Уфология

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Уфолог»)
Перейти к: навигация, поиск

Уфоло́гия (от англ. Ufology) — неофициальное название исследовательской дисциплины[1] (квазинаука[2]), занимающейся изучением феномена НЛО и связанных с ним феноменов (в частности: контактах с энлонавтами и похищениях ими, мысленном общении с инопланетянами (т. н. контактёрство), возможные палеоконтакты, круги на полях, квакеры и пр.).

Спектр различных вариантов уфологии как направления исследования (в зависимости от применяемой методологии исследование) представлен от достаточно серьезных научно-исследовательскими направлениями до откровенной псевдонауки (в частности так называемая «популярная уфология»).

Термин «уфология» происходит от аббревиатуры «UFO» (Unidentified Flying Object), имеющей русский аналог «НЛО» (Неопознанный Летающий Объект). В основном термины «уфология» и «уфолог» (ufologist) используются средствами массовой информации и не фигурируют в перечнях научных дисциплин[3]. Диапазон специалистов, интересующихся необычными явлениями, связанными с НЛО, весьма широк, а характер этого интереса (согласно энциклопедии «Кругосвет») «неоднороден — от строгого научного исследования до параноидальных идей и откровенного шарлатанства»[3].

Журнал «Научный атеизм» (2001) приводит уфологию (в данном случае имеется в виду один из вариантов «популярной уфологии») в качестве классического примера квазинауки[2]. Публичной критикой «проблем» «уфологии» в России занимается Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме Российской Академии Наук[4].





Содержание

История уфологии

Принято считать, что термин «уфология» появился в английском языке в 1959 году[3]. В частности, Oxford English Dictionary сообщает о первом его использовании в журнале Times Literary Supplement 23 января 1959 года. Известно, однако, что эта статья появилась спустя восемь лет после того, как Эдвард Дж. Руппельт (англ.) впервые предложил и начал использовать термин UFO в 1951 году[5].

Конец 1940-х: зарождение уфологии

В 1947 г. К. Арнольд увидел девять непонятных летающих предметов, передвигавшихся с немыслимой тогда сверхзвуковой скоростью (см. «Случай в Каскадных горах»). Известие об этих «летающих тарелках» быстро облетело всю Америку, в результате чего едва ли не каждый день появлялись очевидцы НЛО. Вскоре их накопилось столь много, что ВВС США подняли тревогу, предположив, что они запускаются СССР. У истоков самих наблюдений и сбора информации о паранормальных явлениях стоит американский публицист Чарльз Гой Форт.

После того, как начали исследовать феномен НЛО, выяснилось, что «летающие тарелки» не начали вдруг появляться во второй половине двадцатого века. Сведения о странных летающих огоньках и предметах поступали и во время Второй мировой войны, и в Викторианскую эпоху. О небесных знаках упоминают и средневековые церковные хроники, и летописи древности.

Изучение «летающих тарелок» Вооружёнными силами

Для исследования феномена ВВС США создавали различные секретные проекты (см. ниже, в «Уфологических организациях»).

В марте[6] 1947 года ВВС США начали сотрудничать с прессой. Журнал «Life», доселе выказывавший пренебрежение к «летающим тарелкам», обмениваясь сведениями с ВВС, опубликовал статью Роберта Гинны и Бредфорда Дарраха «К нам гости из космоса?». Эта статья вызвала множество отзывов, статей о НЛО. Так, «New York Times» раскритиковала статью, объявив описываемые случаи наблюдением аэрозондов[7].

Начало 1950-х: комиссия Робертсона

2 декабря 1952 г. вышел меморандум ЦРУ, где Маршалл Чедвелл (англ. Chadwell) писал, что «сообщения о подобных инцидентах убеждают нас в том, что происходит нечто, требующее принятия немедленных мер… Вблизи важных оборонительных пунктов США наблюдаются объекты неустановленной принадлежности, перемещающиеся на большой высоте с огромной скоростью, причём эти объекты заведомо не относятся к известным нам типам летательных аппаратов, а сами происшествия не могут быть объяснены природными явлениями»[8].

И уже 14 января 1953 г., сразу после «волны» наблюдений НЛО в США 1952 г., в 930 утра, в Пентагоне было объявлено об открытии организованного ЦРУ «Научно-консультативного совещания по неопознанным летающим объектам», где профессор Говард Робертсон (англ.) (председатель), Л. Альварес, физик-теоретик С. Гудсмит, доктор Ллойд Беркнер — учёные рассматривали сообщения о НЛО и занимались статистическим их анализом. Поверенным в секретные обстоятельства контактов лётчиков и военных с НЛО, им было поручено проанализировать эти свидетельства и выяснить, действительно ли НЛО представляют собой неизвестное науке явление или же все достоверные случаи наблюдения «летающих тарелок» из-за недостатка сведений или по иной случайной причине вызваны неверным опознанием атмосферных или астрономических явлений, хорошо известных, изученных, смоделированных и описанных в научной литературе. Среди представителей ВВС США там присутствовали уфологи: начальник проекта «Синяя книга» Эдвард Руппельт и профессор Аллен Хайнек[7]. Совещание продолжалось до 17 января 1953 г.

2 199 документированых, отобранных ВВС США случаев изучались в комиссии Робертсона, каждый из случаев независимо расследовали две группы учёных[6]. Если обе группы давали идентичные объяснения, то это объяснение утверждалось, если же было невозможно дать какое-либо объяснение, то случай обсуждался учёными совместно, в полном составе[7]. В результате из всех рассмотреных случаев 240 были отсеяны за недостатком сведений, а необъяснённых случаев осталось 434. Изучение характеристик объектов в этих случаях показала: вероятность того, что все неизвестные явления являются следствием неудовлетворительного опознания известных науке явлений меньше 1 %[7].

Одно из заключений комиссии: «Мы совершенно уверены, что не отмечено случаев, в которых феномены могли представлять собой иностранные объекты, способные совершать враждебные действия, и нет доказательств того, что феномены демонстрируют необходимость пересмотра современной научной концепции»[8]. Также отмечалось: «Концентрация на сообщениях о феноменах приводит к возникновению угрозы для исправного функционирования органов защиты национальной политики»[8] и предлагались программы по снижению интереса населения США к неопознанным летающим объектам. Но А. Хайнек остался недоволен результатами совещания: «Внимание комиссии, как выяснилось, было в основном направлено на вопросы обороны и безопасности, а вовсе не научные. Того и следовало ожидать, мероприятие ведь было организовано ЦРУ, им же инструктировалось… Предвзятость „суда над НЛО“ очевидна»[7].

