Уххацити

Уххацити (Уххациди) (передача имени условная, по клинописным знакам) — последний независимый правитель царства Арцава, существовавшего в позднем бронзовом веке на западе Анатолии.

Согласно хеттским источникам, у него было два сына, Пияма-Курунта и Тапалацунаули, которые в 1322 г. до н. э. были уже взрослыми и могли носить оружие.

Хеттский царь Мурсили II во время своего второго сезона кампаний, в 1322 г. до н. э., напал на небольшие царства Аттаримма, Ху(ва)рсанасса и Суруда на границе с Арцавой. Их правители бежали в Арцаву. Когда Мурсили потребовал выдать их, Уххацити отказал ему и назвал его «ребёнком». Он также смог включить в свои войска царя Манапа-Тархунта (en:Manapa-Tarhunta) из страны реки Сеха, но не Маскхуилуву из страны Мира.

Мурсили подавил восстание племён каска и вторгся в Арцаву. В это время центром конфедерации Уххацити был город Апаса (Апаша). Во время наступления Мурсили метеорит упал на Апасу и ранил Уххацити, о чём свидетельствует текст из анналов Мурсили II:

«Могучий бог бури, мой господь, проявил свою божественную справедливую силу и метнул молнию. Все мои войска видели эту молнию. Вся страна Арцава видела молнию. Молния пронеслась мимо (нас) и ударила по стране Арцава. Она поразила столицу Уххацити, город Апаша. Она приземлилась на колени Уххацити, и тот заболел».

Раненый, Уххацити больше не мог руководить военными действиями. Поэтому, заключив союз с царём Аххиувы (это первый случай упоминания о монархе ахейцев), он приказал Пияма-Курунта принять сражение у Вальмы на реке Астарпа. Пияма-Курунта проиграл битву, и Уххацити с сыновьями бежали за море на острова, контролируемые ахейцами (Крит или Киклады).

Уххацити умер, когда Мурсили осаждал людей Аттариммы, Хуварсанассы и Суруды близ Пуранды.

Литература

• История древнего Востока. М. 1986.

Ссылки

• [pages.sbcglobal.net/zimriel/amc/arzawa.html The Arzawa Page]

Отрывок, характеризующий Уххацити

– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».