Учение о царе-искупителе

Учение о царе-искупителе — бытующее в части православного сообщества убеждение в особой священной роли расстрелянного царя Николая II, сакральном значении его смерти и необходимости всенародного покаяния за это. Сторонники таких взглядов утверждают, что Николай II является царём-искупителем, искупителем греха неверности своего народа. Учение имеет и эсхатологическую сторону, в частности, оно касается особой роли России, русского народа и русского царя-искупителя как «царя-победителя» в грядущих судьбах мира.

Распространители таких идей весьма часто являются ультраконсервативными русскими националистами и монархистами. Обобщающего наименования апологеты не используют, с другой стороны, противники прямо именуют это явление царебожием или цареискупительной ересью. Рядом церковных деятелей, в частности, покойным Даниилом Сысоевым, отмечается, что такие взгляды имеют явные признаки ереси, сектантства внутри церкви или даже раскола.

Часть последователей царебожия объединены в малочисленную неканоническую «Царскую православную церковь» (ЦПЦ), возникшую в 2008 году на основе «Братства Царя Искупителя», возглавляемого Вадимом Кузнецовым. «Святейший Правительственный Синод» ЦПЦ возглавляет под именем епископа Алексия (Иванникова) бывший протоиерей РПЦ (МП) Александр Иванников, изверженный из сана в 2010 году.

По мнению противников, «царебожие» напрямую смыкается с иными сомнительными взглядами, бытующими в части православного сообщества, например, почитанием неканонических икон, неприятием страховых полисов, ИНН, верой в существование заговора евреев, стремлением к канонизации Распутина, Иоанна Грозного, а также певца Игоря Талькова. Критиками усматривается тесная связь с учением секты хлыстов, вплоть до мнения о том, что данные взгляды есть разновидность хлыстовства.

Кроме того, для сторонников учения характерно особое почитание Богородицы в ущерб почитанию Христа, в том числе, путём создания и распространения её неканонических или даже кощунственных, с точки зрения традиционной православной иконографии, образов. Например, таковы «Воскрешающая Русь», кощунственная икона, где Богородица уничтожает неверных падающими с её покрова крестами, или «Образ Пресвятыя Богородицы Дары Дающая». Сторонники учения часто превозносят «народное благочестие», которое полагают выше учения «официальной Церкви».

Идею «царя-искупителя» и попытки введения новых обрядов, с ней связанных, прямо осудили патриархи Алексий II и Кирилл.

Мнения и действия сторонников

Царь-искупитель «соборного греха»

Сторонники идеи «царя-искупителя» придают очень большое значение соборной клятве, принесённой на Земском соборе 1613 года при призвании на царство дома Романовых. Сторонники полагают, что русский «народ-богоносец» принёс нерушимую перед Богом присягу дому Романовых и монархическому строю, как таковому. По их мнению, свержение самодержавия и последующая за этим казнь Николая II в 1918 году есть ужасная измена клятве и страшный, погибельный для России и русского народа «соборный грех», который требует особого всенародного покаяния, как если бы народ отверг самого Христа. В то же самое время, сама смерть невиновного в измене царя уподобляется крестной смерти Христа (а сам царь — Христу), и полагается, что сам царь своей кровью искупил свой неверный народ от «соборного греха» и его тяжёлых последствий. Бедствия России в XX веке и современное, не лучшее положение вещей, воспринимаются как кара Божья ныне живущим за отступничество предшествующих поколений от царя лично, династии, наконец — монархии, как таковой. Такое отступничество, фактически, приравнивается к богоотступничеству и даже к непростительной хуле на Святого Духа. Монархическое и имперское прошлое страны при этом идеализируются.