Комиссия Кондона в конце 1960-х

В конце 1965 г. ВВС США начали создавать независимую от ЦРУ исследовательскую комиссию под руководством физика доктора О’Брайена, членами которой были учёные, в том числе и психологи. Созванная одним февральским днём 1966 г., она стала настаивать на рассекречивании, передаче учёным всех материалов, касающихся НЛО, и создании в американских университетах групп для сбора и исследования поступающих сообщений о них.

В это же время в Энн Арбора (Мичиган) стали сообщать о полётах НЛО. К примеру, 20 марта 1966 г. у поселения Декстер очевидец со своим сыном якобы увидел, как в болото опустился «метеор». Когда они подошли к тому месту, то увидели жёлтую пирамиду, от которой исходил белый и сине-зелёный свет. Рассказывают, что когда очевидцы подошли на 500 футов к объекту, свечение стало красным, и объект исчез. Далее, 87 студенток из Хиллсдейлского колледжа, что возле Энн Арбора, рассказывали, что ночью видели летящий на протяжении около 4 часов над заболоченной местностью ярко светящийся предмет, а их соочевидец, представитель руководства колледжа (по совместительству репортёр), сообщал, что предмет этот был шарообразным и летел покачиваясь[8]. Имелись и другие сообщения.

Уфолог Аллен Хайнек, занявшись случаями в рамках проекта ВВС США «Синяя книга», предположил, что некоторые из них могут быть объяснены горением метана, хотя и не предоставил объяснение ни одного какого-нибудь конкретного случая. Средства массовой информации в то время стремились уличить правительство в сокрытии сведений о НЛО, так что заявления Хайнека вызвали дебаты[6]. Конгрессмен Джеральд Форд, которого эти дебаты задели, настаивал на воплощении идей комиссии О’Брайена. 5 апреля 1966 г. под натиском Форда и конгрессмена от штата Южная Каролина, главы Комитета вооружённых сил Палаты представителей Конгресса США Менделя Риверса состоялось заседание Комитета, посвящённое проблеме НЛО, на котором присутствовали: командующий ВВС Гарольд Браун (Harold Brown), майор Гектор Квинтанилла (Hector Quintanilla) и А. Хайнек[8].

Так правительство пришло к решению поручить разбор сообщений о НЛО университету Колорадо в Боулдере. Руководил этой работой специалист по квантовой механике Эдвард Кондон. В октябре 1966 г. Кондон создал свою команду и при полной гласности принялся за работу. (Правда, многие случаи не рассматривались комиссией Кондона.)

Впоследствии некоторые, по всей видимости, сотрудники Кондона ознакомили уфологов Джеймса Макдональда и Аллена Хайнека с обнаруженным ими меморандумом Роберта Лоу, где сообщалось, что исследования комиссии «будут проведены почти исключительно беспристрастными учёными, которые могут и, вероятно, найдут массу доказательств того, что зафиксированные наблюдения не имеют никакого отношения к реальности. Весь фокус, как я полагаю, состоит в том, чтобы представить проект общественности так, будто он является объективным…»[6]. Учёные, передавшие меморандум за пределы комиссии Кондона, были потом уволены, некоторые же ушли сами из солидарности к ним и ознакомили с меморандумом журнал «Look», который сразу его и опубликовал[6].

В 1968 г. комиссия Кондона подготовила так называемый [www.ncas.org/condon/text/contents.htm «Кондоновский доклад»], в котором утверждалось, что все сообщения о наблюдении НЛО объясняются изученными наукой явлениями, а потому для науки феномен НЛО не представляет интереса и изучению не подлежит, хотя и не всем явлениям, описываемым в докладе, были даны удовлетворительные объяснения[8].

1976 г.: Закон о свободе информации

В конце 1976 г. в связи с принятием Закона о свободе информации в США государственные архивы начали рассекречивать многочисленные сведения о НЛО, в том числе и материалы проекта ВВС «Синяя книга», где было изложено 15 000 расследований наблюдений НЛО, происходивших с 1947 по 1969 гг.[6]

Уфологические организации

С конца 1940-х гг. сперва в США, а затем и во всём мире по примеру США появлялось множество групп по сбору и изучению сообщений о наблюдении неопознанных летающих объектов. Кроме бесчисленных любительских уфологических организаций, отдельные проекты по исследованиям НЛО организовывались правительствами различных держав. Вероятно, первая современная группа по изучению НЛО была создана в 1943 г. англичанами[7], озабоченными полётами фу-истребителей.

Военно-воздушные силы США

Через некоторое время после сообщения К. Арнольда о наблюдении им в 1947 г. НЛО в подведомственном ВВС США Центре авиационно-технической разведки (АТИС) возникла группа, занимавшаяся анализом сообщений о «летающих тарелках», поступающих с секретных объектов, с ядерных полигонов Нью-Мексико, Невады, Калифорнии[7]. За всю историю изучения НЛО Военно-воздушными силами на вооружении были три основные гипотезы: внеземная, антропогенная и версия их естественного происхождения.

29 июля 1952 г. на пресс-конференции начальник разведки ВВС генерал-майор Джон Самфорд заявил:

ВВС почитают непреложным долгом опознавать, изучать любую вещь, оказавшуюся в воздушном пространстве и представляющую потенциальную угрозу США. В силу этого обязательства ещё в 1947 году мы создали проект «Сайн», а затем как его продолжение другую, более представительную разветвлённую организацию, изучившую около двух тысяч подобных донесений… Заинтересованность наша объясняется отнюдь не интеллектуальной любознательностью, а стремлением оценить, определить возможную угрозу США. И сегодня мы можем заявить: не существует ничего такого, что воспринималось хотя бы как отдалённая перспектива, отдалённое предостережение тому, что мы каким бы то ни было образом могли отождествить с угрозой национальной безопасности…[7]

Проект «Сайн» (Знак)

23 сентября 1947 г. на авиабазе Райт-Паттерсон генерал-лейтенант Нейтан Туайнинг написал секретное письмо на имя командующего ВС, в котором указывал на необходимость «приказом штаба ВС создать первоочередной секретный проект под кодовым названием, для тщательного изучения феномена в целях обобщения всех имеющихся и относящихся к делу данных, с последующей их передачей в различные центры Армии и Флота, в Комиссию по атомной энергии, Экспериментально-исследовательский комитет, Научно-консультативный совет ВС, в НАСА, а также „Рэнд корпорейшн“, в отдел двигателей Комиссии по атомной энергии — на предмет внесения замечаний и рекомендаций с представлением предварительных отзывов в течение 15 дней с момента подачи и подробных заключений в течение 30 дней по мере проведения исследований. Совершенно необходим полный обмен информацией…»[7].

