Учитель, Ефим Юльевич

Ефим Учитель
Имя при рождении:	Ефим Юльевич Учитель
Дата рождения:	15 (28) октября 1913(1913-10-28)
Место рождения:	Тирасполь, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	18 августа 1988(1988-08-18) (74 года)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	кинооператор, кинорежиссёр
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Ефи́м Ю́льевич Учи́тель (1913—1988) — советский оператор и режиссёр документального кино.

Биография

Ефим Учитель родился 15 (28) октября 1913 года одним из пятерых детей в еврейской семье в Тирасполе Херсонской губернии (ныне — непризнанная ПМР). Его отец работал наборщиком в типографии газеты «Днестровский край». Семья жила на Часовенной улице. В 1918 году отец умер и семья оказалась на иждивении старшего брата. Старшая сестра работала кассиршей в кинотеатре и Ефим вскоре увлёкся кинематографом, затем фотографией. После окончания седьмого класса в Тирасполе, был направлен по путёвке на учёбу в ленинградское ФЗУ.

С 1930 по 1935 год учился на операторском факультете Ленинградского института киноинженеров.

С 1935 года работал ассистентом оператора, в 1937—1988 годы — оператор и режиссёр киностудии «Ленкинохроника» (с 1968 года — Ленинградская студия документальных фильмов). С 1964 года художественный руководитель 1-го творческого объединения «Ленкинохроника».

Первый снятый им фильм — «Праздники в тундре» (1937). В 1940 году с другими операторами снял фильм «Линия Маннергейма». Член ВКП(б) с 1940 года. В годы Великой Отечественной войны — фронтовой оператор (снимал героическую оборону Ленинграда). Съемки Ефима Учителя вошли в фильмы «Берлин» и «Парад Победы» (1945) и др.

В 1942 году как режиссёр-постановщик снял фильм «Ленинград в борьбе»; тему Ленинграда продолжил в фильме «Прорыв блокады Ленинграда» (1944), «Ленинград» (1947, с Р. Л. Карменом), «Подвиг Ленинграда» (1959), «Встреча с Ленинградом» (1970), «Ленинград. Годы и свершения» (1974), «Ленинград — город-герой» (1975).

Учитель разрабатывает также тему России, русского характера, создаёт кинопортреты современников.

Умер 18 августа 1988 года. Похоронен в Санкт-Петербурге на Серафимовском кладбище.

Фильмография

Операторские работы

• 1937 — Праздник в тундре
• 1940 — Линия Маннергейма
• 1941 — Эстонская земля
• 1943 — Ленинград в борьбе
• 1944 — Лагерь смерти Клоога; Прорыв блокады Ленинграда
• 1945 — Берлин; Парад Победы
• 1947 — Ленинград (док.) — (совместно с Р. Л. Карменом) (режиссёр и главный оператор)

Режиссёрские работы

• 1949 — Сибирь Советская
• 1952 — Путь к морю
• 1954 — В долине Сусамыра
• 1957 — Русский характер (Приз II ВКФ)
• 1959 — Дочери России; Подвиг Ленинграда (совместно с В. М. Соловцовым).
• 1960 — Мир дому твоему
• 1963 — Песни России; Есть такой городок
• 1965 — Рассказы рабочих
• 1966 — Дело Эрвина Шуля
• 1967 — Твое щедрое сердце (Приз Вкф, 1968)
• 1970 — Встреча с Ленинградом; Встречаются ветераны
• 1971 — Вилегодские мужики
• 1972 — Граница
• 1974 — Большой хлеб России; Ленинград. Годы и свершения
• 1975 — Ленинград — город-герой; Памятник
• 1976 — Ленинград, годы и свершения
• 1977 — Как дела, товарищ председатель ?
• 1978 — Ирина Колпакова
• 1979 — Валдай: лирический репортаж; Мои комиссары?
• 1981 — Доброе утро, люди!

Награды и премии

• Сталинская премия первой степени (1943) — за фильм «Ленинград в борьбе» (1942)
• Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1967) — за цикл фильмов о России — «Русский характер» (1957), «Дочери России» (1959), «Мир дому твоему» (1960), «Песни России» (1963)
• Заслуженный деятель искусств РСФСР (12 июня 1964)
• Народный артист РСФСР (29 сентября 1969)
• Народный артист СССР (1976)
• орден Ленина (1973)
• орден Октябрьской Революции (1983)
• орден Отечественной войны I степени (24.2.1945)
• орден Отечественной войны II степени (6.4.1985)
• орден Красной Звезды (21.4.1943)
• медаль «За оборону Ленинграда»
• Серебряная медаль имени А. П. Довженко (1973) — за фильм «Граница» (1972)

Семья

• сын — Учитель, Алексей Ефимович, кинорежиссёр, народный артист России, художественный руководитель киностудии «Рок».

Литература

• Вольман Н. Б. Ефим Учитель. — Л.: Искусство, Ленингр. отд-ние, 1976. — 144, [32] с. — (Мастера советского театра и кино).

Ссылки

• [encspb.ru/object/2804030937 Ефим Учитель в энциклопедии «Санкт-Петербург»]

Отрывок, характеризующий Учитель, Ефим Юльевич

– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.