Существуют сочиненные сторонниками тексты молитв и служебные тексты (тропари, кондаки, акафисты), в которых к Николаю II обращаются как к «искупителю греха измены русского народа», «непорочному агнцу», «альфа и омега». Изготавливаются неканонические иконы, может употребляться особый символ веры с упоминанием веры в самодержавие. Прославления царя как святого считается совершенно необходимым, а прославление именно как страстотерпца полагается явно недостаточным.. При этом отсутствие горячей поддержки со стороны современного духовенства и властей, а тем более противодействие, могут рассматриваться как верные признаки отпадения клира и мирян от подлинного (в понимании адептов) православия, происки сатаны на погибель русских или влияние мирового заговора.

Одним из источников, используемых сторонниками взглядов, является так называемое «Пророчество Авеля» (опубликованный в Харбине в 1931 году текст сомнительного происхождения), где царь прямо назван искупителем, принявшим по измене народа терновый венец, и уподоблен непорочному агнцу. Уподобление царя Николая Христу распространяется и на сами обстоятельства его отречения и расстрела, так, станция Дно уподобляется Гефсимании, а подвал дома Ипатьева — Голгофе. Подобно Христу, царь Николай, в конце мира, проявит себя как «царь-победитель».

«Чин всенародного покаяния»

С конца 1990-х годов, ежегодно, в дни, приуроченные к годовщинам рождения «царя-мученика Николая» некоторыми представителями клира (в частности, архимандритом Петром (Кучером)), в Тайнинском (Московская область), у памятника Николаю II работы скульптора Вячеслава Клыкова, совершается особый «Чин покаяния в грехах русского народа». Само место, с. Тайнинское, считается особо подходящим для этого «чина», так как через это село проходил путь Михаила Романова в Москву в 1613 году, здесь же, якобы, располагался путевой дворец. Всё это, по мнению организаторов, придает совершенно особый, уникальный, сакральный смысл этому месту как месту покаяния в нарушении клятвы 1613 года, и именно поэтому «чин» проводится именно там.

Проведение «Чина покаяния» («мытищинского чина») было осуждено священноначалием РПЦ в лице патриарха Алексия II в 2007 году. Патриарх отметил, что священнослужители действуют без благословения или даже вопреки воле священноначалия, и указал на несомненную душевредность «чина».

Апологетика и проповедь идей в СМИ

Предполагается, что первой письменной апологетикой учения может являться публикация М. В. Назарова и члена Синодальной Богословской Комиссии прот. Максима Козлова в «Православном обозрении „Радонеж“» (2000, № 9 и 10). Известны публикации В. П. Кузнецова. Активной проповедью царебожия занимается известная исполнительница песен Жанна Бичевская. Бичевская (в роли ведущей) и Кузнецов были активными участниками передач «От сердца к сердцу» радиостанции «Голос России», где систематически проповедовали о царе-искупителе.. Прочитанный Кузнецовым цикл радиолекций был озаглавлен «O Христоподобном подвиге Святого Царя Николая».

Песня Жанны Бичевской «Царь Николай» содержит последовательное изложение идей о клятве 1613 года, об особой роли монархии перед грядущим вторым пришествием, о клятвопреступлении народа, об искуплении России царём и об отступничестве современного клира. Ниже приведены выдержки:

(…)
В веке семнадцатом Богу в угоду
Русский народ как едины уста
Клялся на верность Романовых роду
Вплоть до второго прихода Христа.
(…)
Не растопив архирейского сердца,
И не услышав: «Увы мне, увы»,
Плачет икона Царя-Страстотерпца
Миром священным во храмах Москвы.
(…)
Как на Кресте, на полу распростертый,
Ты претерпел за Христа до конца,
Выкупив Русь искупительной жертвой,
Богом увенчан сияньем венца.
(…)

Кроме того, как активные проповедники идей, упоминаются бывший епископ Диомид (Дзюбан), архимандрит Петр (Кучер), епископ Питирим (Волочков).