30 декабря 1947 г. генерал-майор Грайги учредил предложенный Туайнингом проект «Сайн» (англ. Project Sign)[6]. В прессе, где скоро начали появляться сообщения о нём, проект назывался «Saucer»[7]. Среди случаев, расследовавшихся в рамках проекта «Сайн» — гибель Т. Мантелла. Проект был упразднён 16 декабря 1948 г.

Проект «Градж» (Ворчун)

11 февраля 1949 г. начал работу секретный проект «Градж» (англ. Project Grudge). Памятуя о большом числе не нашедших объяснения случаев наблюдения НЛО, унаследованных от проекта «Сайн», в «Градже» действовала негласная политика отрицания существования НЛО: все описываемые случаи объяснялись либо наблюдением известных науке атмосферных или астрономических явлений, а также галлюцинациями или иллюзиями. Детали показаний очевидцев, противоречившие таким выводам, игнорировались. Однако 23 % достоверных случаев всё равно не удалось дать объяснение. В докладе «Неопознанные летающие объекты — Проект „Градж“. Технический доклад № 102-AC 49/15-100» или просто Градж-доклад (август 1949 г.) делается общий вывод: «Нет никаких доказательств того, что объекты, о которых идёт речь, являются продуктом передовых научных разработок иностранной державы, и, следовательно, они не представляют угрозы для безопасности страны. Исходя из этого, рекомендуем сократить объём проводимых исследований НЛО. Главному техническому управлению ВВС продолжить изучение лишь тех донесений, которые содержат реалистически зримые технические детали»[7]. После составления Градж-доклада, изучением случаев стали заниматься ещё меньше. Высказывались мнения, что наличие проекта только стимулирует сообщения о НЛО, и 27 декабря 1949 г. проект был официально распущен[7], хотя и продолжал ещё свою деятельность.

Проект «Синяя книга»

10 сентября 1951 г., в 15.15, радиолокационная станция Форт-Манмета, Нью-Джерси, засекла почти что над собой неизвестный предмет на высоте 93 000 футов, что подтвердилось визуальным наблюдением операторами серебристой точки в небе. Этому случаю предшествовал другой: около 11 часов утра та же радиолокационная станция уже фиксировала низко летящий вдоль Атлантического побережья объект, резко и быстро менявший азимут. Лётчики пролетавшего мимо самолёта T-33 якобы видели 30-50-футовый серебристый диск. На следующий день, в 1330, был засечён объект, то снижавшийся, то поднимавшийся[7].

Об этих случаях стало известно начальнику разведки ВВС, генералу Кабеллу. Собрав 13 сентября того же года совещание и опросив вызванных в Вашингтон пилотов T-33, штаб Кабелла решил выслушать представителя официально уже не существующего проекта по изучению НЛО «Градж» лейтенанта Джерри Каммингса, который поспешил объяснить случаи наблюдением зондов и температурной инверсией, вызвавшей помехи в радаре. Генерал остался недоволен известием о том, что сообщения о НЛО практически не исследуются, и было отдано распоряжение учредить новый секретный проект по изучению «летающих тарелок»[7].

27 октября 1951 г. был издан приказ об учреждении нового проекта, но всё ещё под названием «Градж», начальником которого был назначен Эдвард Руппельт. В марте 1952 г. проект был переименован в проект «Голубая (Синяя) книга» (англ. «Blue book»): «слово „Градж“ уже устарело, и кодовое название „Синяя книга“ мы выбрали потому, что так называются тесты в колледжах, а и тесты, и проект одинаково изобилуют необъяснимыми и запутанными вопросами»[6] (Руппельт). Самым знаменитым случаем, расследовавшимся в рамках проекта, было изучение Руппельтом сообщений о Лаббокских огнях; при расследованиях производились не только рассылки анкет предполагаемым очевидцам, опрос их и проверка предоставляемых фото- и видеоматериалов, но и изучались метеорологические сводки, астрономические данные и маршруты самолётов с целью их сопоставления с рассказами людей, сообщающих о наблюдении НЛО. Проект был закрыт в 1969 г., как раз после комиссии Кондона (см. «Историю уфологии»)[8].

Центральное разведывательное управление

По словам уфолога Дональда Кихо, «длительное время ЦРУ зорко следило за всем, что имело отношение к НЛО, а также и за действиями ВВС (как признался мне адмирал Хилленкоттер, началось это с 1948 года, когда он был директором ЦРУ)»[7]. ЦРУ долго подозревалось в сокрытии информации о НЛО. После принятия Закона о свободе информации в 1976 г. были обнародованы документы, из которых следовало, что, по мнению ЦРУ, неопознанные летающие объекты не представляют угрозы для безопасности США[8], однако увлечение ими населения страны может быть использовано Советским Союзом.

24 сентября 1952 г. вышел меморандум ЦРУ, написанный Маршаллом Чедвеллом (англ. Chadwell), в котором высказывались опасения:

Положение с «летающими тарелками» чревато двумя опасными моментами, которые, учитывая международную напряжённость, могут сказаться на национальной безопасности… С течением времени выяснилось, что, несмотря на появление НЛО во многих точках земного шара, в советской прессе отсутствовали какие бы то ни было сообщения или комментарии, пусть даже сатирические, на эту тему… Поскольку не составляет секрета, что пресса в СССР находится под государственным контролем, остаётся признать, что полное молчание есть результат официального политического решения, принятого на высшем уровне. Таким образом, следует дать ответы на такие вопросы:
  • могут ли контролироваться такие наблюдения;
  • могут ли предсказываться появления НЛО;
  • можно ли их использовать для ведения психологической войны либо в наступательных, либо в оборонительных целях.

