Учительская газета
 | |
| Тип |
газета |
|---|---|
| Формат |
A3 |
|
| |
| Издатель |
ЗАО «Издательский дом «Учительская газета» |
| Главный редактор | |
| Основана | |
| Язык | |
| Периодичность |
1 р./нед. (вторник) |
| Объём |
24 полосы |
| Главный офис |
Россия, 107045, Москва, Ананьевский пер., 4/2, стр. 1 |
| Тираж |
96 000 |
| ISSN |
[www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1607-2162&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1607-2162] |
|
| |
| Сайт: [www.ug.ru ru]
Награды:  | |
«Учительская газета» (в 1930–1937 годах — За коммунистическое просвещение) — российский (ранее советский) центральный орган печати. Издаётся с 1924 года в Москве, в XXI веке выходит еженедельно.
Содержание
История
«Учительская газета» основана в 1924 году при деятельном участии Н. К. Крупской. Впервые вышла 3 октября 1924 года. Издавалась в Москве как орган Министерства просвещения СССР и ЦК профсоюза работников просвещения, высшей школы и научных учреждений. Первым редактором газеты был писатель и журналист Сергей Ингулов (1893—1938) — в дальнейшем некоторое время редактор «Нового мира», автор учебников «Политбеседы» и «Политграмота» и начальник Главлита СССР, расстрелянный за «участие в контрреволюционной террористической организации»[1]. Со страниц «Учительской газеты» выступали такие деятели Советского государства, как А. В. Луначарский и М. И. Калинин. В газете печатался Осип Мандельштам.
Во время Великой Отечественной войны газета в течение года выходила в Кирове. По её подписке были собраны средства на танковую колонну «Народный учитель». В первые послевоенные годы «Учительская газета» одной из первых опубликовала материал В. А. Сухомлинского[2].
В 1970-е годы выходила три раза в неделю тиражом в 1,5 миллиона экземпляров. В 1974 году награждена орденом Ленина.
18 октября 1986 г. в газете была опубликована коллективная статья группы педагогов-новаторов, а также публицистов С.Л. Соловейчика и В.Ф. Матвеева, озаглавленная «Педагогика сотрудничества», ключевой мыслью которой была необходимость отхода от авторитарной педагогики в сторону демократизации и гуманизации школы. С осени 1986 по конец 1988 г. «Учительская газета» была трибуной сторонников демократизации советской системы образования, программные статьи того времени («Демократизация личности», «Учителю об учителе», «Войдём в новую школу», «Коняга или учитель?», проекты преобразования школы на демократических основах и т.д.) были написаны как новаторски работающими педагогами и учёными (Ш. Амонашвили, В. Караковским, В. Шаталовым, Э. Днепровым), так и демократически настроенными журналистами (С. Соловейчиком, Т. Милединой, И. Ханхасаевой и др.)
С 1 января 1989 г. газета стала органом ЦК КПСС, что вызвало автоматическую смену редактора на человека из номенклатуры ЦК —- место В. Ф. Матвеева занял Г. Н. Селезнёв. С его приходом редакционная позиция стала более умеренной: ослабла критика государственных образовательных структур, Академии педагогических наук, меньше стали писать о педагогах-новаторах. Исследователи считают, что в издании с приходом Селезнёва наступил период застоя. К примеру, Эдуард Днепров писал, что «"Учительская газета"... начала откровенное, нескрываемое попятное движение»[3]. Вместе с тем, в 1989 году газета стала инициатором проведения всесоюзного конкурса «Учитель года СССР»[4].
В 1991 году «Учительская газета» стала независимым изданием. С 1992 года выходит еженедельно на 24 полосах. В 2010 году газета была удостоена премии Правительства Российской Федерации в области печатных СМИ[5].
Главные редакторы[2]
- С. Б. Ингулов (1924—1928)
- А. Я. Вигалок (1928—1929)
- М. Ольшевец (1929—1930)
- П. Ионов (1930—1931)
- И. Х. Горов (февраль 1931)
- Л. Л. Авербах (март—май 1931)
- Л. Г. Полонская (1931—1934)
- В. Ю. Жебровский (1934—1937)
- М. В. Зайцев (июль—октябрь 1937)
- В. П. Голенкина (1937—1948)
- Н. Я. Тарновский (1948—1955)
- Л. А. Моисеев (1955—1956)
- Н. М. Парфёнова (1956—1983)
- В. Ф. Матвеев (1983—1988)
- Г. Н. Селезнёв (1989—1991)
- П. Г. Положевец (с марта 1991)
Участие в общественном процессе
«Учительская газета» является соучредителем двух важнейших педагогических конкурсов России — «Учитель года России»[6] и «Лучшие школы России»[7]. Главный редактор газеты Пётр Положевец — член Общественного совета Министерства образования и науки РФ.
Напишите отзыв о статье "Учительская газета"
Примечания
- ↑ Артём Ермаков. [www.ug.ru/archive/29358 Ножницы небытия]. Учительская газета (16 декабря 2003). Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/6APpum6kX Архивировано из первоисточника 4 сентября 2012].
- ↑ 1 2 Надежда Тумова. [www.ug.ru/archive/29318 На миру работать легче]. Учительская газета (29 сентября 2009). Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67j74L1nT Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- ↑ Э.Д. Днепров. [rudocs.exdat.com/docs/index-217109.html?page=3 Этапы подготовки и принятия реформы образования] // Новейшая политическая история российского образования: опыт и уроки.
- ↑ [www.ug.ru/archive/29358 Перелистывая подшивки]. Учительская газета (29 сентября 2009). Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/6APpum6kX Архивировано из первоисточника 4 сентября 2012].
- ↑ [ria.ru/media/20110113/321006001.html Володин вручил премии правительства в области печатных СМИ], РИА Новости (13 января 2011). Проверено 18 ноября 2011.
- ↑ [teacher.org.ru/ Сайт конкурса «Учитель года России»]
- ↑ [bestschool.org.ru/ Сайт конкурса «Лучшие школы России»]
Ссылки
- [www.ug.ru/ Официальный сайт]
- «Учительская газета» // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- Надежда Тумова. [www.ug.ru/archive/29318 На миру работать легче]. Учительская газета (29 сентября 2009). Проверено 18 ноября 2011. [www.webcitation.org/67j74L1nT Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Учительская газета
– Да что, солдатенок…– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
