Плавучие базы подводных лодок проекта 1886

Плавучие базы проекта 1886 — тип плавучих баз подводных лодок, служивших в составе советского Военно-Морского Флота.

История разработки и строительства

Проект плавучей базы ПЛ был разработан в центральном конструкторском бюро «Айсберг» под руководством главного конструктора И. Г. Когана и во многом повторял проект 310. Главным наблюдающим от ВМФ за строительством плавучих баз типа был капитан 2 ранга О. А. Фоменко.

Строительство головной базы было завершено в Николаеве на Черноморском судостроительном заводе в 1963 году. Всего для ВМФ СССР в 1963—1972 годах было построено девять плавбаз проекта 1886, в том числе две плавбазы («Бородино» и «Гангут») были построены по изменённому проекту 1886У как учебные корабли, но с сохранением всего оборудования плавбазы. Ещё одна плавбаза была построена по проекту 1886М для ВМС Индии.

Конструкция

Плавучая база подводных лодок проекта 1886 имела полное водоизмещение 7980 тонн, порожнее — 5270 тонн. Главные размерения: длина максимальная — 144,8 м, ширина — 18,1 м, осадка — 6,0 м. Двухвальная дизель-электрическая главная энергетическая установка мощностью 4000 л. с. обеспечивала кораблю скорость полного хода 16 узлов. Дальность плавания достигала 5000 морских миль (на скорости 13 узлов) и 11 500 миль (на скорости 9 узлов), автономность — 40 суток. Экипаж состоял из 250 человек.

Плавучая база могла обслуживать две подводные лодки проекта 629 или проекта 651 или атомную подводную лодку 1-го поколения. На плавучей базе проекта 1886 могли храниться 44 торпеды калибра 533 и 400-мм.

Оборонительное вооружение кораблей проекта 1886 состояло из четырёх 57-мм спаренных установок АК-725 с РЛС управления «Барс», гидроакустические станции: ГС-572 «[[Пегас-2] ШПС МГ-26, МГ-10М, МГ-7(2шт)]». После модернизации плавбазы ПБ-20, ПБ-32, ПБ-82, «Иван Колышкин» также получили две счетверённые пусковые установки ПЗРК «Стрела-3» (боекомплект — 16 зенитных управляемых ракет). Впервые на советской плавбазе было обеспечено базирование одного вертолёта типа Ка-25 (имелась взлётно-посадочная площадка и вертолётный ангар).

Представители проекта

Название	Завод	Заводской номер	Дата закладки	Дата спуска на воду	Дата зачисления в списки	Флот	Статус
«Владимир Егоров» До 1968 — ПБ-82.	Черноморский ССЗ	681	17 июня 1961	29 сентября 1962	27 декабря 1963	СФ	Списан 24 июня 1991.
«Лена» До 1970 — ПБ-32.		682	11 октября 1961	28 апреля 1963	29 декабря 1964	СФ	Списан 24 июня 1991.
«Тобол» До 1967 — ПБ-20.		683	4 октября 1962	1963	25 сентября 1965	СФ	С 1970 — корабль управления. Списан 5 июля 1994.
«Иван Кучеренко» До 1968 — ПБ-6.		684	10 мая 1963	28 ноября 1965	14 января 1967	ТОФ	Списан 5 июля 1994.
«Волга»		685	2 декабря 1965	30 декабря 1966	30 мая 1968	СФ, затем ЧФ	Списан в 2002.
«ПБ-7» После 1968 — Амба А14, затем А54.		686	5 января 1967	18 января 1968	31 октября 1968	ВМС Индии	Списан 16 июля 2006.
«Иван Вахрамеев»		687	23 января 1968	5 ноября 1968	30 августа 1969	ТОФ	Списан 5 июля 1994.
«Иван Колышкин»		690	9 августа 1971	30 марта 1972	27 декабря 1972	СФ	Списан 17 декабря 1994.
«Бородино»		688	30 марта 1968	30 января 1970	30 декабря 1970	БФ, с 1978 — ТОФ.	Списан 31 июля 1996.
«Гангут»		689	28 ноября 1968	30 декабря 1970	5 ноября 1971	БФ	Списан в 1998.

Литература

• Кузин В. П., Никольский В. И. Военно-Морской флот СССР 1945-1991. — СПб.: Историческое Морское Общество, 1996. — 653 с.
• Плавучие базы подводных лодок проекта 1886 (рус.) // Вооружённые силы стран мира : журнал. — 2015. — № 71. — С. 889.01.

Ссылки

• [russian-ships.info/vspomog/1886.htm Плавбаза проекта 1886]
• [foto.mail.ru/mail/hmellcom/22/23.html Плавбаза ПБ-32 проекта 1886 Северный флот фото.]

Отрывок, характеризующий Плавучие базы подводных лодок проекта 1886

– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.