Озабоченность общества подобными явлениями… указывает на то, что значительная часть населения морально подготовлена к тому, чтобы поверить в немыслимое. Именно здесь заключается опасность создания массовой истерии и паники…

Система воздушного предупреждения США… зависит от сочетания наблюдения объектов на экранах радаров и визуального наблюдения. Мы исходим из того, что СССР располагает потенциалом, достаточным для нанесения воздушного удара по США. Однако теперь необходимо считаться с тем, что в любой момент времени в небе, наряду с десятком воздушных объектов известного происхождения, может находиться какое-то число летательных аппаратов неустановленной принадлежности. То есть мы должны иметь в виду, что во время атаки с воздуха мы окажемся не в состоянии в реальных боевых условиях моментально отличить ложные цели от подлинных. Тогда, по мере возрастания напряжения, возникает опасность ложных тревог и ещё большая опасность принятия реальной цели за ложную… Я считаю эту проблему настолько важной, что она должна быть рассмотрена Советом национальной безопасности с целью принятия скоординированных усилий всего сообщества для её решения[8].

Для разрешения этого вопроса предлагалось совершенствовать методы опознавания ложных («фантомов») и реальных целей (военной техники противника), исследовать сообщения о НЛО на предмет возможного их использования для ведения психологической войны и, возможно, ограничить доступ населения к сведениям об этом предмете. В январе 1953 г. специально для этого созданная ЦРУ учёная комиссия Робертсона (см. «Историю уфологии») вынесла решение о том, что интерес населения к НЛО, возросший после «волны» наблюдений НЛО в 1951 г., необходимо снижать, а все гражданские уфологические группы «должны находиться под контролем из-за их возможно сильного влияния на мнение масс, если принявшие широкий размах наблюдения всё же дадут положительный результат»[6].

Комната 801

Room 801, находящаяся в здании Министерства авиации в Лондоне, якобы стала местом сбора и обработки сообщений о наблюдении НЛО на территории Британских островов. Об этой деятельности было объявлено в 1957 г.[8]

GEPAN

GEPAN — французская уфологическая организация. Одним из основоположников французской уфологии был мистик Эме Мишель.

В марте 1977 г. во Франции министр Робер Галли по французскому телевидению сообщил, что озабоченное полётами НЛО Министерство обороны занимается их изучением. 1 мая 1977 г. французским правительством было принято решение о создании группы учёных по изучению неизвестных аэрокосмических явлений (GEPAN), а её руководителем был назначен доктор Клод Поэр из Французского аэрокосмического агентства в Тулузе[6]. Впоследствии Поэра сменил доктор астрономии, видимо, Ален Эстрель. Именно GEPAN занималась расследованием наблюдения яйцевидного объекта в Транс-ан-Провансе.

21 февраля 1983 г. в «Санди Таймс» была опубликована заметка «Поиск „летающих тарелок“ прекращён!», где отмечалось, что правительство закрывает проект GEPAN, рассматриваемый как «дорогостоящая забава», хотя проект продолжал функционировать до официального восстановления в 1983 г.. В своей монографии 1983 г. сотрудник GEPAN Пьер Герен писал, что правительство пытается «заставить учёных отрицать существование НЛО»[6]. Впоследствии, в начале 1990-х, начали им высказываться обвинения в игнорировании некоторых случаев[6].

«Водолей»

«Водолей» (англ. «Aquarius») — якобы действовавший в конце 1970-х — начале 1980-х организованный правительством США секретный проект по изучению сообщений о НЛО[8].

Будто бы весной 1983 г. секретные, предоставленные на 19 минут неизвестным человеком документы (датированы 14 июля 1977 г.) были отчасти пересняты и зачитаны на диктофон автором статей и книг о Розуэлльском инциденте Биллом Муром. Мур утверждал, что этот аноним договорился с ним о встрече в некотором мотеле Нью-Йорка, дабы показать ему доклад, в котором было написано, что некий «проект „Водолей“ располагает 16 томами документированной информации, собираемой с начала проводимого США расследования Неопознанных Летающих Объектов (НЛО)…»[9]

«Зона 51»

Зона 51 (она же Dreamland, Paradise Ranch, Home Base, Watertown Strip, Groom Lake, Homey Airport) — американский военный аэродром, расположенный в штате Невада около озера Грум-Лейк. Согласно официальным данным, в Зоне 51 разрабатываются экспериментальные летательные аппараты и системы вооружения. В частности там были впервые испытаны самолеты: U-2, F-117, OXCART и другие. По убеждению уфологов, в одном из ангаров данного аэродрома держат все сбитые или потерпевшие крушение летающие тарелки, найденные на территории США, с целью изучения их устройства и создания аналогичных летающих аппаратов, используя технологии пришельцев.

«Маджестик-12»

Маджестик-12 (англ. MJ12, Majestic-12 — «Великолепная дюжина») — якобы существовавшая тайная организация, кроме изучения неопознанных летающих объектов занимавшаяся Розуэлльским инцидентом.

О «Великолепной дюжине», будто бы подчиняющейся непосредственно Трумэну, было сказано в 9-страничном докладе, датированном 18 сентября 1947 г. и помеченном грифом «TOP SECRET // EYES ONLY», экземпляры которого были анонимно высланы нескольким известным уфологам[10], вроде британского уфолога Тимоти Гуда (англ. Timothy Good). В декабре 1984 г. продюсер Джайме Шандера, интересующийся Розуэлльским инцидентом, получил анонимно конверт с этим докладом, на котором был штемпель Альбукерке (Нью-Мексико)[8].

В документе значится: «Операция „Маджестик-12“ — совершенно секретная операция Экспериментально-исследовательского комитета и разведки, подотчётная исключительно и непосредственно Президенту Соединённых Штатов. Операции проекта проводятся под контролем группы „Маджестик-12“ („Мэджик-12“), созданной на основании специального секретного указа Президента Трумэна 24 сентября 1947 года по рекомендации доктора Вэнневара Буша и министра Джеймса Форрестола»[9]. И далее: «Для сохранения секретности связь между проектом „Сайн“ и „Маджестик-12“ была ограничена двумя лицами из разведки Главного технического управления. Их роль заключалась в передаче информации. В декабре 1948 года „Сайн“ был преобразован в проект „Градж“. В настоящее время операция проводится под кодовым названием „Синяя книга“. Связь поддерживается через офицера ВВС, руководителя проекта»[9].

