Учение о двойственной истине
Теория «двойственной истины» — возникшее в Средние века учение о философском и религиозном знании как двух аспектах истины или же двух самостоятельных истинах[1]. Учение получило развитие в трудах аверроистов, представителей Шартрской школы, а также в учениях Фомы Аквинского, Уильяма Оккама и еврейского философа Исаака Альбалага (en:Isaac Albalag).
Содержание учения
Есть истина философии и есть истина религии, утверждают представители аверроизма. Поскольку философия независима от религии, постольку возможно противоречие между утверждениями философии и религиозными догмами[1]. В отличие от Сигера Брабантского и других аверроистов, у самого Аверроэса истина философии (истина разума) имела приоритет над религиозной истиной: богооткровенные тексты в случае противоречия истинам разума должны подвергаться аллегорическому толкованию[1]. Таким образом, у Аверроэса концепция двойственной истины превращается в концепцию, согласно которой истину способна адекватно представить только философия.
В европейской мысли предтечей концепции двух истин оказался средневековый схоласт, представитель Шартрской школы Жильбер Порретанский[2]. Из гносеологических воззрений Жильбера вытекало, что любое познание всегда формулируется в понятиях и есть познание единичных конкретных предметов. Поэтому теология как учение о Боге, который трансцендентен миру, невозможна в понятийной форме, ибо понятие соответствует лишь материальной вещи. Поэтому философию и теологию совершенно нельзя смешивать и противоречие между их истинами невозможно[1].
Срединный вариант концепции двойственной истины разрабатывал Фома Аквинский. Его концепция истины стала классической в католическом вероучении. Согласно ей, философия и религия абсолютно различны по методу, но лишь частично — по предмету. Если имеет место противоречие между утверждениями учения религиозного и учения философского, то либо утверждения религии следует признать сверхразумными, либо в обосновании утверждений учения философского следует искать ошибки[1].
Позднее учение о двойственной истине получило развитие в трудах Уильяма Оккама, Пьетро Помпонацци: согласно Оккаму, между истинами теологии и истинами философии — пропасть: истины религии не самоочевидны, как аксиомы в доказательствах, они «принципиально избегают царства рационального»; у Оккама философия перестаёт быть «служанкой теологии», а сама теология не претендует на то, чтобы быть наукой, а есть «комплекс положений, связанных между собой не рациональной последовательностью, а цементирующей силой веры»[3]. Так же и согласно Помпонацци, утверждения и положения веры основываются на откровениях и канонических писаниях и не подразумевают рационального обоснования[4].
Современная концептуализация
Американский культуролог Стив Фармер, используя данные нейробиологии, относит учение о двойственной истине (наряду с многими другими концепциями) к проявлениям коррелятивного мышления[уточнить], повсеместно присутствующего в человеческой культуре.[5].
Напишите отзыв о статье "Учение о двойственной истине"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Ефремова Н. В. [iph.ras.ru/elib/0912.html «Двойственной истины» теория] Новой философской энциклопедии: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин. — М.: Мысль, 2000—2001. — ISBN 5-244-00961-3. 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.
- ↑ Соколов 1979, с. 343.
- ↑ Д. Антисери, Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1-2) / В переводе и под редакцией С А Мальцевой — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003. — 688 с. — ISBN 5-901151-04-6. С. 632—635.
- ↑ Д. Антисери, Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта / В переводе и под редакцией С. А. Мальцевой. С-Петербург, «Пневма», 2002. — 880 с. — ISBN 5-901151-054. С.57-64.
- ↑ «Neurobiology, Stratified Text, and the Evolution of thought: from Myths to Religions and Philosophies» [www.safarmer.com/Farmer.Beijingpaper2.pdf], p.3 ff.
Литература
- Luca Bianchi, Pour une histoire de la double vérité, Paris, Vrin, coll. Pierre Abélard, 2008. ISBN 978-2-7116-2147-7
- Gilson, Etienne, «La doctrine de la double vérité,» Études de philosophie médiévale (1921), pp. 51-69;
- David Piché. Pour une histoire de la ‘double vérité’ (review) // Journal of the History of Philosophy Volume 48, Number 1, January 2010. pp. 99-100.
- Соколов В. В. Средневековая философия: Учебное пособие для философских факультетов и отделений университетов. М.: Высшая школа, 1979. — 448 с.
- Алиева Б. А. Теория двойственной истины. М., 1972. — 128 с.
- Аксельрод Л. Двойственная истина в современной немецкой философии // Аксельрод Л. Философские очерки. М., 1923. — С.9-91.
Ссылки
- [iph.ras.ru/elib/0912.html «Двойственной истины» теория] — статья в Новой философской энциклопедии на сайте ИФ РАН
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Учение о двойственной истине
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.
Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