Критика взглядов

Рассуждения критиков данных взглядов сводятся к следующему ключевому аргументу: совершенно недопустимо и крайне кощунственно полагать искупителем грешных людей кого-то, кроме Христа. Покойный иерей Даниил Сысоев, суммируя полемику, утверждал следующее:

Это кощунственное учение о «царе-искупителе» в корне противоречит Новому Завету и учению Вселенской Церкви, на V Вселенском Соборе осудившей ересь Оригена, говорившего о возможности повторного Искупления (хотя этот еретик и не зашёл так далеко, как современные монархисты, ибо он приписывал второе распятие не человеку, а самому Господу Иисусу). Отметим, кстати, что понятие «царь-искупитель» полностью противоречит учению о «не искупленном русским народом грехе цареубийства» (…). Учение о «царе-искупителе» является не просто хлыстовской ересью, но и откровенной хулой на Господа нашего Иисуса Христа — Единственного Искупителя рода человеческого, в том числе и русского народа. Данное учение подпадает под анафематствование недели Православия, осуждающее тех, кто не признает кровь Христову единственным средством оправдания.

Критики опираются на места Священного Писания, явно говорящих о совершенно исключительной роли Христа (и только Христа) в искуплении грешников, в частности, Евр. 7:24-25, Евр. 9:11-12, Евр. 12:24–28, 1Тим. 2:5-6. Критики упоминают прецеденты из церковной истории, в частности, борьбу c учениями Маркиона, Оригена, манихеев, так или иначе искажавшими роль Христа в искуплении, и позднейшие учения, в частности, взгляды ряда течений старообрядцев на царя и антихриста. Отмечается много черт оккультного характера. Даниил Сысоев полагает, что корни учения — в хлыстовстве, так как именно у хлыстов наблюдается приписывание лидерам свойств, присущих только Христу. Сысоев утверждает, что есть прямая связь учения с послереволюционными сектами хлыстов-николаевцев, считавших царя Николая воплощением Бога Отца.

Кроме того, критики обращают внимание на очевидную логическую нестыковку: учение утверждает, что совершенно конкретный «соборный грех» искуплен царём, и, в то же самое время, этот же самый грех в полной мере тяготеет над народом и требует неотложного покаяния в нём.

При этом критиками не умаляется роль царя Николая как вполне достойного человека, христианина и страстотерпца, говорится лишь о полной неправомерности взгляда на него, как на «искупителя», и требований изменить чин канонизации со страстотерпца на что-то иное.

Патриарх Кирилл сказал, что:

Обращение к каждому человеку с призывом к покаянию есть наиважнейшая миссия Церкви, от которой она никогда не отступит. Но призывы ко всеобщему покаянию за то, что не совершало нынешнее поколение, — есть призывы лукавые, потому что Сам Бог, вернув нам наши святыни, показал, что Он простил наш народ.

Архимандрит Иероним (Шурыгин):

Я считаю, мы уже покаялись перед Царем, Церковь прославила его в лике святых. И Церковь, и народ омылись за это убийство большой кровью. В лагерях тридцатых годов, в войне сорок первого — сорок пятого годов, и в наши дни тоже. Я юношей в Новороссийске знал великих отцов, которые жили при дворе последнего Императора. Они рассказали, как жили Император, Его Семья, — они умилялись! И все то вздорное, что читаем мы иногда в прессе об Императоре, — искусственно созданный негатив против Царской Семьи.

Литература

• Зыгмонт А. И. [www.academia.edu/5339496/%D0%97%D1%8B%D0%B3%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82_%D0%90.%D0%98._%D0%9E_%D1%84%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B5_%D1%86%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B1%D0%BE%D0%B6%D0%B8%D1%8F_%D0%B2_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D0%B8%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B5_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8 О феномене «царебожия» в современной религиозной культуре России] // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. — М.: РГГУ, 2012. — № 11. — С. 138—145. ([cyberleninka.ru/article/n/o-fenomene-tsarebozhiya-v-sovremennoy-religioznoy-kulture-rossii копия])

Отрывок, характеризующий Учение о царе-искупителе

Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.