В эту группу будто бы входило 12 политиков и учёных, среди которых были: физик-ядерщик Массачусетского технологического университета Вэнневар Буш (англ. Vannevar Bush), контр-адмирал, один из руководителей ЦРУ Роско Хилленкеттер (англ. Roscoe Hillencoetter), бывший министр обороны Джеймс Форрестол (англ. James Forrestal), генерал Натан Туайнинг, директор ЦРУ генерал Уолтер Смит, профессор Дональд Мензел и другие[9].

Проводились проверки на подлинность документа. На основании того, что подпись в этом докладе идентична подписи Трумэна в некоторых документах, некто Джо Никел и Джон Фишер пришли к выводу, что она сфабрикована. Отсюда и весь доклад может считаться подделкой[11]. Другой довод — шрифт пишущей машинки (как выяснилось, марки «Смит-Корона»), который, будучи введённым в 1960-е, как будто никак не мог использоваться в 1940-х[9].

Неизвестные организации

В конце 1940-х гг. сотрудники секретного проекта ВВС США по изучению сообщений военных о наблюдении НЛО «Сайн» (см. «Уфологические организации») столкнулись с проблемой: приезжая на место происшествия, сотрудники «Сайна» выясняли, что некоторые неизвестные лица уже бывали здесь, представлялись сотрудниками разведки или офицерами ВВС, допрашивали очевидцев и говорили им, чтобы они не разглашали подробности своих наблюдений. Впоследствии Пентагон признавал, что в то время действовала ещё одна уфологическая группа[7].

С другой стороны, в США были популярны идеи, объясняющие явление «контактёрам» (см. «Историю феномена НЛО») и очевидцам НЛО неизвестных посетителей (вроде людей в чёрном), наказывающих им не рассказывать об этих явлениях, существованием неких скрытых организаций, препятствующих распространению и изучению сообщений о НЛО (так называемые «Silence groups»)[8].

Уфология в СССР и России

Считается, что инициативное изучение НЛО в СССР началось в 1946 году, когда писатель-фантаст А. П. Казанцев высказал гипотезу о том, что причиной Тунгусского взрыва 1908 года могла явиться авария инопланетного летательного аппарата[12]. В 1947 году в Московском планетарии прошла лекция-диспут «Загадки Тунгусского метеорита», организованная Ф. Ю. Зигелем и А. П. Казанцевым. Дискуссия приняла массовый характер, имела своим следствием резкий рост интереса к Тунгусскому феномену и — организацию в 1958 году экспедиции Академии наук, пришедшей к выводу, что взрыв неизвестного тела произошёл в воздухе над землей[3]. Есть также некоторые свидетельства, что в связи с выдвигавшимися на Западе предположениями о причастности СССР к Розуэлльскому инциденту проявил интерес СталинК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4615 дней].

Начало сбора в СССР информации об НЛО и первые публикации материалов на эту тему (1956 год) связывают с именем старшего преподавателя кафедры автоматики Московского технологического института пищевой промышленности Ю. А. Фомина; совместно с Б. В. Макаровым и В. М. Гуликовым в 1959—1960 он прочёл серию публичных лекций на эту тему[13]:14. К этому времени руководство Московского планетария заняло по отношению к этой проблеме критическую позицию, а все запросы туда вызывали ответную реакцию в виде письма:

Уважаемый товарищ…
Явление, которое Вы наблюдали, по-видимому, связано с одним из экспериментов, проводящихся для изучения плотности атмосферы на больших высотах, с запуском натриевого облака (такого же, какие были образованы при полёте космических ракет).

— Научный консультант Московского планетария В. А. Бронштейн[12]

8 января 1961 года газета «Правда» опубликовала разгромную статью «Миф о 'летающих тарелках'» академика Л. А. Арцимовича[13]:15. Ю. А. Фомин был исключен из членов Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний (Общество «Знание»), и работа по изучению НЛО в СССР на несколько лет прекратилась[3].

Новый всплеск роста интереса к проблеме НЛО был связан с публикацией книги И. С. Шкловского «Вселенная, жизнь, разум» (1962). Многочисленные письма с сообщениями о странных небесных явлениях стали приходить в научные и просветительские учреждения. В украинском журнале «Знання та Праця» (№ 1, 1967) по инициативе харьковского студента В. В. Рубцова была опубликована статья о многочисленных наблюдениях НЛО над Украиной. 17 мая 1967 в Москве, в ЦДАиК им. Фрунзе состоялось собрание инициативной группы по изучению НЛО в составе 45 человек[12]. Её руководителем был избран генерал-майор П. А. Столяров, заместителем — автор многих научно-популярных книг по астрономии, доцент Московского авиационного института Ф. Ю. Зигель, с деятельностью которого в значительной степени был связан второй период развития уфологии в СССР[3].

По согласованию с начальником ЦДАиК генерал-майором Л. Д. Рейно было решено создать Отделение по НЛО Всесоюзного комитета космонавтики ДОСААФ[13]:15. 18 октября 1967 года в ЦДАиК состоялось его первое заседание, собравшее 350 участников и журналистов. В журнале «Смена» № 7, 1967 была опубликована статья Ф. Зигеля о готовящемся им к публикации сборнике «Населённый космос», куда (предоставленные по разрешению Министерства гражданской авиации СССР) были включены свидетельства лётчиков, наблюдавших неопознанные летающие объекты. Поставив перед собой цель начать массовый сбор свидетельств, 10 ноября 1967 года Столяров и Зигель выступили по Центральному телевидению, обратившись к телезрителям с просьбой присылать свои сообщения. Как писал впоследствии Ф. Зигель, «последствия этого выступления оказались неожиданными. Наблюдения были получены… Однако научную их обработку провести не удалось»[12]. В конце ноября 1967 ЦК ДОСААФ принял решение о роспуске Отделения по НЛО[3].

В дальнейшем официально в СССР появления НЛО нехотя объяснялись природными и техногенными причинами или даже просто отвергались, а публикация материалов на эту тему стала цензурироваться. В официальных и научных кругах вместо НЛО стало использоваться понятие-эвфемизм аномальные атмосферные явления (ААЯ).

Только нашумевший в связи с массовым наблюдением т. н. Петрозаводский феномен (Петрозаводское диво) 1977 года был худо-бедно освещен в прессе и объяснён официальными организациями сначала как неизученное природное аномальное явление, а много позже (в эпоху гласности) — деятельностью военного и особо засекреченного в то время космодрома Плесецк, однако, привязка к этому явлению называвшегося пуска ракеты-носителя имеет ряд нестыковокК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4124 дня].

