайсинович.

186-я дивизия воевала под Курском, принимала участие в освобождении Белоруссии, Польши, воевала на территории Германии. В дивизии отличились уфимцы - командир артиллерийского полка П. С. Попенко, командир автороты Г. Я. Хабибутдинов, водители С. П. Арефьев, Г. С. Газизов, Я. В. Луговой и др.

361-я стрелковая дивизия в составе 39-й армии Калининского фронта прорвала «линию Шуберта» в районе Елисаветино, участвовала в освобождении 1,5 тыс. населенных пунктов, включая 15 городов.

214-я стрелковая Краснознаменная Кременчугско-Александрийская, орденов Суворова II степени и Богдана Хмельницкого II степени дивизия принимала участие в боях под Сталинградом, Белгородом, Харьковом и Кременчугом, на территории Польши, Чехословакии, Германии. В ней отличились уфимцы: командир минометного взвода В. К. Гирфанов, рядовые Г. М. Гильманов, Г. С. Сабиров, И. Т. Филичев и др.

Героями Советского Союза стали уфимцы Б. В. Мельников, В. А. Томаров, А. А. Яковлев, Г. X. Минибаев, А. В. Вакульский, И. В. Пятяри, П. А. Комлев, Г. А. Ветошников, В. П. Доброрез, Т. Т. Кусимов, Н. П Мельников, А. Ф. Михайлов, В. И. Черкасов.

Экономика

К началу Великой Отечественной войны в Уфе работало 60 промышленных предприятий. Из наиболее крупных - паровозоремонтный завод, моторостроительный, и нефтеперерабатывающий. За годы войны в Уфу из западных районов СССР было эвакуировано около 40 промышленных предприятий с западных районов страны, включая 26 завод из Рыбинска, 2 завода из Ленинграда, государственные учреждения, НИИ.

Вся промышленность Уфы работала на нужды фронта. Хлопчатобумажный комбинат производил ткани для военного обмундирования, которое шилось на местных фабриках; паровозоремонтный завод выпускал боеприпасы. На личные средства уфимцев построены бронепоезда «Уфа», «Александр Невский», «Полководец Суворов» и «Салават Юлаев». На Уфимском моторостроительном заводе изготовляли двигатели для самолетов. Выпуск промышленной продукции в Уфе за годы войны вырос в пять раз.

Уфимцы собрали 3,3 млн. рублей на военную технику. На эти деньги были построены самолеты «Башкирский истребитель», «Hефтяник Башкирии». Танковые, танковые колонны «Связист Башкирии», «Пионер Башкирии».

Наука, искусство, образование

В годы Великой Отечественной войны в Уфу были эвакуированы научные учреждения, включая Академию наук УССР с 18 научными институтами, Союзы композиторов, художников, писателей, архитекторов Украины, мемориальные музеи Т. Г. Шевченко, М. Коцюбинского.

К началу войны в Уфе работало 5 институтов, включая педагогический, учительский сельскохозяйственный, медицинский и институт иностранных языков. С октября 1941 г. в Уфе работал 1-й Московский ордена Ленина медицинский институт, с 1942 года - авиационный институт, филиал Московского нефтяного института им. И. М. Губкина. К 1944 году в уфимских вузах обучалось около 5 тыс. студентов[1].

В Уфу были эвакуированы Днепропетровский музыкально-драматический театр, Киевский театр оперы и балета, Киевский театр музыкальной комедии, Киевский драматический театр.

Память

  • В Уфе функционирует Музей 112-й Башкирской кавалерийской дивизии (16-й гвардейской Черниговской кавдивизии) при Министерстве культуры и национальной политики Республики Башкортостан (Уфа, Дёмский район Уфы, ул. Левитана, д. 27).
  • В честь 30-летия формирования дивизии в 1972 году в Уфе установлен памятник воинам 112-й Башкирской (16-й гвардейской Черниговской) кавдивизии.
  • в Черниковке создан мемориальный комплекс победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов - Парк Побе́ды. В парке находится могила дважды героя Советского Союза Мусы Гареева, бюсты генералов-героев Великой Отечественной войны Минигали Шаймуратова иТагира Кусимова.

Напишите отзыв о статье "Уфа в годы Великой Отечественной войны"

Примечания

  1. [ihlas-ufa.su/historyufa-19.htm Город Уфа. Портал. История. Уфа в годы Великой Отечественной войны (19)]

Литература

  • Ахмадеев Т. Х. Башкирская АССР в годы Великой Отечественной войны. 1941—1945. Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1984.
  • Ахмадеев Т. Х. Вклад Башкортостана в Великую Победу. Уфа, 1995.
  • Ахметзянов У. С. КПСС организатор трудового подвига рабочего класса в годы Великой Отечественной войны: /На материалах Башк. АССР/. — Уфа, 1975.
  • Аюпов Р. Х. Республика Башкортостан в годы Великой Отечественной войны: новые факты и их осмысление. Уфа, 1993
  • Ратные подвиги трудящихся Башкирии на фронтах Великой Отечественной войны. Уфа, 1985.
  • Савельев И. П. Рабочий класс Башкирии в борьбе за победу над врагом в Великой Отечественной войне. Москва, 1956.
  • Тридцать лет Советской Башкирии. Уфа, 1949.

Ссылки

  • tourism.ufacity.info/ufa/istoriya-goroda/ufa-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny.php
  • ufa.ru/novosti/ufa-sovetskaya-pervogo-predsedatelya-gorispolkoma-rasstrelyali.html
  • www.hrono.ru/text/2006/ergin02_06.html
  • ttp://ihlas-ufa.su/historyufa-01.htm
  • journalufa.com/5539-letopis-istorii.-ten-svastiki-nad-ufoy.html
  • www.istoki-rb.ru/archive.php?article=4134
  • www.ufagub.com/ufa-v-period-velikoj-otechestvennoj-vojny

Отрывок, характеризующий Уфа в годы Великой Отечественной войны

– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.