В 1978 году в СССР начала осуществляться секретная межведомственная государственная программа изучения феноменов ААЯ-НЛО, в военных и некоторых прочих ведомствах были созданы группы по сбору и анализу информации[14]. Несмотря на общий скептицизм и особенно резко критикующее отношение к квалификации НЛО как проявлений инопланетного разума и к уфологии как паранауке, также и в Академии Наук СССР в 1984 году была создана комиссия по аномальным атмосферным явлениям. В ходе выполнения программы за 13 лет было получено около трёх тысяч сообщений о наблюдениях необычных явлений, из которых большую часть наблюдаемых явлений (более 90 %) объясняли полёты высотных баллонов и пуски ракет. Одним из важных официальных результатов исследования являлось также то, что не было получено[15]:

  • ни одного сообщения о посадке «НЛО»;
  • ни одного сообщения о контактах с «пилотами НЛО»;
  • ни одного сообщения о похищениях людей «НЛО».

Вторым случаем, когда информация о НЛО всё-таки появилась в прессе и стала широко обсуждаться общественностью, стало наблюдение 7 сентября 1984 года несколькими экипажами и пассажирами пассажирских самолётов с негативными явлениями для некоторых из членов экипажей. Событие удалось огласить одной из самых массовых газет «Труд» («Ровно в 4:10»).

Свободные публикации в прессе, СМИ и книгах и широкое обсуждение явлений НЛО стали возможны только в эпоху гласности в последние годы существования СССР. Неопознанные НЛО были продемонстрированы общественности в видеосъёмках с борта орбитальных станций «Салют» и «Мир» (огромные шары в атмосфере Земли), а также в фотосъёмке с борта советской автоматической межпланетной станции «Фобос-2» (тени на Марсе, подобные инверсионному следу взлетающей ракеты).

Среди неофициальной общественности высокую активность в области уфологии (включая нелегальное распространение самиздата) начали проявлять начиная с 1970-х годов группы энтузиастов в Москве, Северо-Двинске, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Томске и др., которыми руководили В. Г. Ажажа, А. И. Буренин, Р. Г. Варламов, Э. А. Ермилов, А. С. Кузовкин, В. Н. Лунев, А. Е. Семенов, Ю. Г. Симаков, Л. Е. Чулков, Б. А. Шуринов и др. В эпоху гласности и начале постсоветского периода действовала Уфологическая ассоциация СССР-России. В настоящее время в России действуют ассоциации «Экология непознанного», «Космопоиск», Уфологический союз, Академия информациологической и прикладной уфологии, а также ряд других общественных организаций, объединяющих уфологов[3].

Уфологи

Александр Казанцев

Александр Казанцев — известный советский писатель-фантаст, пионер уфологии в СССР ввиду выдвинутого им предположения о Тунгусском метеорите как инопланетном корабле и исследований палеоконтактов.

Альберт Вейник

Альберт Вейник — известный советский учёный, член-корреспондент Академии наук Белорусской ССР, создавший Термодинамику реальных процессов (ТРП), объясняющую, среди прочего, механизм перемещения НЛО.

Вадим Чернобров

Вадим Чернобров — наиболее известный в постсоветской России уфолог-исследователь аномальных явлений, координатор Международного движения и Общероссийского общественного научно-исследовательского объединения (ООНИО) «Космопоиск», автор многочисленных книг и других публикаций по уфологии и т. н. неакадемическим исследованиям.

Владимир Ажажа

Владимир Ажажа — некогда моряк и инженер (научный руководитель экспедиции на подводной лодке «Северянка»), благодаря лекциям и самиздату стал известнейшим уфологом СССР, основав и возглавляя первые неофициальные уфологические ассоциации. В постсоветское время стал автором многих книг по теме и инициатором обсуждения уфологической безопасности на парламентском уровне.

Джозеф Аллен Хайнек

Джозеф Аллен Хайнек (англ. Josef Allen Hynek) — американский уфолог, профессор астрономии университета Огайо, консультант ВВС США по неопознанным летающим объектам.

Изучением сообщений о НЛО стал заниматься по предложению ВВС США (см. «Уфологические организации») в феврале 1948 г., поначалу существование «летающих тарелок» не признавал: «Надо подчеркнуть, что мы с коллегами совершенно искренне считали увлечение „летающими тарелочками“ результатом послевоенного массового психоза и душевно сочувствовали нашим бедным согражданам, одураченным такой несусветной чепухой. Поэтому я принял приглашение ВВС на роль „астрономического цензора“ сообщений о наблюдениях НЛО как хороший шанс разоблачить, разгромить, развеять этот антинаучный мираж. Однако продемонстрировать силу и мощь нашей научной методологии на материале писем и рассказов очевидцев мне не удалось…»[16]

Хайнек занимался непосредственно поиском и опросом очевидцев (см. «Случай в Сокорро»), путешествовал в места наблюдения НЛО (например, в Папуа — Новую Гвинею или в СССР, чтобы встретиться с Ф. Зигелем)[7]. С закрытием проекта ВВС «Синяя книга» временно прекратил уфологическую деятельность, пока в 1974 г. не организовал уфологическую организацию CUFOS, после смерти Хайнека переименованную в Центр уфологических исследований имени Джозефа Аллена Хайнека[6].

Хайнек был убеждён, что феномену НЛО таки дадут объяснение и «когда будет решена загадка НЛО, это станет не просто очередным шагом в поступательном движении науки, но громадным, неожиданным качественным скачком»[7].

Дональд Кихо

Дональд Кихо (англ. Donald Keyhoe) — американский уфолог, отставной майор ВМС, журналист, писатель.

В январе 1950 г. в журнале «True» появилась статья Кихо «The flying saucers are real», где утверждалось, что
  • Земля давно находится под наблюдением разумных существ с другой планеты;
  • в последние два года их присутствие в околоземном пространстве заметно возросло;
  • для наблюдений за нами пришельцы используют летательные аппараты трёх типов: малых размеров беспилотные диски с телевизионными или импульсными передатчиками, а также крупные дискообразные, дирижаблеподобные и бескрылые объекты;
  • методы наблюдения, ими применяемые, по существу, мало чем отличаются от перспективных американских разработок для изучения космоса, программ, которые мы освоим лет через пятьдесят. А потому есть основание полагать, что инопланетная цивилизация опередила нас в своём развитии, по крайней мере, на два столетия, если не больше;
  • власти обо всём знают, но боятся сказать людям правду, опасаясь паники[7].

В октябре 1950 г. вышла и книга Кихо «The flying saucers are real!». В 1958 г. Кихо выступал на телевидении и, когда он произнёс: «А теперь я собираюсь сказать нечто такое, о чём ранее не сообщалось»[7], передача была прервана. Впоследствии власти оправдали этот акт интересами национальной безопасности. До 1969 г. Кихо исполнял обязанности директора Национального исследовательского комитета по воздушным явлениям[8].

Дональд Мензел

Дональд Мензел (англ. Donald Menzel) — американский учёный, профессор астрономии Гарвардского университета, уфолог, противник версий внеземного и антропогенного происхождения НЛО.

О нём стало широко известно в июне 1952 г., когда он стал публиковаться в журналах «Time» и «Look», критикуя появляющиеся в прессе статьи о внеземном происхождении НЛО и объясняя случаи их наблюдением миражей. Книга Мензела «О „летающих тарелках“» в Советском Союзе даже была переведена на русский язык.

Жак Валле

Жак Валле (англ. Jacques Vallee) — американский уфолог, математик и астрофизик, докторская степень за работы в области искусственного интеллекта (1967). С 1962 г. живёт в США. С 1963 г. в Чикаго сотрудничал с А. Хайнеком, а в 1977 участвовал в создании GEPAN (см. «Уфологические организации»)[17].

Отрицал внеземное происхождение НЛО, считая, что сообщения о наблюдении «летающих тарелок» провоцируются скрывающимися от человечества разумными существами, обитающими на Земле[8].

Марина Попович

Марина Попович — видный советский лётчик, инженер и учёный, является известным энтузиастом, исследователем и автором книги по уфологии.

Феликс Зигель

Феликс Зигель — учёный (математик и астроном), писатель-популяризатор науки, также считающийся основателем отечественной уфологии (полуофициально ввиду её неприветствования и засекреченности темы НЛО).

Филип Класс

Филип Класс (англ. Philip Klass) — уфолог, бывший редактор журнала «Эвиэйшн уик энд спейс текнолоджи». Класс прославился тем, что отрицал внеземное происхождение НЛО, выискивал в сообщениях о наблюдении НЛО противоречия и доказательства мистификации. Он отстаивал мысль, что сообщение о НЛО в лучшем случае является результатом самообмана, не уставал подчёркивать сложность оценить положение и размеры находящегося в небе объекта, показывал, что любой человек склонен к ошибкам. Средства массовой информации Класс обвинял в распространении неадекватных представлений о НЛО. Класс придерживался разработанных им «уфологических принципов»:

  • всякое неожиданное недолго наблюдаемое человеком явление не может быть точно описано — свойство человека, не зависящее от его интеллекта;
  • «волны» сообщений о НЛО Класс объяснял так: в погоне за сенсацией средства массовой информации, игнорируя очевидные объяснения и действуя своими статьями на впечатлительных людей, порождают большое количество подобных «наблюдений» НЛО, и эти «наблюдения» множатся до тех пор, пока пресса не теряет к ним интерес и перестаёт публиковать эти сообщения, снижая тем самым увлечение «летающими тарелками»;
  • неопознанными летающие объекты становятся лишь по причине недобросовестного расследования случаев их наблюдения[8].

Эдвард Руппельт

Эдвард Руппельт (англ. Edward J. Ruppelt) — американский уфолог, лётчик-бомбардир, капитан ВВС, руководитель проекта ВВС США по изучению НЛО «Синяя книга». Автор книги [www.nicap.org/rufo/contents.htm «The report on unidentified flying objects»] (1956), по его словам, автор термина «неопознанный летающий объект», якобы введённый для замены термина «летающая тарелка». Придерживался версии внеземного происхождения НЛО: в 1954 г., когда Дональд Кихо спросил его мнение о НЛО, он ответил: «Если „летающие тарелки“ существуют, они должны быть инопланетного происхождения»[7].

Статистика Сидни Шелдона

Американский писатель Сидни Шелдон, занявшись изучением смерти Аршада Шарифа и Вимала Дазибая, отметил 23 случая гибели астрономов, среди которых были интересующиеся уфологией люди[18]:

  • в октябре 1986 г. астроном профессор А. Шариф выехал из Лондона в Бристоль и повесился там на дереве, преодолев расстояние в 100 км;
  • через несколько дней лондонский же профессор В. Дазибай бросился с Бристольского моста;
  • в январе 1987 г. Автар Синг-Гада пропал без вести;
  • в феврале 1987 г. Питер Пигегел был задавлен своей автомашиной;
  • в марте 1987 г. Дэвид Сэняс разбился насмерть, въехав на большой скорости в здание кафе;
  • в апреле 1987 г. повесился Марк Визнер, был убит Стюарт Гудинг, Дэвид Гринхалг упал с моста, Шани Уоренн утопился;
  • в мае 1987 г. Майкл Бейкер погиб в автокатастрофе.

Другие случаи самоубийства при загадочных обстоятельствах

  • Моррис Джессап (англ. Morris Jessup) — американский астроном и уфолог, в 1959 г. покончил с собой, закрывшись в салоне своего автомобиля, и подведя шланг от выхлопной трубы[8];
  • Джеймс Макдональд (англ. James McDonald) — американский астроном, на Конгрессе по делу НЛО (1966) высказался, что рассматривает внеземное происхождение НЛО «крайне маловероятным», умер в 1971 г.[8]

Науки, с которыми связана уфология

Уфологические исследования более всего затрагивают такие направления науки:

  1. Психология. Ключевую роль в изучении случая предполагаемого наблюдения НЛО играет установление искренности показаний очевидцев (например, при помощи детектора лжи) и установление возможности реального существования наблюдавшегося ими феномена (например, поиском других независимых очевидцев). Понятно, что вероятность того, что явление действительно имело место, низка, если у респондента обнаружено какое-либо галлюциногенное психическое расстройствоК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4791 день].
  2. Метеорология. Существует множество атмосферных явлений, могущих ввести их очевидцев в заблуждение: ложные солнца, линзообразные облака, пр. (см. список опознанных летающих объектов). Расследующий случай уфолог прежде всего должен установить, не вызвано ли сообщение о НЛО наблюдением какого-либо из этих явлений.
  3. Астрономия. Параллельно с атмосферными явлениями в науке описано множество астрофизических феноменов (вроде явления кометы, Венеры), вызывающих сообщения о наблюдении НЛО. Наиболее авторитетными уфологами были как раз профессора астрономии (Аллен Хайнек и Дональд Мензел).

Кроме того, для выявления дефектов или манипуляций с фотоплёнкой, изображающей НЛО, в команде уфологов должен присутствовать специалист по фотографии. Цифровые изображения априори не признаются достоверными.

См. также

Напишите отзыв о статье "Уфология"

Примечания

  1. Hansson S. O. [plato.stanford.edu/archives/fall2008/entries/pseudo-science/#UniDiv Unity in diversity] // Science and Pseudo-Science. Stanford Encyclopedia of Philosophy.
  2. 1 2 [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Science/Article/petr_nauk.php Петров В. Наука и квазинаука с методологической точки зрения Уфология Астрология как паранаука — электронная библиотека научных исследований]
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 В. Сурдин. [www.krugosvet.ru/enc/nauka_i_tehnika/astronomiya/UFOLOGIYA.html Уфология]. Энциклопедия «Кругосвет». Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/68398RCGb Архивировано из первоисточника 30 мая 2012].
  4. Э.П. Кругляков [archive.is/20120907015101/www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/5_99/10_KRUG.htm ДОКЛАД КОМИССИИ ПО БОРЬБЕ С ЛЖЕНАУКОЙ И ФАЛЬСИФИКАЦИЕЙ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА ПРЕЗИДИУМЕ РАН 16 МАРТА 1999 Г]
  5. Edward J. Ruppelt. [www.nicap.org/rufo/contents2.htm The Report on the Unudentified Flying Objects]. www.nicap.org. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/68397fa6K Архивировано из первоисточника 30 мая 2012].
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Рэнделс Д., Хоу П. Тайны НЛО. 50 лет загадочных контактов / Пер. Фурман Л. М.. — М.: Изд. Вече, 1998. — 384 с, ил.. — (Великие тайны)с1952 г.
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 Цебаковский С. Я. Книга первая: ВВС против НЛО // Цебаковский С. Я. Уравнение с НЛО. — М.: Современник, 1997. — 381 с, ил. — (Антология тайн, чудес и загадок).
  8. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 Риччи Д. Энциклопедия НЛО и пришельцев / Пер. с английского Вибе Д. З., Коптелов А. А., Филимонов С. В.. — М.: Вече, 1998. — 448 с, ил. (Энциклопедии. Справочники. Неумирающие книги).
  9. 1 2 3 4 5 Цебаковский С. Я. Охота за летающими дисками // Цебаковский С. Я. Уравнение с НЛО. — М.: Современник, 1997. — 381 с, ил.. — (Антология тайн, чудес и загадок). — С. 267—286.
  10. Рэнделс Д., Хоу П. Тайны НЛО. 50 лет загадочных контактов / Пер. Фурман Л. М.. — М.: Изд. Вече, 1998. — 384 с, ил. — С. 322—325.
  11. Рэнделс Д., Хоу П. Тайны НЛО. 50 лет загадочных контактов / Пер. Фурман Л. М.. — М.: Изд. Вече, 1998. — 384 с, ил. — С. 325.
  12. 1 2 3 4 Зигель, Ф. Ю. [ufo.far.ru/zl02.html Из истории изучения НЛО в СССР]. ufo.far.ru. Проверено 13 августа 2010.
  13. 1 2 3 Зигель, Ф. Ю. Феномен НЛО. Наблюдения и исследования. М., «Инвенция». 1993. ISBN 5-900370-13-5
  14. [sueverie.net/index.php?option=com_content&task=view&id=138&Itemid=35 Платов Ю. В., Соколов Б. А. «Изучение неопознанных летающих объектов в СССР»] // Вестник Российской академии наук, 2000. Том 70. № 6. -С. 507—515.
  15. [www.scientific.ru/paranor/uforus3.html Платов Ю. В., Соколов Б. А. «История государственных исследований НЛО в СССР».]
  16. [anomalia.kulichki.ru/photo/94.htm Хайнек А. НЛО: попытка научного подхода // НЛО. — 2000. — № 41]
  17. В. А. Чернобров [kosmopoisk.org/books/issled.txt «Список людей и исследовательских организаций, связанных с проблемой изучения уфологии, парапсихологии, аномальных явлений, создания НЛО-подобных летательных аппаратов, нетрадиционных движителей и энергоисточников»] (недоступная ссылка)
  18. Варакин А., Зданович Л. Тайны НЛО. — М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2001. — 480 с, илл. — С. 362—363;

Литература

  • Виноградова Е. П., Воловикова М. Л., Канищев К. А., Куприянов А. С., Ковальцов Г. А., Тихонова С. В., Чубур А. А. Краткий справочник понятий лженауки // [www.fr.spb.ru/kse/conf_lzhenauka.pdf Лженаука в современном мире: медиасфера, высшее образование, школа: Сборник материалов Международной научно-практической конференции, посвящённой памяти академика Э. П. Круглякова, проходившей в Санкт-Петербургском государственном университете 21—22 июня 2013 г] / [редкол.: С. В. Тихонова (отв.ред.) и др.]. — СПб.: Изд-во ВВМ, 2013. — 291 с. — 100 экз. — ISBN 978-5-9651-0742-1.
  • Образцов П. А. [qame.ru/book/unknown/azbuka_shambaloidov/shambal.djvu Азбука шамбалоидов: Мулдашев и все-все-все]. — М.: Яуза, Пресском, 2005. — 288 с. — (АнтиМулдашев). — 9000 экз. — ISBN 5-98083-038-3.

Ссылки

  • [www.rufors.ru RUFORS — Русская уфологическая исследовательская станция]
  • [www.ufobua.org.ua UFOBUA — архив НЛО Украины]
  • [nationalarchives.gov.uk/ufos/ Национальный архив НЛО Правительства Великобритании]
  • [www.stuff.co.nz/national/4486327 Original files: NZ’s UFO sightings]
  • [ufology-news.com/sajty Новости Уфологии — адекватные СМИ о НЛО]
  • [www.ufo-phenomenon.ru Феномен НЛО — Любительский сайт]
  • [www.youtube.com/channel/UC1iysHtLRnYCbQ1xhnAXcZg?sub_confirmation=1 Тематическая подборка видео по теме]


Отрывок, характеризующий Уфология

К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.